– Эй, ты там… уже начал меня оплакивать?

Есто рывком разгибается.

Пыль ещё висит в воздухе, но не так густо, и сквозь неё проступают неуловимо неправильные очертания привалившегося к стене Герзе. Когда он с видимым трудом подходит ближе, Есто разбирает, что не так: неаккуратный огрызок на месте правой руки.

– Прищемило, – поясняет Герзе тихо.

И кренится вперёд. Есто не успевает подхватить, даже встать. Только подползает к нему, упавшему.

– Перетяни… чем-нибудь. Потуже. …Выше. Да, так. Сам-то как?

Есто раздражённо дёргает плечом.

– В порядке.

Теперь уже увереннее находит лечебную схему – правда, Герзе бормочет что-то о подорожнике, который можно приложить с таким же успехом.

Коридор слабо освещён чудом работающими аварийными лампами, и Есто может с уверенностью сказать, что выглядит Герзе ужасно. Лет на тридцать старше того образа, что показывал Лейб, а то и больше. И дело даже не в осунувшемся лице.

– Ты постарел, – замечает Есто, просто чтоб начать разговор и как-то удержать Герзе в сознании.

– А, это… – Он слабо усмехается. – Наши тела… настолько зависят от магии… что стареют от перерасхода сил. Имей в виду. У тебя же теперь… только собственный резерв. Никаких других источников.

– Вижу. Мало.

– Да. Но очень-очень слабые… безымянные… для людей – сильные маги.

Герзе смеётся.

– Неудивительно, что тех, других… они звали богами.

Есто с натугой перекладывает его на созданную браслетом платформу.

– А говорил, тебя раздавит.

– Ну, я немного… оптимизировал… затраты… и выбрался. Почти целиком, видишь. А потом двери… по аварийному сигналу… и прям с браслетом ещё.

Есто кивает.

Платформа тащится медленно – даже путь с бессознательным Лейбом не казался таким бесконечным. Но тело, впрочем, вряд ли потянуло бы сейчас очередной забег.

– И сколько живут безымянные с именем?

Дышит Герзе плохо.

– Не знаю. Пока не сдохнут? Посмотрим… узнаем.

Подозрительные помехи Есто замечает загодя, поэтому успевает опустить платформу к самому полу, прежде чем она исчезает. Герзе глухо стонет.

– Санитар из тебя… так себе.

Есто молча пытается реанимировать погасший браслет. После нажатия какой-то кнопки из отверстия сбоку высыпается странная ржаво-красная труха.

– Схема перегорела, – авторитетно поясняет Герзе.

Да, чем-то таким грозила Рисна, кажется.

Разочарованно выдохнув, Есто неуклюже поднимает Герзе – ужасно тяжёлого и неудобного, – перекидывает через плечо его руку.

Платформа, пожалуй, была даже довольно быстрой.

Герзе явственно становится хуже.

Наконец Есто неловко опускает его на пол у двери. Прижимается лбом к закрытым створкам, переводя дыхание.

Браслет не включается. Как же там надо имитировать его импульсы, чтоб открыть замок? Здесь система гораздо сложней, чем в доме Мабьи. Есто отупело разглядывает сплетение силовых линий, не зная, с какого конца начать. Импульс браслета деактивирует схему быстро. Копошение, скорее всего, вызовет ответную реакцию, еще неизвестно какую. И сколько это займёт времени? Хорошо, если больше ничего не рухнет.

Есто вслушивается в слабое дыхание Герзе. В тишину вокруг. Не стоило сюда идти. Глупо это было и бессмысленно. Всё равно не успеет вытащить Герзе раньше, чем тот умрёт. Впереди ещё огромный по нынешним меркам путь, куча дверей, автоматически закрывающихся за спиной.

Есто до боли стискивает кулаки и пытается вырубить проклятый замок. Ошибка. Ничего не происходит, но импульс к пульту охраны болезненно проходит по грани чувств. Ещё раз. Ошибка. Слишком медленно. Ошибка.

В бессильной злости Есто ударяет по двери. Потом поворачивается спиной, опирается. Медленно сползает. В голове пусто. Есто закрывает глаза и чувствует, как падает куда-то.

Прикладывается спиной об пол весьма болезненно.

– Мозгов нету – на двери лежать? – сварливо спрашивает знакомый голос.

