Я радовался за страну, Империю, выросшую из одной любвеобильной крольчихи, небольшого огородика и очень большого, едва не убившего меня в начале пути, дома. Вспоминая о прошлом, о Муррке, которой давно рядом нет, почему-то я переставал думать о смерти, как о чём-то ужасном. Наоборот, мне больше всего на свете верилось, что когда всё кончится, мы с ней встретимся вновь. Вновь она выпучит свои удивлённые красные глазки, навострит ушки, глубоко вздохнув, дернет большой грудью, а после, произнесёт: «Мы ждали тебя, Матвеем-Чудотворец» — и укажет рукой на всех тех, кто, как и она, остались в далёком прошлом.

Глядя с бархана на тёмные, сгущающиеся магические тучи, под которыми лавинообразной волной поднималась песчаная буря, я почему-то улыбнулся. Впереди смертоносное явление, настоящий пустынный шторм, но я смеюсь. Смеюсь с того, что это нисколько меня не волнует. Более того, я больше удивился внезапно накатившей волне воспоминаний, чем какой-то очередной, заранее заготовленной для меня ловушки.

— Вы сегодня как никогда бодры, мой Император. Что-то увидели в середине этой бури? — Поднявшись на бархан, став позади меня рядом с Облачком и Аоррой, интересуется Заря.

— Вот знаешь, чувство такое, словно спустя пять-шесть лет, случайно обнаружил порнушку, на которую наяривал в детстве. Вроде ничего нового, но приятно, сука, и шишка вновь встаёт.

Немая пауза повисла в стройном женском ряду. Вспомнив, что сейчас в собеседниках моих не Астаопа, а совершенно другие личности, я таки смутился. Постеснявшись сказанного, решил слиться:

— Вы наверное не пой…

Шаг вперёд сделала Облачко:

— Смею полагать, хозяин рад, что враг готовит нам очередную каверзу, которую он предвидел ещё до своего перерождения.

«Совсем не то!» Хочется мне кричать, но скажу я совершенно иное.

— Верно, Облачко. — Всего от двух моих слов самодовольная улыбка суккубши становится пугающе угрожающей. За последнее время, с ростом моей личной силы, суккубша также заметно прибавила в магическом потенциале. А с ним и в ненасытности, в первую очередь, сексуальной. — Милая, сегодня не думаю, что…

Суккубша едва шевельнула пальцем, и яйца мои налились жизненной энергией, а член, угрожая порвать брюки, устремился ввысь. Всем и каждому, смевшему направить в сторону мою хоть малейшее заклинание, Аорра, Заря либо же Ветерок, по плечи оторвали бы руки, а после запихали бы их в задницу. Но… только не Облачко. За последнее время она прям таки стала лучшей и самой желанной подругой для любой из моих женщин. Именно желание Облачко открывало для большинства моих «личных эскортниц» дорогу в постель. Облачко контролировала похоть, всячески пыталась поработить меня, и то, что я единственный, кто по-прежнему мог хоть как-то противиться её красоте и чарам, буквально сводило суккубшу с ума. Именно в этом, в любви, полной и абсолютной ко мне, отражалась её демоническая, стремившаяся захватить меня и моё внимание натура. Не бесконечным сексом, а возможностью всегда быть рядом со мной, жил мой личный гадкий утёнок. Гадкий утёнок, что превратился в прекрасного чернокрылого лебедя.

Ночь в постели, о которой меня так настойчиво и эмоционально уговаривали женщины, предвещала быть одной из последних перед тем, как мы вторгнемся в самое сердце хаоса. Уже через несколько часов нас накроет зловещая буря, возможно, мы столкнёмся с войском нежити. И пока все посты выставлены, а воины устраиваются на отдых перед грядущей битвой, мои львицы устраивают маленький, постельный мятеж.

Под предлогом ванны, меня раздевают, затаскивают в неизвестно откуда взявшуюся в крепости комнату, в которой, прямо в песке, из стали отлит огромный бассейн. Бассейн, подогреваемый силой ожидавшей нас, полностью голой Зари.

— У вас есть, по меньшей мере, час. Позаботьтесь о господине, а я прослежу за крепостью. — Буквально сверля мою спину полным печали взглядом, заявляет Зуриэль. Аорра лёгким движением руки скидывает с себя всю броню и, с благодарностью кивнув Зуриэль, спускается в ванну.

— Спасибо, Зури! — С разбега залетает в воду шумная Ветерок. За которой, одна за другой, стыдливо глядя в пол, входят так же голые Джульетта и Люси.

