И Софья, и Иванушка бросают вызов родителям: Софья молча надеется на Добролюбова, Иванушка открыто оспаривает власть бригадира. Поскольку комический потенциал пьесы и ее идеологический заряд обусловлены этим конфликтом поколений, важно понять, в чем заключается разногласие. Как явствует из пятого явления первого действия, Софья противится браку с Иванушкой, потому что осознает, что «мой жених ко мне нимало не ревнует», и убеждена, что ее любовь к Добролюбову «кончится с жизнию моею». Добролюбов уверяет ее, что их «любовь основана на честном намерении и достойна того, чтоб всякий пожелал нашего счастия» [Фонвизин 1959, 1: 59–60]. Иными словами, отношения Софьи с Добролюбовым основаны на искренней любви, в то время как связь с Иванушкой таковой быть не может. В первом явлении второго действия Софья говорит отцу, что разногласия между ними по поводу ее брака с Иванушкой, – это не просто различие мнений, а различие воль. Признавая свой долг повиноваться отцу, она тем не менее держит себя с ним, как ровня. Она отвергает попытки советника устыдить ее за несогласие с ним. Она говорит отцу, что Иванушка не будет его уважать, и выражает сомнение в том, что советник будет, как надеется, управлять имениями Иванушки [Фонвизин 1959, 1: 61–63].
Аргументы Софьи против брака с Иванушкой кажутся сегодня убедительными, потому что они самоочевидным образом взывают к дорогим нам ценностям: к необходимости взаимной любви в браке, к личной независимости женщины и мужчины, вступающих в брак. Однако в России Фонвизина ни взаимная любовь, ни личная независимость не считались определяющими для «удачного» брака. Гораздо большее значение для успеха брака имело приобретение собственности или перспектива распоряжаться ею. Здесь «изрядные деревеньки» Иванушки перевешивают Софьино воззвание к добродетели и разуму. Поэтому Фонвизин в итоге находит практический выход для решения судьбы Софьи: Добролюбов получает две тысячи душ по решению суда. В четвертом явлении третьего действия, узнав о новом богатстве Добролюбова, советник восклицает: «Две тысячи душ! О Создатель мой, Господи! И при твоих достоинствах! Ах, как же ты теперь почтения достоин!» [Фонвизин 1959, 1: 80–81]. В заключительных строках пьесы советник благословляет помолвку Софьи и Добролюбова и осуждает свой собственный прежний путь: «Говорят, что с совестью жить худо: а я теперь сам узнал, что жить без совести всего на свете хуже» [Фонвизин 1959, 1: 103]. В этой строке, казалось бы, одобряется добродетельное поведение Софии, но на самом деле в ней присутствует этическая двусмысленность, поскольку правильное поведение отождествляется с приобретением материальных благ26.
«Бунт» Иванушки против бригадира гораздо менее рационален и потому гораздо интереснее, чем бунт Софьи против советника. В третьем явлении первого действия Иванушка говорит советнице: «Я индиферан во всем том, что надлежит до моего отца и матери». И непоследовательно добавляет: «Вы знаете, каково жить и с добрыми отцами, а я, черт меня возьми, я живу с животными» [Фонвизин 1959, 1: 54]. В четвертом и пятом явлениях второго действия он смеется, увидев, как его отец, бригадир, признается в любви к советнице. Однако в шестом явлении второго действия, узнав, что бригадир решил всерьез добиваться ее взаимности, он подумывает вызвать отца на дуэль. Он читал во французской книге о дуэли отца и сына в Париже, и говорит советнице: «… а я, или я скот, чтоб не последовать тому, что хотя один раз случилося в Париже?» [Фонвизин 1959, 1: 70]. За этой глупой ремаркой следует самая запоминающаяся ссора в пьесе – перебранка бригадира с Иванушкой в первом явлении третьего действия. Иванушка говорит отцу, что заставлять его жениться на русской женщине – оскорбление, потому что «тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской». Он заявляет, что бригадир не имеет права устраивать такой брак, потому что «я такой же дворянин, как и вы, monsieur».
Он ни во что не ставит воинское звание отца и основывает свое собственное на том, что «был в Париже». Он сравнивает отца с диким зверем: «…а когда щенок не обязан респектовать того пса, кто был его отец, то должен ли я вам хотя малейшим респектом?» [Фонвизин 1959, 1: 72–74]. Таким образом, в качестве доводов против брака по расчету Иванушка использует как серьезные аргументы (отец, принуждающий взрослого сына к женитьбе, лишается его уважения), так и необоснованные логические посылки (поскольку люди – животные, они не должны уважать друг друга) наряду с мнимой логической связью (я в душе француз, но как русский дворянин я вам ровня). В сущности, Иванушка испытывает к отцу отвращение, а ненавидя отца, он презирает Россию. В ответ на ненависть сына бригадир отвечает непониманием, яростью, угрозами разбить ему лицо [Фонвизин 1959, 1: 74], обещанием – «разом ребра два у тебя выхвачу» [Фонвизин 1959, 1: 75] – и, наконец, желанием «поколотить» во втором явлении пятого действия [Фонвизин 1959, 1: 99]. Эти угрозы, опирающиеся на убежденность бригадира в своем праве принуждать непокорных «подданных», выражают самую суть отношений внутри дома, построенных на силе и произволе. Поскольку домохозяйства были основой российского государства, фонвизинское изображение разлада в семье бригадира указывает на более масштабное расстройство российской общественно-политической жизни.
