— Но не такой большой, как он.

Каос вытягивает руку, указывая на скелет.

Я сглатываю, смущенно щурясь. Он хочет, чтобы я снова извинилась?

— Вы были близки, — говорю я. — По размеру.

Его острые губы растягиваются.

— Ты не должна мне лгать.

Его пальцы перебирают пряди волос на моем затылке, касаясь моей кожи.

— Разве это имеет значение? Он мертв, а ты — нет. Ты победил.

Пальцы сжимают меня.

— Это все, что тебе нужно? — еще один рык. — Живой супруг, даже если он меньше!

Каос опускает руку и рычит.

О.

Мои глаза расширяются. Ух. Мой взгляд скользит по его телу с головы до ног. Каос, даже человек, самый большой человек, которого я когда-либо видела, гигант по сравнению с любым мужчиной в любом племени, которое я встречала.

— Если… — начинаю я, но сглатываю, — если бы ты был таким же большим, как этот мертвый дракон… ты был бы слишком большой для меня.

Вспоминая его палец внутри меня, я краснею.

— Возможно, ты уже слишком большой для меня.

Мои глаза опускаются на его твердый член.

— Ты меня пугаешь, — бормочу я, снова сглатывая.

Каос весь напрягается, и я знаю, что он понимает, что я имею в виду. Мои щеки пылают.

— Да, — шипит он, глядя на меня, на меня всю, со всей своей грубой мужской мощью и яростным жаром.

Я чувствую, как он пронзает меня до самой души, и мое тело откликается. Мое лоно трепещет и течет. Его ноздри раздуваются.

— Возможно, ты и права. Такой большой дракон тратится впустую на такого маленького и хрупкого человека, как ты.

— Я вовсе не такая хрупкая и маленькая, как ты думаешь.

Разочарование сковывает мой голос.

Он делает шаг вперед, прижимая меня к стволу дерева.

— Хрупкая, маленькая, и ее легко загнать в загон.

Его лицо склоняется ко мне, и, застыв в шоке, я думаю, что он собирается поцеловать меня.

Ветка трескается и падает рядом с нами, и он останавливается, пораженный. Испортил бурный момент. Он делает шаг назад, его внимание устремляется в ту сторону, куда улетела драконица.

— Нам пора идти.

Я задумчиво облизываю губы.

— Да, — соглашаюсь я, подходя к нему, одновременно грустная и благодарная за потерю его внимания. Зная, что в следующий раз, когда он снова будет так яростно направлен на меня, мне придется бороться, чтобы выжить.

Его пальцы обхватывают мое запястье. И, не оглядываясь, мы ускоряем шаг.

ЗАПРЕТНЫЕ ДЖУНГЛИ

Крики драконицы, следуют за нами, заставляя нас идти так же быстро.

Как только мы добираемся до реки, я использую шанс смыть самую большую грязь с моей кожи, пока мы идем, только погружая руки в самые мелкие части, и проверяю свое тело на наличие порезов и царапин, которые, возможно, нуждаются в очистке.

Я замечаю, что побита, но не сильно. У меня есть несколько царапин, и некоторые мышцы болят, хотя ничего, что могло бы помешать идти. Поскольку в прошлом я страдала гораздо сильнее, мое ноющее тело будет исправлено небольшим количеством мази и некоторым отдыхом позже. Достав лекарство из нашей сумки, я намазываю его и использую.

Вскоре после этого, я нахожу длинную, крепкую ветку. Сорвав ее с дерева, я вытираю свисающий с нее мох. Испытывая ее, хотя, она не совсем идеальна, она все равно будет служить тростью, оружием.

Все это время Каос не сводит с меня глаз, торопит меня, наклоняет голову то в одну, то в другую сторону, словно прислушивается к чему-то большему, чем дракон. Он слушает любых хищников, которые могут оказаться рядом.

Он смотрит на мою трость, но ничего не говорит.

Удивительно, но хищники не появляются. Ни обезьян, ни нагов, ни даже смертоносных синехвостых хищников, которые путешествуют стаями. Время от времени появляется змея, а однажды по воде слева от нас скользил удав, но они оставляют нас в покое, пока мы оставляем их в покое.

Это не мешает мне быть настороже, следить за каждым нашим шагом и вести себя как можно тише.