— П… подождите… — Взглядом считая баб, видя, что за шторой маячат ещё две пары крыльев, спорящих, кто первая, прошу я. — Девушки, я конечно всё понимаю, но…

— Но мы не можем лишить вас, Великого Генерала, возможности так же насладиться плотскими утехами в преддверии столь сурового для всех нас испытания. — Перебивает меня Облачко.

Я хочу возразить, да только лицо Зуриэль так внезапно засияло. Её полные счастья глаза, радость на лице и поднявшаяся от глубокого взволнованного вздоха грудь, сломили меня. Сука, какой же я слабохарактерный.

— Всё именно так. — Говорю я, протягивая ангелу руку, а после, лично помогаю ей скинуть тяжёлый, покрытый рунной магией нагрудник. Даже с укреплением, прокачанными физическими и магическими занятиями телом, броня ангела выгибала мои пальцы своей тяжестью. Про меч и здоровенное копьё, что она приобрела для сражений в воздухе, я вообще молчу. — Поставь их, пожалуйста, у стены. — Указав на оружие, перевожу взгляд на Облачко.

— А кто позаботится о крепости в момент отсутствия командования?

Облачко ехидно улыбнулась. Повторяя сценки из историй Астаопы, демонёнок прикладывает к уху два пальца, тактически произносит:

— Первый-первый, это БигБосс, ответьте, приём… — В ауре, у уха Суккубши виднеются колебания. Я буквально вижу, как к ней приходит ответ. — Принято, первый, усилить посты, всё внимание на бурю, если что, немедленно доложить, как понял?

Вновь я вижу странное движение потоков маны, к которым испуская собственные потоки, невольно прикасаюсь сам. Некий металлический скрежет, напоминающий гвоздь, царапающий стекло, вынуждает отказаться от эксперимента. Подобную слуховую гадость посылаемую прямо в мозг, я ловил только от одного из местных существ. Подтверждая мои догадки, суккубша проговаривается:

— Принято, Четырёхру… ой, никаких имён, совсем забыла! Принято, первый, продолжайте дежурство.

Взрослое дитя, ей богу.

За Зуриэль, таки набравшейся смелости, сомкнув крылья за спиной, в ванную входят избранные королевой гарпий девицы. Молодые, ухоженные, на теле ни синяка, ни шрама, ни ссадины. Одна, с белыми как снег крыльями и таким же белым, коротко подстриженным пушком возле своей щелочки. Её желто-оранжевые, хищные глаза внимательно глядели на собравшихся. Зная своё место и положение в этом обществе, девушка держала поднос с заготовленными закусками, молча подходит к ванной. Вторая, что с каштановыми крыльями, смуглой кожей и очень, очень тёмными, почти что чёрными сосками, несла в руках своих вино и то, что слегка покрепче. От одного лишь изобилия красавиц всех видов и рас, мне поплохело. Не хватало в этой компании только эльфийки и… о чудо, внезапно кто-то тронул меня за спину. То была именно она! Вернее, две совершенно одинаковые, смущенные женщины.

— Боюсь, у меня не хватит с…

— А вы не бойтесь. — Решительней оригинала, прильнула ко мне сменившая лик Облачко. Пальцы её тронули головку члена. Резкий скачок сил, адреналина и похоти пробежался по моему телу. — Только пожелайте, и ваша верная слуга позаботится, чтобы у вас всего и на всех хватило.

Я вновь оглянулся на собравшийся в ванне гарем. Груди любых размеров, тела любой комплекции, киски, о чёрт, чтобы описать каждую особенность не хватит и жизни. Облизнувшись, словно голодный, мартовский кот, тихо шепнул:

— Не дай ему упасть, Облачко.

— С превеликим удовольствием, мой господин.

Песчаная буря неумолимо приближалась. Небо над нами окрасилось в черный, рокочущий фронт. Горизонт, как изуродованный двумя темными красками холст, смесью ночи и песка, рухнувшей стеной падает на крепость. Свирепые ветра, изрывая поднятые стяги на лоскуты, обрушились на наши башни. Затрещали каменные стены, покрываясь трещинами, грозясь обрушиться, скрипом застонала крыша. Лавиной, одна за одной, пустынный шторм, подбирая с земли всё, что плохо лежит, осыпает наши головы. Песок и те, кто в нём прятался, подхваченные безумным ветром, перелетают через стены как снаряды катапульт. Гремя костями, телами искореженными и изорванными они проламывают крышу. Хрипя и клацая зубами, на языке мертвых они объясняют живым причину своего визита. Сталь билась ударами о сталь; с криками, оповещающими о прорыве, гарнизон вступает в бой.