Демон поднялся в ее голове, нашептывая самые глубокие страхи. «Нелюбимая. Нежеланная. Брошеная». Как однажды назвал ее Брохан.

Ее плечи опустились, хотя она изо всех сил старалась сохранить безразличное выражение лица. Еще один удар. Ее нижняя губа задрожала.

Брохан потер татуировку на своей руке и нахмурился.

— Виола…

— Больше ни слова. Я думаю. — Или, скорее, пытается скрыть свою реакцию. Виола полностью откинулась назад, разлегшись на столе и глядя в сводчатый потолок. Она даст этому мужчине еще один шанс. Всего один. Она зашла с ним слишком далеко, чтобы останавливаться сейчас. Кроме того, в глубине души она жаждала его безоговорочного принятия. Так же, как когда-то жаждала безоговорочной любви своей матери.

Почему она всегда выбирает безнадежные случаи?

Нет, нет. не безнадежные. Еще нет.

— Позволь мне убедиться, что я тебя правильно поняла, — сказала она. — Твой брат ненавидит меня, поэтому ты ко мне не прикоснешься. Ты заставляешь его чувствовать себя достойным, заставляя меня чувствовать себя недостойной. Верно?

Он напрягся, отпустил ее и провел рукой по своему усталому лицу.

— Разве ты не делала то же самое с бесчисленным количеством других?

— Разве ты не учился на моих ошибках? — отрезала она, смахнув слезу. В эту игру могли играть двое.

Брохан зарычал.

— Я никогда не пройду твой тест, Виола.

— Мы не узнаем, пока я не испытаю тебя. Но я не могу это сделать, пока ты не признаешься в своей великой любви ко мне. — в ее тоне сквозила горечь. — Кроме того я не предлагаю тебе остаться со мной навсегда прямо сейчас. Это лимитированная и слишком хорошая возможность провести со мной больше времени, чтобы ее упустить.

— Время, да, — поспешил он ответив, энергично кивнув. — Просто дай мне больше времени. Ты будешь носить наручник, пока я со всем не разберусь. Так многое изменилось. Я должен разобраться в деталях, прежде чем действовать.

— Ты не так понял. — как только ее слезы высохли, она поднялась на ноги. — Сними наручник, или с нами будет покончено.

Его измученный взгляд встретился с ее, и Брохан повторил:

— Просто дай мне еще время, котенок.

А сейчас котенок. Ее любимое ласковое обращение сопровождалось окончательным отказом. Внутри Виолы что-то начало разрушаться. Струпья отслаивались от внутренних ран, оставляя их незаживающими и кровоточащими. Силы иссякли, и ее конечности задрожали.

И все еже она лучезарно улыбнулась. Как обычно улыбалась своей матери.

— Конечно. Больше времени. — она похлопала его по щеке. — Занимайся этим столько времени, сколько тебе нужно. А теперь, если позволишь, я должна проведать Принцессу. Мы же не хотим, чтобы он помочился на твои туфли в шкафу, правда? Только не снова.

Брохан вновь вцепился в подлокотники кресла, словно не мог позволить сам себе к ней приблизиться.

— Виола. Богиня.

— Нет. Не нужно больше ничего говорить. Прощай, Брохан. — она вышла из тронного зала, словно ей было все равно.

Он не окликнул ее.

МакКаден ждал снаружи, его тело дрожало от ярости. Он подслушал? Он молча смотрел на нее, когда она проходила мимо.

Каким-то образом она сохраняла непринужденный вид всю дорогу до спальни, где Принцесса одновременно играл в две свои любимые игры: «Тыгыдык» и «Пол — это лава», перепрыгивая с одного предмета мебели на другой с захватывающей дух скоростью.

Она закрыла и заперла дверь, хотя знала, что Брохану достаточно переместиться, чтобы войти. Питомец почувствовал ее тревогу и бросился к ней на руки, чтобы обнюхать и утешить.

— Мы сматываемся, дорогой. — она поцеловала его в щеку и опустила на землю. — Будь умницей, принеси мамин топор.

Он бросился к спортивной сумке, которую она спрятала под кроватью, затем вернулся с небольшим золотым топором во рту. Виола опустилась на колени и погладила его по голове, воркуя слова похвалы, прежде чем забрать оружие.