Пьесу Фонвизина «Бригадир» нельзя назвать политической драмой в прямом смысле слова, но в ней содержится явный намек на природу российского государства. В пьесе речь идет о двух недавно вышедших в отставку чиновниках: бригадире, военный чин которого примерно соответствует бригадному генералу и занимает пятую строку сверху в петровской Табели о рангах, и советнике, который мог иметь любой чин от девятого [титулярный советник] до второго [действительный советник]. Вероятно, Фонвизин хотел изобразить двух чиновников сопоставимого ранга – военного и гражданского. Как мы уже отмечали, бригадир обладает холерическим темпераментом. Он высокомерен и уморителен в своем внимании к чинам: в первом явлении первого действия он замечает, что Бог должен особо считать волосы на голове чиновников пятого класса, ибо, «Как можно подумать, что Богу, который всё знает, неизвестен будто наш табель о рангах?» [Фонвизин 1959, 1: 50–51]. В свою помещичью жизнь бригадир привносит военное мировоззрение, сложившееся у него за время службы. Среди прочего это означает, что он воспринимает себя как командира своей семьи. В ходе бурного спора с Иванушкой в первом явлении третьего действия он говорит сыну: «…тебе забывать того по крайней мере не надобно, что я от армии бригадир» [Фонвизин 1959, 1: 73]. В четвертом явлении третьего действия он жестко порицает Иванушку за то, что тот не делает военной карьеры: «Где он (Иванушка) был? в каких походах? на которой акции?» [Фонвизин 1959, 1: 79]. Фонвизин исподволь подводит зрителя к пониманию российского государства как субъекта, влияющего на все аспекты жизни – от военного порубежья на юге до провинциального семейного очага в центре империи. На протяжении всей пьесы Фонвизин называет героев не по имени, а по чину (бригадир, советник) или его производным (бригадирша, советница), что свидетельствует о том, насколько глубоко в ткань общества проникла Табель о рангах, определяя социальные взаимодействия даже тех людей, которые уже не занимали государственных должностей.
Советник – судья в отставке. Он лишен интеллектуальной любознательности и, соответственно, имеет узкий кругозор: его представление о полезном чтении сводится к изучению межевых инструкций и военных уставов [Фонвизин 1959, 1: 48–49]. Создание имперской бюрократии, пропитанный ее духом, он холоден сердцем, скуп и коррумпирован. В третьем явлении первого действия его жена рассказывает Иванушке: «Муж мой пошел в отставку в том году, как вышел указ о лихоимстве. Он увидел, что ему в коллегии делать стало нечего, и для того повез меня мучить в деревню» [Фонвизин 1959, 1: 55]. Как мы видели, брак Софьи советник рассматривает как средство получить в распоряжение чужие земли. Бригадирша впечатляет его своей хозяйственностью, а Добролюбов – тем, что приобретает две тысячи душ. В шестом явлении третьего действия советник говорит жене, что только богатство имеет значение: «Две тысячи душ и без помещичьих достоинств всегда две тысячи душ, а достоинствы без них – какие к черту достоинствы» [Фонвизин 1959, 1: 81]. В этом же явлении, когда Добролюбов жалуется на повальное взяточничество судей, советник заявляет: «А я так всегда говорил, что взятки и запрещать невозможно. Как решить дело даром, за одно свое жалованье? Этого мы как родились и не слыхивали! Это против натуры человеческой…» [Фонвизин 1959, 1: 81]. Несмотря на выход в отставку, взгляды советника на человеческую природу не изменились со времен его судейства. Неприкрытая жадность и коррумпированность советника порождают ироническую ситуацию в третьем явлении пятого действия, когда он, наконец, осознаёт неверность жены. Он выговаривает ей: «Ты лишила меня чести – моего последнего сокровища». Верный себе, он грозит бригадиру иском, чтобы тот выплатил ему компенсацию за потерю чести: «Я все денежки, определенные мне по чину, возьму с него» [Фонвизин 1959, 1: 100]. В сознании советника честь – производная величина от ранга, но кроме того, имеет денежный эквивалент.
