Ну, меня это не смущает, поэтому я рублю рукой:

— За эту — двадцать пять талеров вместе с седлом и уздечкой! Еще за эту двадцать пять, — показываю на лошадь Шнолля. — Тоже с таким же довеском.

— Остальные — все по двадцать талеров, только без всего! — еще одно шикарное предложение на моей распродаже.

Только я понимаю, что сбруя из-под лошадей стражников мужикам точно не нужна. Да и светить ее здесь совершенно не стоит.

Теперь местные плотно заняты выбором лошадей, а их тут целый десяток и хорошо бы от почти всех мне избавиться. Доспехи, сбрую и оружие затрофеенные можно и на одной телеге спокойно перевозить по весу, только сена придется побольше накидать сверху.

Впрочем, Грипзих со Шноллем и на трофейных седлах стражников нормально посидят, им даже понравится.

— Это, а чего так дешево продаешь? Где взял, что такую цену низкую ставишь? — недоверчиво спрашивает первый покупатель, кряжистый бородатый мужик.

Ну, на это недоверие я знаю, что ответить:

— Где взял — там уже нет! Не бойтесь, не у вашего барона, так что он вам ничего не скажет. Далеко отсюда, очень далеко, аж за далеким городом Жофером.

— А продаешь так чего? — это уже второй.

— Да сколько их можно за собой водить? Пришло время нам дорогу облегчить, а хорошим людям справную скотину передать за деньги небольшие! Еще и телеги отдам так же за пол цены! Всего по двадцать талеров со всей упряжью!

На телеги цена пониже, чем на лошадей, однако ненамного, ручной труд очень дорогой в этих экономических условиях без нормального конвейера.

Аттракцион невиданной щедрости производит ошеломляющее впечатление на зрителей, уходить без покупок они теперь точно не собираются.

Мужики начинают присматриваться и к телегам, только я сразу предупреждаю, чтобы руки под сено не совали, там лежит другой товар, который им ни к чему.

На троих лошадей покупатели сами накидывают выданные им мной уздечки и привязывают к присмотренным двум телегам.

Потом недолгий торг, и мужики расходятся по домам за деньгами. Зажиточные они здесь довольно, если такие деньги в наличии есть. Ну, кто-то всегда более справный и богатый хозяин по сравнению с другими соседями.

И держатся такими солидными по уровню состоятельности мужиками, не с голытьбой всякой общаются.

Возвращаются уже с наступлением темноты, чтобы не светиться лишнего с левыми лошадьми, приводят с собой еще одного родственника, который забирает четвертую лошадь. Она ему уже присмотрена, это для меня лошади почти все на одну морду, а для деревенских мужиков каждая сильно отличается от соседки.

Золото так и пересыпается мне в кошель, я контролирую ментально, не замыслили мужики чего недоброго, однако они только рады дешевой цене. Ничего такого не замышляют, а мы становимся богаче на сто пятьдесят золотых талеров.

Потом я гляжу на как-то недобро скривившегося от вида такой сильно успешной торговли мужика-помощника и мне приходит в голову удачная мысль.

Пора от него избавиться, не нравятся мне его мысли и намерения, сдаст он нас при первом шухере. Еще и сам побежит местную власть искать, если удастся удрать.

Поэтому задаю хозяйственным новым владельцам четырех лошадей и трех подвод такой вопрос:

— Эй, покупатели, работник нужен? Нам задолжал немного, отдам в аренду на два года недорого, — и я показываю на нашего помощника, взяв его сознание под контроль, чтобы не рыпался.

Мужики останавливаются. Проверяют того, как лошадь, тоже щупают грудь и руки, заглядывают в зубы, все как с покупкой и выбором лошадей, только что копыта с подковами не смотрят.

— А что умеет?

— Да все по крестьянской жизни, не мастер-кузнец, конечно. Только и цена моя всего десять талеров на два года его повинности, — я накидываю безропотно стоящему мужику петлю из веревки на шею, обозначая его статус, типа, как закупа-должника.

