– Поезжайте домой, – приказывает вышедший на улицу Кристиан сопровождению и, сев за руль темно-серого мазерати Ghibli, выруливает на трассу до границы.

В полночь трасса пустая, можно выжать максимум, только вряд ли поможет. Эта девушка принадлежит Аарону. Будь она девушкой кого угодно, хоть главы Ла Тиерра – Кристиан бы объявил войну и заполучил бы ее. Эта девушка вызывает в мужчине неконтролируемое желание, пробуждает в звере доселе неведомую жажду обладать. Кристиан женщин никогда не покупал – за эту бы состояние заплатил, он за женщин никогда не воевал – за ночь с этой войска бы поднял, он за внимание никогда не боролся – эту бы обхаживал. Он прикрывает веки и представляет, каково это ее сочных губ сперва аккуратно пальцами коснуться, провести подушечками по четким скулам, линии подбородка, вдохнуть ее дыхание и подразнить своего зверя. Мужчина ерзает на сидении, почувствовав, как только лишь от мыслей о нем становится неудобно сидеть, и крепче руль сжимает. Чистая первозданная красота, умноженная на природную сексуальность, которая выбивает разум и оставляет Кристиана наедине с инстинктами, обнажает звериную сущность.

Она не ангел, Кристиан ошибся, она демон, крылья которого сотканы из похоти.

Судьба сыграла с Кристианом злую шутку, показала ему ту, кто, всего лишь пару раз взмахнув ресницами, в его душе ураган поднял, и сразу же забрала, выставила между ними самого дорогого человека, и ему эту преграду никак не пройти. Обида в нем пенится, до горла поднимается, он всё два слова повторяет и сильнее руль в руках сжимает. Ни врывающийся в окна свистящий ветер, ни огни впереди, ни запах жженых шин – ничто не отвлекает от намертво выбитого под веками образа девушки. Даже зверь, который в клубе без умолку твердил «убей его» умолкает, больше не рычит, сидит ошарашенный, душу тоскливым воем разрывает.

***

Иса в школу записываться не хочет, всё тянет, убеждает маму, что не стоит, что она надолго в Обрадо не задержится, но в итоге под давлением дедушки сдаётся.

– В Амахо смута и хаос, я слишком ценю тебя, чтобы отпускать в это пекло, – повторяет Абель и в очередной раз о Маркусе при нем говорить запрещает.

Иса безумно скучает, целыми днями смотрит их совместные фото, не снимает с себя колье брата и всё ждет от него хоть весточки. За месяц в Обрадо она исписала для Маркуса сотни страниц писем, но ни одно не отправила, она нажимает на его номер и сразу сбрасывает. Желание услышать его голос достигает своего апогея спустя три месяца после разлуки, и Иса, несмотря на обещание, данное маме, в этот раз звонок не сбрасывает. Вместо брата она слышит грубый голос оператора, докладывающий, что абонент недоступен. Маркус сменил номер. Иса, потеряв единственную связь с братом, в ту ночь до утра рыдает, а утром, отказавшись идти в школу, закатывает истерику, требуя вернуть ее в Амахо. Илона с трудом успокаивает девушку, объясняя, что пока рано, и обещает, что к концу учебного года она попробует уговорить деда. Иса не знает, что происходит в Амахо, как Маркус, и, устав от переживаний, вновь идет к деду, но в ответ выслушивает ругань.

– Он не твой брат! – кричит на нее мужчина. – У тебя нет братьев, и ему на тебя наплевать, иначе почему ни разу он не приехал за тобой? Почему не выстроил перед границей конвой?

– Я обидела его, – всхлипывает девушка.

– Вернись, расскажи правду тому, кому на тебя плевать, и поставь под риск семью! – встряхивает ее за плечи мужчина. – Он ненавидит нас всех, спит и видит, как наши головы поотрывает! А ты к нему хочешь, к тому, кто не дрогнувшей рукой в тебя пулю пустит!

– Это вы виноваты, а не я! Вы это с мамой сделали, – кричит Иса и больно бьется затылком о стену, к которой толкает ее дед.

– Ещё раз я услышу имя своего врага в этом доме, и ты будешь на улице! – шипит мужчина.

– Лучше на улице, чем с вами, – говорит Иса и выходит из кабинета.

