— И все же ты идешь со мной и больше никогда не увидишь своего дьявольского пса. — он сжимал ее запястье до тех пор, пока Виола не застонала от боли и бросила меч. Не потому что ее заставили. Совсем нет. Она могла бы держаться вечно, если бы захотела. Ключевое слово: если.

Она предпочла должным образом защититься. Но, прежде чем успела сдвинуться хоть на дюйм, Брохан заломил ее руки за спину и прижал ее тело к себе.

Она ахнула, когда ее груди прижались к его торсу, а соски терлись о платье при каждом неровном вздохе. Сердце бешено колотилось, когда Виола поймала его взгляд. Они одновременно замерли. Он задышал тяжелее. Она задышала тяжелее. Длинные черные ресницы обрамляли радужки. Россыпь веснушек усеивала его нос.

Насколько это восхитительно?

Восхитительно? Этот мужчина угрожал передать ее другим для пыток. Она усмехнулась.

— Отпусти меня, Брохан. Немедленно! Я снова передумала. Ты недостоин моего общества.

Он вздрогнул, но поднял подбородок.

— Сейчас ты услышишь мои условия. Единственные условия, которые имеют значение.

— Вряд ли. И сейчас нашу пути расходятся. — Виола постаралась переместиться и… ничего. Она осталась на месте. Что за… что? Ее брови сошлись на переносице, пока она пыталась найти объяснение. Почему она не могла перенестись?

Она безуспешно металась в его хватке, пока монстр излучал удовлетворение. Когда задела что-то твердое… вновь ахнула. Вау! Брохану нравятся ее движения. И сильно. Он мог отрицать это, но он ее хотел. Еще как. У нее задрожали колени.

Возможно, у нее в голове что-то не так. По какой-то причине ее похититель стал еще интереснее и симпатичнее, и Виола об этом не сожалела.

Выражение его лица потемнело, и на мгновение, только на мгновение, она подумала, что он, возможно, самый красивый мужчина в истории человечества. Затем он вытянул ее руки вперед, обнажив тонкое, легкое металлическое кольцо на ее левом запястье.

— До конца своих дней ты будешь подчиняться каждому моему приказу. Пока ключ от Невая не окажется в моих руках, клянусь, ты не получишь удовольствия ни от одного из этих дней. Я гарантирую, что ты пожалеешь о том, что сделала с моим братом. Возможно, я заставлю тебя пожалеть и о своем рождении.

Он думал ее запугать? Ну, миссия выполнена. Тюремное заключение стало для нее самым страшным кошмаром, воплотившимся в жизнь. И все же она стояла на своем.

— Как мило. Неистовый дикарь думает, что выиграет великую войну. Давай расстегнем молнию и измерим степень несогласия твоего тела.

Его свирепость возросла. Губы приоткрылись, обнажив ровные белые зубы и пару клыков.

— Я скорее умру окончательно, чем позволю тебе прикоснуться к этой части своего тела.

— Настоящую смерть можно устроить. — она не забыла свою идею…

Нарциссизм стал излучать ярость. Демон бродил в ее сознании, разжигая ненависть к себе, наказывая ее за неудачи, как Виола и опасалась.

«Слишком слабая, чтобы сбежать от этого Падшего… презираемая по праву… заслуживающая только страданий и трагедий… Принцесса заслужил лучшей матери…»

Вдруг ее пушистый малыш умрет в ее отсутствие, одинокий и испуганный, как когда-то Виола? Вдруг… нет! Нет, нет, нет. Совершенно нет. Виола не слабая. Она сильная временами. Очень сильная! Ведь ее удар наотмашь однажды отправил Чака Норриса во вчерашний день.

Она защищала себя и своего ребенка любой ценой. И, если Принцесса беспокоился или нуждался в помощи, он мгновенно оказывался рядом. В конце концов, он в буквальном смысле нес частичку ее сердца, что и дало ему это способность. Эта частичка была вплетена в его сердце и теперь действовала как батарейка, которая заряжалась бессмертием других.