— Только сейчас не отдам, приходите рано утром за ним, — предупреждаю я покупателей нелегального товара. — Еще с утра на нас поработает и все, тогда выдам в хорошие руки за небольшие талеры.

— Придется время от времени лупить его, не строптивый, но бывает дурной, — даю я новой вещи характеристику. — Разок по морде дать или плетью по спине, сразу в себя приходит. На месяц хватает по времени, чтобы работал справно.

Состоятельные хозяева видят, что тот не спорит с моими словами, не сопротивляется напраслине возводимой.

Что он не свободный человек, а молча стоит и позволяет на себя петлю надеть безропотно. Значит и точно — закуп бесправный.

— Утром заберу, — соглашается первый покупатель и мы дружно хлопочем, выгоняя купленные телеги и выводя выбранных лошадей.

После их ухода мужик по прозвищу Птица приходит в себя и вопросительно смотрит на меня, что мол со мной сейчас было, ничего не помню.

— Плохо вел себя. Придется наказать, — говорю я ему и кручу руки мужика.

Вяжу и кладу под телегу, привязываю пока к колесу.

— Сегодня точно не убежит, дальше уже не наши проблемы, — вытираю пот со лба.

Он, конечно, все расскажет хозяину про то, кто мы такие и что он совсем не наш должник. Только еще трое уважаемых в этой местности свидетелей подтвердят, что никак не спорил с тем, как его назвали закупом и хотели продать на две года. Поэтому придется ему в этом богатом селе вволю поработать какое-то время.

Его хозяин и так понимает, что подобные дешевые распродажи устраивают только те товарищи, кто товар сам точно не покупал и не заработал. Так что ничего особо нового он от нашего Птицы не услышит. А за разговоры лишние еще и леща отвесит, как новый полноправный хозяин его теперь немудреной судьбы.

И молчать скажет, уже понимая сам, с кем связался и чьих лошадей покупал под покровом темноты.

Я не сплю до поздней ночи, несколько раз во двор выходят наши, зовут меня с ними выпить и поговорить по душам, однако я твердо отказываюсь.

Зато никаких совсем драк не случилось, пусть Шнолль и пытался несколько раз устроить веселье. Терек всех развел и всем все объяснил, да и местные мужики не стали бы в своем уме связываться с нахальным мечником.

Поэтому принимаю пьяные тела в полночь и раскладываю их по телегам.

Наемники ничего не видят, что у нас всего стало заметно меньше, зато лично меня ждет приятный такой сюрприз.

Фиала походит ко мне вплотную, прижимается всем своим сладким телом, я ее обнимаю и вскоре мы уже под второй из телег исполняем танец страсти из нескольких подходов.

Мне все очень нравится, однако уже светает, я отправляю девушку на вторую телегу возницей, накидываю уздечки на оставшихся лошадей. Да, вот так было у нас сразу пять подвод вместе с той, которая нам досталась в наследство от Товера, а теперь всего две осталось, даже мне с Птицей не трудно их приготовить к отъезду. Мы уже выезжаем, когда приходит покупатель Птицы с своим товарищем.

Отдаю ему в руки веревку от связанного мужика, снова ничего не понимающего, получаю десять монет и нахлестываю лошадку, торопясь отъехать подальше от таверны.

Скоро проснутся наемники и поймут, что нас обокрали злодеи, судя по всего двум оставшимся телегам и семи лошадям.

Да еще и работника Птицу украли в довесок ко всему движимому имуществу.

Он сам тоже начнет голосить, пока не получит могучей рукой по затылку от нового хозяина.

Поэтому скорее в путь!

Да, пробуждение у моих приятелей вышло неожиданное и на редкость буйное для меня.

Когда Грипзих поднял голову, чтобы найти свою лошадь и не увидел ее, сразу начался концерт по заявкам для зрителей и слушателей.

Пришлось остановиться на краю какой-то рощи и выслушать массу неприятных слов про себя. И от него, и от Шнолля, и от Вертуна, только Терек промолчал, догадываясь про себя, почему я так сделал.

Девки смотрят испуганно, не собираемся ли мы хвататься за оружие, потому что я тоже не стал себя сдерживать и выложил всем, что я про них думаю.