– На данной этапе это совершенно не важно, когда меня интересует он. – Ставится точка на выяснении личности соперницы соседки Адама ею же.
Но раз она так решила (потом узнаем, кто эта стерва), то все хотят знать, кто этот человек, вызвавший у их подруги столько сложностей сердечного порядка, раз они ещё никогда её не видели в таком разориентированном и нервном состоянии.
– Но что в нём есть такого, что заставляет тебя его как всех остальных не игнорировать и искать общие точки соприкосновения? – задаётся этим, чуточку за пределами этичности вопросом спешащая всё знать собеседница соседки Адама. И соседка Адама от этих её слов, в частности тонких намёков на некие точки соприкосновения, при прикосновении о которые начинает открываться для тебя новый мир, даже слегка выводится из себя ко всему бесстрастную и безразличную. Соседка Адама одёргивает головой от своей с высоты на всё смотреть позиции, как-то интересно ёжиться в своих плечах тягучи, и обретает на своём лице более живые краски на фоне её бледности (это, к сожалению, а может и к счастью не видит Адам).
– Скажем так, – вновь принявшись постукивать пальцем руки по столу в такт к своим словам, заговорила соседка Адама, – он заинтересовал меня своей … – здесь соседка Адама как-то удивительно себя повела, хихикнув себе под нос, видимо эта её реакция была связана с той характеристикой рассматриваемого ею человека, за которую она решила его не пропускать мимо себя, – не от мира сего обстоятельностью своего на грани ума и бестолковости представления и поведения.
Из сказанного ею так иносказательно, мало что было понятно её слушательницам, а то, что им стало понятно из такого её характеризования этого инкогнито – она уже себя не мыслит без этого человека – то это только ещё больше разжигает их любопытство и желание узнать, кто он такой. О чём надо предельно аккуратно спрашивать, учитывая скрытную и самолюбивую натуру их подруги, которая может и взбрыкнуться, если будешь слишком на неё давить и на своём настаивать.
– И что это может значить? – задаются таким вопросом слушательницы соседки Адама.
– У него огромное сердце и необходимое для реализаций его симптомов желаний воображение и чувство юмора. – А вот это хоть и мало имеет общего с какой-то конкретикой, но уже что-то из того, что вызывает в женских сердцах теплоту симпатий к этому человеку с огромным сердцем, которое по женскому разумению предполагает полную в вашу сторону безотказность и с полслова вашего вас понимание, а чувство юмора будет сглаживать его неловкие попытки оправдать свои промахи, то есть не сразу выполняемые успехи на личном и материальном фронте общей локации.
– Как прямо я обо мне говорит. – А вот что такое сейчас со стороны Адама было, и хорошо, что только про себя, то вот не надо говорить о том, что всё это спонтанно вышло, и я об этом и не задумывался даже. Что, в общем-то, так и было. Ну а что стало причиной вот такой инфантильной расслабленности Адама в сторону своего критического мышления насчёт анализа сказанного девушкой за своей спиной, то как-то тебя с разумной точки зрения, особенно на себя, сбивает коплиментарность выражений в твой адрес со стороны даже не важно кого. А в данном случае этой девушкой за своей спиной, один в один принявшейся описывать именно его, Адама, очень уверенно и твёрдо считающего, что такое чувство юмора, как сейчас описала эта девушка, нет ни у кого на свете кроме него.
И в таких симпатичных до своего безрассудного предела выражениях она его описывает, что Адам в себе обмяк от удивительного свойства расслабления и теплоты в своей душе, и весь обратился вслух, чтобы не пропустить ни единого слова правды в свою сторону со стороны этой пока что только незнакомки для него, но не для неё (она ведь откуда-то берёт о нём эту информацию, уж точно не с потолка), находящейся так предельно близко к нему не только в этом пространственном положении, но и душевно.
