– Мне больно на это смотреть, – сказала я. Я подняла раскрытую книгу, которая больше напоминала подстреленную птицу. Флобер Г., «Госпожа Бовари». Страница двухсотая, пометка сделана ручкой черного цвета: неразборчиво и быстро. – Ты насилуешь книги, а я с такими не дружу.

– Я не насилую. Мне просто так удобнее хранить книги. Тем более издание восемьдесят первого года. Этой книге пора бы в санаторий.

Я осуждающе посмотрела на него, он улыбнулся.

Остаток вечера мы провели за просмотром фильма. В холодильнике я обнаружила у Димы запас пива на черный день. Он лишь пожал плечами и согласился сбегать в магазин за закусками и сигаретами.

После этого вечера мы еще виделись несколько раз. Мы всегда находили темы. Могли не спать всю ночь, обсуждая последний фильм Кирилла Серебряникова или альбом нашего любимого исполнителя. Уже под утро каждый смирялся с прошляплянной ночью.

Но кажется, ему нравилось не просто разговаривать со мной, а слушать меня…

– Так что у тебя случилось? – Дима начинал очень громко говорить: мой голос терялся в шуме заведения. – Погоди, я сейчас выйду на улицу.

– Ничего особенного, – сказала я. – Пытаюсь избавиться от одного назойливого молодого человека. К слову, он физик.

– Фу, – сказал Дима и рассмеялся. – Не ходи вокруг: скажи ему все как есть, а лучше – вживую. По сети выйдет как-то грубо…

– Я так и хочу поступить, – сказала я.

Я пересказала ему всю историю.

– Лин… я теперь боюсь представить, как бы ты поступила со мной…

– Я бы растоптала твою самоуверенность, – сказала я. – Ты бы год еще отходил и боялся подойти к первой встречной юбке.

Он рассмеялся мне в трубку. Мы попрощались, и он первым завершил разговор. Мне всегда нравились люди, которые умели первыми закончить разговор. Я отправила извинительное сообщение Диме, но тот так и ничего не ответил. Мой новый друг всегда пропадал, когда тот был занят очередной девушкой на одну ночь.

Но почему-то это качество в моем друге меня привлекало. Сейчас я понимаю, что мне нравилось его бунтарство: он жил той жизнью, которая меня интересовала, но при этом отталкивала с неменьшей силой.

Погруженная в собственную путаницу из мыслей, я не заметила как заснула.

Утром я проснулась, быстро привела себя в порядок и постаралась одеться как можно теплее. Было еще холоднее, чем вчера. Я быстро добралась до кафе с небольшим опозданием в десять минут. Артем уже сидел там, за столиком у окна рядом с аркой, у входа которой стояли искусственные пыльные цветы.

Он сидел, сложив руки за столом. Когда Артем увидел меня, он подскочил.

– Алина, я так рад тебя видеть, – сказал Артем.

Выглядел он изрядно исхудавшим. Он не брился около двух недель, и на лице появилась добротная щетина, которая даже прибавляла ему возраста. На нем были какие-то глуповатые очки для зрения.

Было практически пусто: двое-трое человек сидели где-то отдаленно в углу. Я позволила ему снять с меня пальто. Артем подал руку, чтобы провести меня до столика.

– Я дойду, – сказала я.

Мы долго молчали: каждый ждал, кто заговорит первым. Мне было жутко неловко: официанты подумали, что мы пара. Один из них, высокий брюнет, принес меню, в которым идиотским розовым шрифтом было написано: «Влюбленным скидки до пяти процентов на горячие напитки». Артем тут же сделал заказ для меня и для себя. Он помнил, что я любила самый простой латте.

– Я хочу извиниться за свое поведение, – сказал он. – Я был очень груб.

– Ты был не груб, – ответила я. Я почувствовала, что могу расслабиться и облокотилась на спинку стула. Хотелось утонуть в свитере. – Ты был слишком настойчивым. Я пока к этому не готова.

– Но почему? – спросил Артем. – Я веду к тому, что… Я готов подождать, правда. Только вопрос в другом: почему именно мне ты не хочешь давать шанса?

– Артем, я скажу тебе прямо. Мне неинтересны отношения с тобой. Я буду еще честнее: я не хочу никаких отношений сейчас.