Я не смею успокаиваться.

Особенно, когда на меня смотрит обжигающий взгляд Каоса, угрожающий, блуждающий по моей коже и наблюдающий за каждой мелочью, которую я делаю. Он идет позади меня, позволяя мне идти впереди, если только он не хочет проверить что-то впереди нас или предпочитает параллельный путь. Это единственный раз, когда я получаю отсрочку от его обжигающей силы.

Он натыкается на меня своим большим членом, когда спотыкается, потому что еще не до конца разобрался в своих новых ногах, но я начинаю думать, что он делает это нарочно.

Удар. Скольжение. По моей коже пробегают мурашки. Резко обернувшись и сузив глаза, я отталкиваю его. Он не шевелится.

— Прекрати это.

Улыбка кривит его губы, почти крадя мое раздражение. Дракон умеет улыбаться.

— Прекратить что? — спрашивает он.

— Перестань давить на меня своим членом. Это отвлекает и опасно…

— Опасно?

— У меня нет оружия, настоящего оружия, и, если кто-то охотится на нас, я могу не понять этого до тех пор, пока не будет слишком поздно, потому что мои мысли заняты этим. — Кипя от злости, я указываю на его член, не глядя на него.

— Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает.

Я фыркаю.

— Ты не можешь быть в этом уверен.

Мы слышим отдаленный треск и шелест деревьев.

— Вот она.

— Кроме нее. Звери в этих джунглях, те, что живут на моей территории, знают мой запах, как знают, как драгоценна их короткая жизнь. Они меня не побеспокоят. И тебя тоже, пока ты со мной.

— Я не знаю твоего запаха, — парирую я.

Но я помню мшистый запах, исходящий от пузырей реки. Даже сейчас, стоя так близко к нему, я чувствую слабый запах на его коже. Вдыхая его, я выдаю себя, наклоняясь чуть ближе, желая большего.

Его улыбка исчезает, но он замечает это, выпячивая грудь. Он тоже слегка наклоняется ко мне.

— В твоих словах есть смысл, — звучат медленно, глубоко его слова.

Его ствол утыкается мне в живот, и я больше не обращаю внимания. Я прижимаюсь лбом к его груди, вдыхая, нуждаясь в большем. Я хочу, чтобы он был весь во мне. Его пальцы запутались в моих растрепанных волосах и заставили меня запрокинуть голову. Краем глаза я вижу, как крылья на его руках расправляются.

Приоткрыв губы, я надеюсь, что он сократит расстояние и возьмет их. Но все, что он делает, это блуждает глазами по моему лицу.

— Меня никогда не целовали, — шепчу я.

— Что такое поцелуй?

— Губы соприкасаются между двумя людьми, лаская и потирая друг друга. Я видела поцелуи, но никогда их не испытывала.

Поцелуй меня.

Каос хмурит брови.

— Какой смысл в поцелуях?

Толкаюсь ближе к нему, вгоняя его член между нашими телами.

— Чтобы показать свою привязанность.

Он внезапно отпускает меня и рычит, забирая с собой свое тепло и пьянящий запах.

— Не навязывай мне свои слабые человеческие привычки, женщина. Мы можем быть связаны, но я никогда не стану человеком — никогда! Пойдем, — говорит он, проталкиваясь мимо меня, чтобы взять инициативу на себя. — Только самый невежественный и слабый из хищников не чует территориальных отметин, — бормочет он намеренно достаточно громко, чтобы я услышала.

Я почти забыла, что он меня ненавидит. Часть меня хочет закричать, что он теперь человек, и принять это — единственный способ выжить. Я могу помочь ему выжить. Я все равно хватаю его за руку, не давая уйти.

— Подожди!

— Что?

Он поворачивается назад, ярость отражается на его лице.

Сняв сетку, которую я спасла прошлой ночью, я обвиваю руками его талию, накидываю ее на бедра и прикрываю его член. Его длинные черные волосы запутываются в сетке, но я выдергиваю их. Его тело напрягается, но он позволяет мне сделать это. Сложив ее спереди, я завязываю ее там, прикрывая сколько могу.

— Хорошо, — бормочу я.

Каос смотрит на себя и трогает материал. Он сделан из нитевидных волокон морских водорослей и самой длинной травы, которая растет вокруг лагуны моего дома.