– Он знаете, такой! – на таком духовном и воодушевляющем подъёме эту мечтательность сказала незнакомка, вдохнув в этого него (само собой в Адама) столько своих надежд и на крайний случай обнадёживающих фактов, что как-то язык не поворачивается у её подруг спросить, что она имеет в виду под этим её такой. Хотя всё итак ясно, набор всех самых замечательных и ярких качеств, с которыми тебе не будет стыдно рядом с ним показаться на каком-нибудь светском рауте. Куда обязательно ты будешь препровождена этим инкогнито теперь очень очевидно по какому поводу. Этот он скрывает своё честное и благородное имя под личиной гражданского лица и такого простачка по той причине, что он в личном быту престолонаследник, простыми словами принц.
А такие родовитые персоны, как принцы, всегда находятся под огромным давлением на себя обстоятельств и обязательств, связанных с престолонаследием и у них для личной жизни совершенно нет времени, ни возможностей. Вот и приходиться принцам всех мастей, а в данном рассматриваемом случае принцу Монако, какому-нибудь Леониду (что поделать, раз средства массовой информации и коммуникации навязали современному потребителю жизни через информацию такой образ самого успешного монарха, кому и делать ничего не нужно для управления своим государством, нужно только снимать сливки с печатного станка в виде казино) вырывать из контекста своей жизненной истории минуты отлучения от всего государствообразующего и погружаться в бытовые неурядицы самых обычных людей. Которые по внушённому Леониду мнению наставника его личного мировоззрения, Сенеки, Сократа и Моисея в одном лице, есть соль земли, и если всё так, то для установления мира в своей душе, а также для продвижения в жизнь рекламации социального государства просто необходимо заручиться поддержкой гражданского класса своих подданных – он должен установить морганатическую связь с выходцами из этого подкласса людей. А если более понятливым для этих недалёких по своему социальному положению людей языком, то принц Леонид готов спуститься на ступеньку ниже своего общественного положения и допустить до себя неровню и обязательно Золушку.
Впрочем, всё это, скорей всего, только домыслы возбуждённого сознания подруг соседки Адама, кто в своих мечтах и желаниях никогда не знает разумных границ. И главное слово в подтверждении или отрицании факта того, что под личиной инкогнито скрывается это высокородное лицо, остаётся у их подруги, соседки Адама. А та не собирается вот так просто раскрывать тайну своего сердца, она предпочитает держать интригу, а своих подруг в напряжении. Пусть до последнего момента не знают, с кем им придётся иметь дело в будущем. И будет лучше и для себя интересней, чтобы они без установленного факта таких обстоятельств, требующих от них церемониального подчинения и своего пресмыкания, лёжа в пыли своей ничтожности, перед ногами сильных мира сего, в которые она скоро припишется, всё это делали из одного только личного допуска всего этого, то есть бескорыстно.
Ну а пока что ей интересно поинтриговать в бытовом и личном плане насчёт объекта своего выбора, приводя в пример своим подругам некоторые факты из жизни этого человека, какие он в себе решил выделить в качестве своей наглядной презентации, на основании которой и будет делаться его оценка заинтересованной стороной.
– Он высок и скажем так, его внешняя составляющая доросла до того, чтобы не теряться рядом со мной и даже местами он может представлять меня. – Соседка Адама начинает детализировать образ своего избранника. А Адам начинает в себе наполняться воздухом воображения и образом этого её избранника, в ком он видит прежде всего себя по хотя бы той причине, что примеривая на себя этого кого-то, легче всего понять, что он из себя представляет. И тут самое главное не переусердствовать и не остаться в личине примериваемого для себя человека. Это, как актёры, они как войдут в какой-нибудь, особо ими удачно изображаемый образ, так и выйти из него затем не могут. И не потому, что с ним свыклись, а они себя настоящего и забыли.
– Ростом я не обижен, – параллельно рассказу своей соседки о своём избраннике, Адам проводит сравнительный анализ себя, посмотрев в зеркальное отражение чайной ложки и убедившись в том, что визуальная составляющая ему позволяет заявить о близости позиций своей соседки на своего избранника, то есть на себя, – и представить могу себя так, что никто так себя не представит. – Этот, так лихо закрученный вывод заставил Адама на нём остановиться, и после короткой аналитической паузы с усмешкой сделать ещё один вывод. – И с умом у меня всё в порядке.