Иса в школе ни с кем не общается, нелюдима, ее ничего не интересует, она ничего не планирует. Девушка словно застряла в том злополучном дне во дворе их дома в Амахо, где она, обнимая брата, клялась в вечной любви. Так проходит год, спустя который Иса все равно продолжает смотреть на дверь и ждать Маркуса, пусть разум и твердит ей, что за предателями не возвращаются. На день рождения девушка вниз не спускается и маму в спальню не впускает. Иса решает, что больше она дни рождения не празднует. Илона сильно беспокоится о дочери, даже к специалистам обращается, Иса на контакт не идёт и все больше замыкается. Одним из вечеров Илона заходит к как и всегда лежащую на кровати в обнимку со Снорлаксом дочь, смотрящую стеклянным взглядом в потолок, и протягивает ей бумажку.

– Не представляешь, как тяжело мне было достать его номер, но я хочу, чтобы ты поговорила с ним и поняла, что тебя в Амахо никто не ждет, – опускается на кровать рядом старшая. – Дело не в обиде на тебя и твоё, как ты считаешь, предательство, хотя ты просто выбрала семью и жизнь лучше. Маркус взял под контроль Амахо и Варес, он слетел с катушек, грозится все оставшиеся территории в крови потопить. Нет больше прежнего Маркуса, нет того, кто якобы любил тебя. Он припеваючи живет, в его подчинении столько людей, у него есть власть и деньги, но он не идёт за тобой. Ты не нужна ему, Иса.

Девушка выхватывает бумажку из рук мамы и просит оставить ее.

Иса запирает дверь, опускается на пол и набирает номер. Пока идут гудки, ей кажется, ее сердце остановится. Иса так свой номер и не поменяла, всё надеялась, что когда-нибудь Маркус ей позвонит, и убеждена, что если брат не возьмет, то это потому что узнал.

– Не звони мне больше, – первое, что слышит Иса и задыхается от обрушившихся на нее эмоций, где даже намека на обиду на слова брата нет. Она слышит его голос спустя год и, не сдержавшись, глухо плачет.

– Маркус… – парализованная рыданиями челюсть с трудом двигается, а всё, что она хотела сказать, вылетает из головы. – Я скучаю, я очень…

– Не звони мне больше, – твёрдо повторяет Маркус. – Больше никогда не смей меня беспокоить. Мертвецы ведь не разговаривают, а ты для меня умерла ещё год назад.

Маркус сбрасывает звонок, а Иса по-прежнему прижимает к раскрасневшемуся уху трубку и слушает гудки, которые сейчас для нее сравнимы со звуками кардиомонитора, который скоро покажет одну сплошную линию.

– Иса, – доносится из-за двери голос мамы. – Открой, пожалуйста. Я боюсь за тебя.

– Не бойся, – истерично смеется сквозь слёзы девушка, до сходящей кожи чешет имя выведенное на ребре. – Я не покончу жизнь самоубийством, потому что мёртвые не умирают.

***

Кристиан долго борется с собой, и хотя любопытство разрывает мужчину на части, он у Аарона про его пассию не спрашивает. Сегодня один из редких в последнее время вечеров, когда братья ужинают вместе. Они сидят в любимом ресторане младшего у искусственного озера и медленно попивают вино. Кристиан замечает, как заигрывает с обслуживающей их столик девушкой Аарон и не сдерживается:

– Как у тебя дела с той девчонкой?

– С Жизель, что ли? – нарезает мясо Аарон.

– Ее Жизель зовут? – хмурится Кристиан. – Твоя подруга из школы Джиджи?

– Ага, – с блаженством проглатывает мясо младший. – Ты еще метку ей выбил у Хьюго, если помнишь, конечно.

Кристиан подзывает официанта и, хотя не планировал сегодня особо пить, просит принести ему бутылку виски. Трезвым ему эту информацию не переварить. Кристиану кажется, что подсознательно он даже тогда, еще много лет назад, пошел к Хьюго просить о метке не просто какой-то девчонке, а той, кто впоследствии будет занимать все его мысли. Будто бы судьба все это время играла с ними, ведь сколько раз Крис собирал обед девочке по имени Джиджи, помогал Аарону паковать его старые вещи для нее и даже лекарствами делился, а сейчас сидит с ноющим сердцем, и от странной тоски его ни одно лекарство не спасет.

– Так ты знаешь ее столько лет, – после затянувшейся паузы говорит Кристиан.

– С первого класса, – усмехается Аарон. – Удивительно, что я до сих пор ее не придушил.