Этот план был разработан несколько дней назад. Хороший план. Брохан никогда не сможет ее найти.

Она имела в виду то, что сказала.

Это было прощание.

Брохан оперся локтями о стол и склонил голову, уткнувшись лбом в поднятые ладони. Неужели он только что совершил серьезную ошибку?

Виола предложила ему все, чего он когда-либо хотел. Шанс насладиться ею в свободное время. Исследовать ее тело и душу, узнать мельчайшие нюансы ее прошлого. Все, что делало ее такой, какой она была, — женщиной, которая безмерно очаровывала его и не переставая влекла к себе.

Ему не нужно думать, чего она хотела — она всегда ему это говорила. Брохан мог бы позаботиться о том, чтобы она всегда получала комплименты и была полна удовлетворения, в то время как Виола наполняла бы его жизнь волнением и трепетом.

Смогла бы она стать счастливой с таким как он? По-настоящему счастливой в долгосрочной перспективе?

Двинется ли дальше, если он провалит тест?

Его терзала нерешительность. Как он мог предпочесть Виолу МакКадену? Но как он мог выбрать МакКадена, а не богиню? Они оба нужны ему в жизни. Его брат и… его женщина. Женщина, которую он целовал и ласкал всего раз. И этого даже близко недостаточно.

Как ему примирить свои противоречивые желания? Особенно когда он уже знал результат ее испытания. Он потерпит неудачу, как и его брат, который предпочел Брохана богине.

Как мог Брохан поступить иначе? Но как мог позволить ей уйти?

— Брат? — МакКаден взял его за плечо, отвлекая от размышлений.

Не поднимая взгляд, он протянул руку и похлопал по ладони брата. Пока он сидел на своем стуле, МакКаден стоял рядом.

Простит ли его этот мужчина, если он начнет ухаживать за богиней, как того требовала каждая клеточка его существа?

— С тобой она другая, чем когда-либо была со мной. — в тоне брата послышались странные нотки. МакКаден сел на стул рядом с Броханом. — После нашего знакомства Виола больше не искала меня, хотя и планировала использовать. Мне пришлось ее искать. Оглядываясь назад, я понимаю, что она никогда не говорила обо мне ни одного доброго слова, только о себе. В то время я был слишком влюблен в нее, чтобы признать, что был единственным, кто вкладывался в наши отношения.

— Но?

— Несмотря на изменения в ней, я все еще не доверяю Виоле.

— Знаю. И все же… я желаю ее, — признался он, стыдясь каждого слова. — Хочу ее больше, чем кого-либо хотел в своей жизни.

— Если она использует тебя, как когда-то меня?

Она могла. Как он узнает, если не рискнет? Кроме того, часть его подозревала, что красавица с тяжелым детством могла на самом деле иметь в виду то, что она сказала — он ей нравился.

Боль, которую он продолжал ощущать в ней, пронзала его сердце. Не говоря уже о ненависти к себе, которую она обычно так хорошо скрывала. Брохан вспомнил, с какой радостью она танцевала под дождем, и стон сожаления застрял у него в горле.

Он поднял глаза и встретился с напряженным взглядом брата.

— Ты хочешь жить вечно, МакКаден?

МакКаден дернулся, как от удара.

— Я…

Внезапно предплечье Брохана, где была татуировка, охватила жгучая боль, и он зашипел. Он резко выпрямился с единственной мыслью. Виола. Затем вскочил на ноги.

— Богиня. Что-то случилось. — Брохан не стал ждать ответов, а просто перенесся в спальню, выкрикивая ее имя.

От нее не осталось и следа… только лужа крови возле камина. Она… она была… ужас охватил его. В центре лужи крови лежала отрубленная рука… крошечные розовые ноготки впивались в ладонь, за исключением среднего, который был оттопырен. Наручник лежал рядом с обрубком. Как и топор.

На него снизошло озарение: она сама сделала это с собой. Отрубила себе руку, чтобы сбежать. И все потому, что он отказался с ней работать. Вместо этого решил работать против нее. Конечно, она ушла от него. Любой здравомыслящий человек поступил бы так же.

Страдание породило истошный рев. Отчаянно желая найти ее, помочь и защитить, пока она исцелялась… она должна исцелиться… Брохан изучал свою татуировку. Изображение показывало, что Виола находится… нигде.