Я должен был догадаться.

Но мы молоды, всё только начинается, мы оба живём своей собственной жизнью. Мы больше не зависим друг от друга, как в детстве. Откуда мне было знать, что он так много употребляет?

Я должен был догадаться.

Это самый простой ответ.

Я должен был, черт возьми, догадаться.

Он мой брат, но не только это, он мой близнец.

Я чувствую его так, как никто никогда не смог бы понять.

Я должен был присматривать за ним.

— Брэкс, очнись, давай же. Очнись, чувак.

Я слегка встряхиваю его, но его голова болтается. Он растянулся на своей кровати. К счастью, у меня хватило ума зайти к нему домой и проверить, всё ли с ним в порядке. Он не в порядке, и паника охватывает меня. Какого хрена он это делает? Что, чёрт возьми, с ним случилось, что он стал таким плохим? Нас хорошо воспитывали, у нас были хорошие родители, и пока они не умерли несколько лет назад, всё было хорошо.

Так что же пошло не так?

И почему он мне об этом не рассказал?

Я поворачиваю брата на бок, снова и снова засовывая пальцы ему в горло. Они почти не покрываются слюной, потому что у него так пересохло во рту. Я не знаю, из-за чего он такой — из-за наркотиков, алкоголя или из-за того и другого. Не знаю, что он делал прошлой ночью. Меня не было дома, я должен был быть с ним. Я сжимаю пальцы, пока он не издаёт стон и не начинает давиться.

Я держу их там.

Я нажимаю снова и снова, пока он, наконец, не блюёт. Я убираю руку как раз вовремя, когда он вываливает содержимое своего желудка на кровать. Он делает это, давясь и отрыгивая, пока ничего не остаётся. Затем он переворачивается на спину, учащённо дыша, лицо у него слишком бледное. Я достаю телефон и набираю «скорую». Ему нужна медицинская помощь. И она нужна ему немедленно. Я даю женщине по телефону адрес и вешаю трубку.

— Что происходит?

Я поворачиваюсь и вижу его соседа по комнате, Эштона, который стоит у двери с кофе в одной руке и тостом в другой и выглядит совершенно растерянным. Он переводит взгляд на блевотину на кровати Брэкстона, и его лицо искажается.

— Фу.

— Ты, блядь, даже не подумал проверить его? — рявкаю я на молодого глупца.

Он вскидывает голову и смотрит на меня.

— Он взрослый мужик. Я не собираюсь заходить к нему в комнату и проверять его каждый день. Я даже не знал, что он дома.

— Ты же знаешь, что у него, блядь, проблемы! — реву я, сжимая кулаки, лицо горит.

— Успокойся, Кода. Он, блядь, взрослый мужик. Это, блядь, не моя работа — заботиться о нём.

— Он мог умереть здесь. Если бы я не пришёл, он был бы мертв. Ты этого хочешь? И всё потому, что не можешь проверить?

Эштон качает головой.

— У твоего брата проблема. Это не моя забота. Я пытался, чёрт возьми, присматривать за ним. Он не хочет иметь с этим ничего общего. Он где-то там, пьёт, принимает наркотики и связывается не с теми людьми. Если это его не убьёт, — он тычет пальцем в блевотину, — тогда, я гарантирую, это сделает кто-нибудь другой, с тем дерьмом, в которое он вляпался.

Я прищуриваюсь.

— С каким дерьмом?

Эштон пожимает плечами.

— Не знаю.

— Чушь собачья, ты только что сказал, что из-за этого его убьют, так что ты, блядь, кое-что знаешь. Что за дерьмо?

Эштон переводит взгляд налево, потом направо, потом снова на меня.

— Он торговал наркотиками. Работает на опасных людей. Ты не можешь быть наркоманом и торговать наркотиками. Ты наживёшь себе серьёзные неприятности. Мы все это знаем. Если у тебя есть зависимость, ты всё испортишь. У него есть зависимость. И он всё портит. Принимает наркотики для себя, избегает людей, выводит из себя не тех людей.

— Имена, — требую я. — Назови мне имена.

— Не знаю имён, — говорит он, пятясь из комнаты. — И я не собираюсь их выяснять. На этой неделе я переезжаю. Я не хочу жить там, где опасно. Твоему брату нужно помочь самому себе. У меня полно дел, мне нужно жить, я не вмешиваюсь в то, во что он вляпался.

Я свирепо смотрю на него.

Но в то же время я понимаю.