Он замолчал, и в его глазах я увидела свое отражение: злобная и заносчивая блондинка в растянутом свитере, с красными губами на овальном лице с высокими скулами и холодными глазами. Я действительно была именно такой в голове Артема, или моя паранойя заставляет мой мозг рисовать себе ход мыслей человека, о котором я практически ничего не знаю?

Я чувствовала себя ненормальной…

– Почему ты тогда сразу ничего не сказала?

Официант, явно заинтересованный нашей беседой, стоял в самом конце зала и ждал наш заказ. Наконец он принес мой латте и капучино Артема. Уходить официант (его звали Дима) вовсе не собирался.

– Я не хотела тебя обижать, – ответила я. Кофе немного меня успокоил. – Я боялась, что ты можешь подумать, что я использую тебя. По крайней мере, я думала, что Настя могла тебе такое рассказать мне.

– Настя ничего не говорила, – сказал Артем. Он был грустным и выглядел довольно жалко. – Так значит… Между нами ничего не может быть?

Я долго смотрела в окно, любуясь видом субботнего дня. Солнце высоко поднялось, весело отражаясь в окнах противоположного офисного здания. Тут и там мелькали люди, машины. Кафе постепенно оживало. Приходили гости: молодые пары и с детьми. Недовольные официанты бегали от стола к столику, принимая заказ.

Я чувствовала себя виноватой. С другой стороны, я подумала: если даже Дима понял без лишних объяснений, что Артем мне никогда не понравится, то почему сам Артём этого не понял? Удивляло другое: он до сих пор надеялся, что я могла согласиться на что-то большее?

– Я ничего не хочу, – ответила я. – Ничего. Ты очень хороший парень, просто мне по душе другие люди.

«Вроде Димы», – проговорила я про себя.

Он грустно опустил голову. На секунду мне показалось, что он заплакал.

– Я не буду тебя больше задерживать, – ответил Артем. – Прощай.

– Не драматизируй, – сказала я. – Тем более, мы всегда можем остаться друзьями. Если ты, конечно, прекратишь это прощание славянки.

Артем немного оживился. Он снял очки, поправил взъерошенные волосы:

– С привилегиями?

Отвращение, достаточно яркое проявляемое, смутило его.

– А вот теперь прощай, – сказала я.

Я по-быстрому накинула верх и вышла на улицу. В момент меня охватила легкость, свобода. Разочарование и облегчение. Я впервые почувствовала себя никому ничем не обязанной. Мне хотелось поделиться этим ощущением с каждым. Как только я зашла домой, я увидела пропущенный от Насти.

– Я наконец-то избавилась от него, – сказала я.

В какой-то степени я даже гордилась собой. Я повторила еще несколько раз эту фразу в своей голове.

– От Артема? – с грустью в голосе спросила Настя. – А зря. Он был очень даже хорошим.

– Он был слишком навязчивым и не принимал отказа, – сказала я. – Такого парня точно назвать хорошим нельзя.

– Ладно, дело не мое. Ты помнишь о том, что мы все собираемся у меня?

Честно, я предпочла бы встретиться с Димой и Кариной, так как с ними проводить время было гораздо интереснее (и мне не терпелось узнать у Димы, как прошла его вчерашняя ночь), но отказываться было уже поздно.

– Да, конечно.

Настя жила в обычном двухэтажном домике с небольшим садом и странной соседкой через забор. Я приехала одной из первых, и Настя, немного запыхавшаяся, стояла у плиты.

– Я решила попробовать приготовить что-нибудь, – сказала Настя, пробуя с конца деревянной лопатки соус. – Получилось неплохо.

Настя протянула мне лопатку, и я, в страхе измарать новую блузу, вежливо отказалась. Я не сомневалась в кулинарных талантах моей подруги, скорее больше боялась что буду плохо выглядеть.

Когда большая часть компании стала подтягиваться, я застряла в ванной. Критически осматривала себя с ног до головы, пытаясь найти малейший изъян в прическе, в блузке или юбке, облегающей бедра; взгляд скользил по всему лицу. Я стерла несколько раз помаду с губ и нанесла ее снова.