Резюме главы: обзор концепций, методов и результатов в контексте примеров лечения, включающих более высокие уровни эмоциональной интенсивности, с более ранних этапов развития практики воплощения эмоций

Для лучшего понимания процесса воплощения эмоций, давайте начнем с примеров из реальной жизни. В этой и следующей главах представлены клинические случаи воплощения эмоций, затронуты некоторые ключевые концепции, лежащие в основе подхода. Читатель сможет получить представление о том, как развивалась моя работа на протяжении времени. Подробно обсуждать конкретные приемы воплощения эмоций в главах этого раздела я не стану – их вы найдете в части III.

Впервые эффективность методов воплощения эмоций я заметил при работе с клиентами, испытывавшими сильные эмоции, и именно эти ситуации представлены в этой главе. В следующей главе я приведу примеры методов лечения, результативных для клиентов с более низким эмоциональным уровнем. Благодаря им я узнал, какими разными и многогранными бывают положительные эффекты воплощения эмоций. Имена и местонахождение некоторых лиц были изменены по их просьбе об анонимности.

Приступы паники начались у Петры в возрасте семи лет. По ее воспоминаниям, она играла в своей комнате одна, когда услышала голос, обращенный к ней из нижней правой части живота: «Петра, тебе пора умирать!» Это было началом четырнадцати лет страданий, сопровождающихся приступами паники, депрессией, трудностями в школе и стрессом на низкооплачиваемой работе после окончания средней школы. Петра ходила на работу, возвращалась домой, ела и спала до двенадцати часов в сутки. Дома она не чувствовала себя в безопасности и не хотела, чтобы родители уходили и оставляли ее одну. Впервые я увидел ее в Нидерландах, когда проводил там шестидневный тренинг. В конце первого дня ее дядя, ассистировавший на мероприятии, попросил меня встретиться с Петрой и посмотреть, не смогу ли я ей чем-нибудь помочь.

Мне особенно запомнилось из нашей первой встречи то, какими подавленными выглядели ее родители. Я чувствовал, что они утратили всякую надежду. Петра была их единственным ребенком, и они сделали все, чтобы ей помочь: перепробовали всех врачей, психиатров и психоаналитиков. К двадцати одному году Петра прошла два курса психоанализа и принимала множество препаратов. Когда я сказал, что смогу увидеться с ней максимум два раза за время своего короткого пребывания в ее стране и что ей, вероятно, придется провести последующую работу с кем-то другим, к кому я ее направлю, Петра дала понять, что больше не желает заниматься психотерапией. Я не стал настаивать на том, чтобы она обратилась к другому терапевту и получала адекватную помощь после нашей совместной работы. Вместо этого сказал, что у нее будет гораздо больше шансов на улучшение, если она будет делать то, чему я научил ее во время наших сессий.

Работа, которую я и другие проводили в индийских рыбацких деревушках среди выживших после цунами 2004 года, научила меня, что клиенты могут быть активными участниками своего собственного исцеления¹. В течение двух лет после разрушительного стихийного бедствия я возглавлял пять международных групп терапевтов в штате Тамилнад. Мы предлагали лечение, образование и обучение выжившим и тем, кто участвовал в восстановлении. Последующие опросы, проведенные во время одной из поездок в Индию, показали, что респонденты, которые практиковали навыки, приобретенные во время сеансов лечения, чаще сообщали об ослаблении симптомов.

Дядя Петры рассказал, что вскоре после рождения ей сделали две операции с целью исправить опасный для жизни врожденный дефект толстой кишки. По-видимому, именно из того места и доносился страшный, объявляющий о смерти голос. Мне было любопытно узнать, как эта область вовлечена в формирование ее панических атак. По своему опыту и опыту тех, кого лечил, я знал, что симптомы часто связаны с дисфункциональными паттернами в тех частях тела, которые оказались наиболее травмированы. Пример из моей жизни: поскольку я чуть не умер в процессе рождения, надолго застряв в родовом канале, слишком тесном для моей головы, всякий раз, когда степень физического или эмоционального стресса превышает определенный уровень, правая сторона головы сжимается, вызывая неприятные ощущения. Со временем этот симптом стал менее ощутим, но он по сей день дает о себе знать.

Я сказал Петре, что вызванные операциями неразрешенные травматические паттерны как-то связаны с ее паническими атаками. Она не удивилась; один из двух ее психоаналитиков уже установил эту связь. Я объяснил, что нет ничего необычного в том, что энергия концентрируется в той части тела, которая пережила травму, и набирает силу, пока не достигнет предела и не вызовет симптом в виде панической атаки, чтобы снизить интенсивность эмоционального переживания и принести облегчение. Уровень интенсивности, при котором формируется симптом, называется симптоматическим порогом. Затем, как в качестве лечения, так и в качестве протокола самопомощи, я предложил следующее: каждый раз, испытывая стресс, независимо от его причины, она должна изучать и практиковать способы распределения стресса в своем теле так, чтобы он не накапливался и не концентрировался в нижней правой области живота, превышая предел симптоматического порога, не провоцировал голос и последующую паническую атаку.

Для начала мы решили попрактиковаться на ситуациях с ее начальником, который часто становился источником стресса. Я попросил ее представить себе конфликт с боссом и наблюдать за ростом напряжения, возбуждения, стресса и дискомфорта в правой нижней части живота. Я научил ее работать с физиологическими защитными механизмами в брюшной полости и ногах, перераспределять неприятное возбуждение, стресс и дискомфорт в животе на прилегающие области ног, используя простые инструменты осознания, намерения, движения и самоприкосновения. Я предложил ей обращать внимание на то, как это ослабляет интенсивность неприятных ощущений в области живота и как эта зона тела в конечном итоге успокаивается. Времени на это ушло немного. Я попросил ее ежедневно практиковать то, что мы выполняли во время сеанса, каждый раз, когда она чувствовала, что испытывает стресс, независимо от его причины, и явиться ко мне через пять дней, в последний день моего тренинга. Во время лечения я обнаружил, что Петра воспринимает мои предложения, хотя и с некоторым скепсисом, что было понятно, учитывая, как долго она страдала без надежды на облегчение.

Когда Петра вернулась через пять дней, я заметил в ней перемену. У нее словно улучшилось настроение. Я спросил, удалось ли ей применить на практике то, чему она научилась на предыдущем сеансе, и какие изменения она в себе заметила, если таковые были. Она сказала, что регулярно делала «упражнение» и ее мама почувствовала, что уровень ее энергии повысился. Однако больше всего меня удивило то, что она рассказала дальше. Петра всю жизнь страдала от сильных запоров, и стул у нее случался всего один или два раза в неделю, да и то с большим трудом. Однако после нашего сеанса она испытала огромное облегчение, получив возможность легко и регулярно опорожнять кишечник каждое утро. По ее словам, «упражнение» действительно сработало, и она выполняла его так часто, как могла. Теперь она искренне верила в «метод» и с нетерпением ждала возможности больше о нем узнать.