Он молод, работает, ему не нужно ввязываться в дерьмо, которое его не касается.

— Вполне справедливо, — бормочу я, проводя рукой по волосам, затем по лицу, громко выдыхая. — Это всё, что ты можешь мне сказать?

— Это все, что я могу тебе сказать, приятель. И я знаю это только потому, что подслушал его разговор и до меня дошли слухи. Хочешь узнать что-нибудь ещё, тебе придётся спросить у него. Хотя не уверен, что он тебе что-нибудь расскажет.

Я смотрю на своего брата, бледного и тяжело дышащего, лежащего на кровати, всё ещё без сознания, глаза закрыты, но иногда подёргиваются. Он в плохом состоянии. Но дело уже не только в нём, дело в том дерьме, в которое он вляпался.

А это значит, что теперь это касается и меня тоже.

Блядь.

Глава 3

Чарли

Сейчас

Неловко даже не от того, что я это делаю.

Не знаю, что делать. Куда идти. Стоит ли мне с ним разговаривать или нет. Я могла бы запереться в комнате и прятаться до наступления ночи, но я ненавижу сидеть взаперти. Это означает общение с ним, а я не особенно хочу этого делать. Я бросаю взгляд на улицу и решаю, что пойду прогуляюсь, немного осмотрюсь, подышу свежим воздухом и побуду в одиночестве.

Я подхожу к своей сумке и достаю пару ботинок, затем натягиваю их и выхожу на крыльцо, где Кода уже сидит с телефоном и ноутбуком рядом, с пивом в руке, глядя на деревья. Он выглядит погружённым в свои мысли, челюсть сжата, глаза пустые. О чём бы он ни думал, это уводит его куда-то в другое место, в темноту. На его лице отражаются боль, гнев и неприкрытая горечь.

Я знаю.

Я уже видела такое выражение на своём лице раньше.

Я не знаю, стоит ли мне его беспокоить, поэтому просто иду к лестнице. Его голос останавливает меня прежде, чем я успеваю опустить ногу.

— Куда ты идёшь?

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Теперь его взгляд сосредоточен на мне, лицо по-прежнему жесткое и невыразительное. Так обидно видеть такое прекрасное лицо таким разбитым и пустым. Таким напряжённым. Знаю, я просто знаю, что если бы он улыбнулся, то заставил бы мир резко остановиться.

— Я просто хотела немного прогуляться, подышать свежим воздухом.

Он моргает, всего один раз.

— Есть идеи, что там может быть?

Я смотрю на густые деревья и скалы, окружающие нас, а затем перевожу взгляд на него.

— Ах, это вероятно природа. Свежий воздух.

— А ещё опасные животные, скользкие склоны…

Я скрещиваю руки на груди.

— И это должно меня беспокоить?

— Не строй из себя грёбаного героя. Я пришёл сюда, чтобы защитить тебя, а не отдать на съедение долбанным диким животным в первый же день.

— Опять же, меня это не беспокоит. Я просто хочу подышать свежим воздухом, чёрт возьми, побыть в одиночестве. Я не пробыла здесь с тобой и дня, а мне уже не по себе.

— Тогда я иду с тобой.

Он встаёт, и я открываю рот, чтобы возразить.

— Не надо, блядь, спорить. У меня есть работа. Я рад этому не меньше тебя, но мы застряли здесь, а это значит, что куда пойдёшь ты, туда пойду и я. Не могу рисковать, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я, чёрт возьми, не нарушаю своих обязанностей.

Господи.

Очень напряжённый.

— Хорошо, но не разговаривай со мной.

Он хмыкает и следует за мной по ступенькам крыльца к тропинке, которая уходит в лес слева от нас. Мы зашли с другой стороны, и мне любопытно посмотреть, куда она ведёт. Может быть, к ручью? Было бы неплохо. Где можно искупаться. Здесь, в горах, повсюду текут ручьи. Красиво. Пейзаж захватывает дух.

Я собираюсь спросить об этом Коду, учитывая, что клуб владеет этой землёй, так что он, вероятно, знает, к чему она приведёт, но я только что попросила его не разговаривать со мной, так что я держу рот на замке и ухожу. Я слышу, как у меня за спиной хрустят его ботинки, и внезапно осознаю его присутствие. Я сознательно потираю руки и продолжаю двигаться. Интересно, как я выгляжу сзади? Боже, я надеюсь, что выгляжу не ужасно, потому что прямо сейчас он просто наблюдает за мной, пока я иду.