Что касается Падшего, она с ним справится. Она должна. У нее остались уловки, которых Брохан никогда не видел, и мужчина действительно питал к ней тайное желание, как Виола и подозревала. «Его лихорадочный взгляд не отрывался от меня даже сейчас». Словно она уже раздетая лежала в его постели…

Ее уверенность росла. «О, да. Я справлюсь с этим». Она бы использовала его ради защиты и заставила бы признаться в его ненасытном голоде к ней. Брохан угрожал ее семьей… и теперь должен страдать. Как только она поставил его на колени, Нарциссизм сможет подкрепить его восхищение комплиментами Виоле.

«Он не уйдет от меня. Он будет ползти».

Никогда больше он не бросит вызов богине Загробной жизни.

Виола улыбнулась своей самой порочной улыбкой и промурлыкала:

— Давай отметим этот день в твоем календаре, монстр. Сегодня ты сам подвел себя к падению. — не хвастается своим финалом? Едва ли.

Он дернулся напротив нее, его мышцы напряглись.

— Ты надеешься меня соблазнить?

— Это не так сложно, как измерение твоего достоинства, — сказала она. — признай это. Ты страдаешь по мне.

— Что бы ты ни сделала, — проскрежетал он, игнорируя ее резкие слова, — ты. Потерпишь. Неудачу.

Виола никогда не проигрывала. Она подняла взгляд в его слова и ухмыльнулась.

— Ты мой, монстр. И скоро я это докажу.

«Нет, богиня. Это ты моя».

Брохан подавил рев тревоги… и триумфа. Он заполучил Виолу. Она оставалась в его власти, и не было такой силы, которая смогла бы ее отнять у него. Ни сейчас, ни когда-либо.

Он пострадал от ее руки, месяцами ходил по пятам. Вожделел. Презирал и захватил ее в плен. Теперь она принадлежала ему.

Дрожа от ярости, он перенес ее в свою крепость в заброшенной реальности. Как только они оказались в покоях хозяина дворца, Брохан разорвал контакт и отошел. К его ужасу он возбудился, его ладони покалывало, словно он отчаянно хотел снова ощутить мягкость ее кожи.

Опасность, которую она представляла…

Виола была гораздо хуже демона, которого носила в себе. Она воплощала искушение. Все, о чем когда-либо мечтал Брохан, упаковали в самую изысканную упаковку.

— Что это за место? — спросила она, и ее порочный голос вызвал образы смятых простыней и извивающихся тел. Виола повернулась, разглядывая ему скудные пожитки. — Ну помимо того, что мы в лачуге.

Его кулаки сжались. Изысканные предметы интерьера, находившиеся в этой комнате, напоминали ему Виолу. Они были прекрасны и гораздо лучше, чем он заслуживал. Во время своего первого пребывания здесь он уничтожил всю мебель, заменив ее просто кроватью, столом и стулом. это единственная комнату, которую он по-настоящему переделал.

— Добро пожаловать в свой новый дом, богиня. Настоящая роскошь, — насмешливо произнес он. Как Посланник он не мог врать. Как Отрекшийся он не испытывал подобных проблем.

Единственный свет проникал через разбитое окно, занавешенное рваными шторами. Вокруг кружились пылинки, покрывая стены, каждый предмет мебели и даже пол. Она ходила туда-сюда, теребя грязную одежду, висевшую на комоде, и морщась.

— Чтобы завоевать мое сердце, другие мужчины предлагали огромные сокровища, — сказала она. — Это… интересное начало.

— Мне нужно твое сердце, я не предлагаю тебе ничего кроме дальнейшего выживания. Но только если ты будешь хорошо себя вести. — ее презрение к дворцу его раздражало. Как будто он не мог обеспечить ее самым лучшим. Лучше, чем кто-либо другой. — Если тебе не нравится состояние комнаты, уберись.

— Конечно, конечно. Я немедленно начну уборку. Как только ты вызовешь слуг, я прикажу убрать.

С большим удовольствием он сообщил ей:

— Отныне ты станешь сама себе прислугой. — другие мужчины, в том числе и МакКаден, потакали ее прихотям. Чего Брохан не хотел делать. С какой стати он должен был это делать?

Она никогда не пыталась его очаровать, никогда не общалась с ним также ласково, как с другими, не смотрела на него с сияющими глазами и улыбкой, и это искреннее поведение… Нет, это всего лишь фантазия. Она никогда не хотела его, даже при лучшем состоянии.

— Слишком многие баловали тебя на протяжении веков, — отрезал он. — Их ошибка. Я не совершу такую глупость.