«Руслан» — мигает на экране.

Без раздумий принимаю вызов.

— Алло…

Сердце, подпрыгнув к горлу, начинает работать невпопад. Сбоит, выколачивая рёбра. Дышу как можно ровнее. Не хочу выдавать своё внутреннее состояние. Но эмоций во мне так много, что я не в силах их сдерживать. Они разрывают меня изнутри. Выходят наружу дрожанием задушенного голоса.

— Здравствуй. Что-то срочное, Маш? У меня совещание. Я отправил за вами Дана. Он должен вот-вот подъехать.

«Совещание…» — повторив про себя, расслабленно выдыхаю воздух, стараясь выпустить напряжение из тела.

— Нет-нет. Прости. Я не знала, что ты занят. Не подумала. Не буду отвлекать, — голос меня подводит. Я судорожно всхлипываю, не совладав с реакциями тела.

— Маша? — в трубке звучит взволнованный голос мужа. Не решаюсь разъединить связь. — Ты плачешь?

— Нет, — вру, растирая пальцами переносицу. В глазах скапливаются новые слёзы. Хочу его увидеть. И желание это настолько сильное и неотвратимое, что меня прям потряхивает.

Я соскучилась.

За эти чертовы полдня как ненормальная соскучилась…

— Лжёшь, — заключает он.

— Как ребёнок? Он жив? — перевожу тему разговора. Собственно поэтому я и звонила. И по поводу Томы тоже.

— Лиза родила дочь, — тяжелый вздох влетает мне в ухо, и я цепенею, ощущая поток колючих мурашек по всему телу.

— Почему дочь? — напряжённо прислушиваюсь к его словам, не совсем понимая их суть. — Ты хотел сказать, ребёнка. Твоего ребёнка, — растерянно поправляю его.

— У меня родилась дочь, — ещё один шумный выдох даёт понять, что Рус напряжён и ему не терпится завершить наш нескладный разговор. — Маша, меня инвесторы ждут. Мне пришлось выйти из переговорной. Давай поговорим об этом вечером. В нашем доме. Ладно?

Он замолкает, ожидая моего согласия.

— Я хочу, чтобы Тома оставалась и дальше няней наших детей.

— Если хочешь, значит останется, — спокойно выдает.

— Спасибо, — мои губы трогает победная улыбка.

— Не за что.

— До вечера, Рус, — не дожидаясь ответа, отключаюсь.

Божжже… Чувствую себя как при первой нашей встрече. Щёки горят. Сердце бешено толкается в рёбра. На душе смятение и азарт.

Нужно собирать вещи, а я стою здесь, как дурочка, и краснею, наслаждаясь ощущением бабочек в животе…

У него совещание.

Божечки, у моего мужа обычное совещание! А я уже надумала невесть что!

Маша

Пеленальный комод, детские кроватки, матрасы, коляски, элетрокачели, стульчики для кормления, коробки маленькие и большие… Божжже, голова кругом от переезда. За всем не уследишь.

Уложив детей в автолюлюльки и пристегнув ремнями безопасности, помогаю отцу занять место рядом с ними.

— Пап, тебе здесь удобно? — оцениваю взглядом просторный салон внедорожника и краснею. Ещё вчера, на этом сиденье мы трахались с Русланом посреди трассы. Ныряя в воспоминания, закрываю на секунду глаза. В ноздри ударяет запах кожи и цветочного освежителя. Видимо, Рома постарался. Натёр здесь всё до блеска.

Блин… Как я буду смотреть ему в глаза?

— Удобно, дочка, не волнуйся ты так, — голос папы выдёргивает меня из потока мыслей.

Придя в себя, улыбаюсь ему.

— Тогда я проверю, всё ли сложено в Газель, и скоро вернусь. Хорошо?

— Не торопись, а то что-нибудь забудешь. Я за внуками присмотрю, пока они спят.

— Люблю тебя, — чмокнув отца в колючую щёку, проворно возвращаюсь к крыльцу.

— Ничего не забыла? — интересуется Данила, вручая последние чемоданы своим парням.

— У меня есть ключи, — отвечаю, встречаясь с ним взглядом. — Я могу приехать сюда в любой момент.

— Ладно, — Галецкий хитро щурится.

— Что? — глядя в глаза мужчины, я пытаюсь разгадать его цели, но этому, конечно же, не бывать, пока сам Данила не признается.

— Пойдем, — взяв меня за руку, тянет к багажнику внедорожника. — Там кое что для тебя есть.

— Что там есть? — непонимающе хлопаю ресницами. Он открывает дверцу багажника, и я застываю с открытым ртом.