Открыв глаза, Есто видит над собой Сейгу. Значительно приятнее, чем Лейба.

Она быстро оглядывает коридор.

– Оказывайте первую помощь, потом на носилки обоих и убираемся, – бросает хмуро.

– Я могу идти, – замечает Есто, садясь.

– В таком случае иди в жопу, Кайва.

Есто нервно смеётся. Странное чувство. Как будто идёшь по незнакомой комнате в темноте, постоянно ударяясь обо что-то, – и вдруг включают свет. Обескураживает, а в то же время насколько легче становится.

– Откуда ты знаешь, что это я?

– Узнала по исключительному уму.

Над Герзе уже суетятся. Есто больше не чувствует сил волноваться, спрашивать, как он.

– А нашла как?

– А это Лейб твой нарисовал, где последний раз тебя видел и куда ты бежала… бежал. – Сейга усмехается. – Дальше нетрудно прикинуть.

– Лейб?

– Выглядит паршиво, сотряс вроде и ещё что-то по мелочи. В отключке сейчас. Додумался вылезти на поверхность и оттуда прозванивал до победного.

Есто слабо улыбается, но тут же обеспокоенно ёрзает, вызывая недовольство санитаров.

– А Мабья, Рисна?

– Перепугались сильно. У Мабьи сердце прихватило, но ничего, откачали. Мелкая ваша всё пыталась уйти тебя искать.

– Дура, – хмыкает Есто, теперь уже полностью успокоившись.

– Дура, конечно. Вся в тебя. Так что? Слышала, тебя теперь зовут Есто.

Насколько приятнее разговаривать, когда вопросы не причиняют боль. Когда ответы – что-то необязательное.

Есто улыбается.

– Да.

В отражении на металлической панели проступают встрёпанные седые волосы, пятно лица цвета кофе с молоком. Слишком размыто. Но Есто и так уже знает, что очень сильно похож на Дайно. С поправкой на те отличия, что Мабья сама когда-то внесла. И ещё с поправкой на Рисну – теперь Есто, пожалуй, и правда можно принять за её брата. Так, какое-то смутное сходство, сразу и не скажешь, но что-то есть. А глаза очень тёмные, чёрные.

– Смотрю, ты склонен к самолюбованию, – замечает Герзе с беззлобной иронией. – Здорово, когда повезло с лицом.

Он лежит на больничной кровати, небрежно закинув ногу на ногу и читая принесённый кем-то меканский любовный роман. Герзе находит его очень весёлым. Иногда зачитывает вслух отрывки, красиво, с выражением.

Есто уже не нужно сидеть в палате. Сюда он приходит просто так, потому что во всех остальных местах либо слишком много суетящихся людей, либо просто не очень-то приятно находиться. Никто не просит у Есто помощи, а сам он, как обычно, не предлагает. Рисна сказала, он просто ленивый.

– Непривычно, – откликается Есто после паузы. Отворачивается от отражения и, подумав, добавляет: – Как вообще так получилось, что тебе с лицом не повезло?

Герзе откидывается на подушку и морщится.

– Тебе вкратце? Нет? В общем, я же тогда правда пошёл на север, вот как ты. Но меня остановил один человек. Дал имя по всем правилам. Он был неплохим, и его жена… милые. Не сказать, что мне было худо с ними. Наверное, надолго бы остался. Потом… – Он бездумно чертит на одеяле какие-то узоры единственной рукой. – Потом появился ещё человек. И, в общем, как-то не получилось ему сказать, что мне нравится имя.

Узловатые пальцы Герзе резко проводят по одеялу, будто перечёркивая нарисованное.

Он молчит какое-то время.

– А она, ну, жена того, первого, застала меня над телом. Сказала, что я дикарь. «Герзе». Она до этого меня совсем не так видела, а тут как будто сдвинулось что-то… Знаешь, никогда раньше такого у меня не было. Чтобы люди сами меняли образ, который накладывают.

Герзе задумчиво потирает страницу книги.

– А потом я как-то психанул. Когда тот, который второй, спросил, есть ли у меня имя, ляпнул, что я Герзе. Пробрало, сам так про себя думал. Ну вот, а потом было очень весело оттуда выбираться почти без сил. Кто ж знал…

Есто кивает. Кто ж знал.

– Жалеешь? – спрашивает осторожно.

– О чём? О лице, о тех двоих или о том, что получил имя?