Так вот откуда в салоне стойкий цветочный аромат…

Передо мной необъятная корзина из красных роз. Между бархатными бутонами торчит открытка. С мучительным предвкушением вытаскиваю её. Провожу дрожащими пальцами по золотистому тиснению «Миддлемист». В горле пересыхает. Неужели от него?

— Обалдеть… — сипло выталкиваю, раскрывая послание и пробегая взглядом по уже знакомому выверенному почерку:

«От самого преданного фаната. Люблю тебя. Твой Р.»

Перечитываю раз десять не меньше и улыбаюсь как дурочка.

А я? Что могу подарить ему я? Уютный ужин? Горячую ванну с расслабляющим эффектом?

Руслан вторые сутки не спит, ему нужно отключиться и как следует отдохнуть.

Как же я справлюсь одна, без Томы? Впереди столько дел, голова кругом.

— Дан, а ужин? — перевожу на Галецкого растерянный взгляд. — В котором часу Руслан рассчитывает вернуться домой?

— Не волнуйся, Маш. У Павловны всё под контролем. Тут главное, чтобы её инфаркт не прихватил, когда тебя увидит живую.

— Она не знает, что я… того… — запинаюсь, подбирая при папе слова.

— Воскресла? — лыбится Данила, закрывая багажник. — Знает. Но ты же понимаешь? Знать — одно. А убедиться воочию — это совсем другое. Возьмёт, да и ляпнет: «Изыде…»

— Да ну тебя! — хохочем вместе. — А родители Руса?

— Пока не в курсе. Руслан хочет их подготовить. Скорее всего завтра пригласит их на ужин. Разве он тебе не говорил?

— Эту тему мы не затрагивали. Не успели всё обсудить.

— Ясно, — Дан отводит глаза, а я снова краснею, понимая, о чём он думает. — Иди, прощайся и будем выдвигаться. Через пару часов Исай должен вернуться. Выходной всё-таки. Отдохнём с шашлычком в мангальной. Столько поводов появилось. Грех не расслабиться и не выпить.

***

С Георгием прощаюсь, не скрывая слёз. Не могу поверить в то, что мы станем реже видеться. Этот мужчина с добрым и огромным сердцем был для меня всем: поддержкой, опорой, спокойствием, моим ангелом хранителем, одним из самых важных людей. Мы настолько сроднились, что покидая этот дом, я часть души отрываю и оставляю ему.

— Гер… — обнимаю и плачу. — Я и подумать не могла, что всё так обернётся… Прости…

— Тебе нужна семья, Машенька. Ты сделала правильный выбор, — заверяет он, прижав мою голову к своему плечу. — Не стоит переживать из-за меня. Завтра я улетаю в Германию по делам. Позже увидимся. Я тебя наберу. Будь счастлива, девочка. Ты заслуживаешь этого, как никто другой.

— Спасибо тебе за всё, — поднимаю голову и ловлю его тоскливый взгляд, как раз в тот момент, когда губы Георгия расплываются в радушной улыбке. Эмоции, которые он излучает, вызывают сумбур в мыслях и раздрай в душе. Он, как будто бы рад за меня, и в то же время несчастлив.

— Никогда не забуду твою доброту, — шепчу, целуя его в щёку.

— Мы же не прощаемся навечно. А ну-ка, Машенька, выше нос! Чего раскисла? Двор мне затопишь. Нечего реветь.

— Хорошо, — улыбаюсь ему в ответ, хлюпая носом и вытирая с лица слёзы. — Я буду ждать твоего звонка.

— Вот и отлично! — подбадривает он, выуживая из кармана пальто небольшую бархатную коробочку. — Это тебе. Вчера не успел отдать.

— Что это? — интересуюсь, сжимая подарок в ладони, как самую ценную вещь.

— По приезду посмотришь. Скромная память обо мне. Уверен, тебе понравится.

— Благодарю, — снова клюю его в щёку, а затем подхожу к Томе.

— Маша, я приеду к вам завтра. Помогу Гере собрать чемоданы и навести в доме порядок.

— Хорошо, Томочка. Я буду ждать.

Попрощавшись с няней, ухожу без оглядки. И только когда открываю дверцу рядом с Даном, бросаю на близких ностальгический взгляд. Прошептав губами «пока», сажусь в машину. Всю дорогу до дома Исаева верчу в руках футляр. Не решаюсь посмотреть, что там внутри. Меня ломает от тоски. Больно осознавать, что Гера, привыкший к шуму и к крику малышей, останется совершенно один.