— Я не хочу.

— Ну ладно. Вы спросили у меня, оценивал ли я риск виктимности. Оценивал. Давайте по порядку. Бригады бортпроводников в рейсах Москва — Лос-Анджелес, Москва — Пекин и Москва — Иркутск пересекаются в шести персоналиях, при этом сами жертвы ни разу на этих рейсах вместе не работали.

— Вы хотите сказать, что вы проанализировали расписание всех бортпроводников компании за все время? — спросил я.

— Не за все время, — ответил Андрей, — только за 2018 год, когда были совершены убийства.

— Тогда толку от этой выборки? Мотив преступника мог образоваться намного раньше. И скорее всего, так оно и было.

— Возможно, — сказал Андрей, — но кое-что интересное я выловил. Готов поделиться.

— Давайте.

— Схема сложная и немного странная, но все же. Итак, экипаж образуют две бригады: пилоты и бортпроводники. С первыми все просто, их только двое, и мы знаем, что на трех рейсах был только Отлучный. Это константа номер раз. С бортпроводниками все сложнее, их намного больше — на 50 человек в салоне 1 бортпроводник. Учитывая вместимость дальних рейсов (а каждый из интересующих нас рейсов был именно дальним), бригада бортпроводников составляла примерно восемь человек. Здесь тоже есть константы: Евгения, Михаил и Мария.

— Насколько я знаю, это совершеннейшая случайность, — сказал я. — Там вроде как рандомно ставят в бригаду.

— Верно, — ответил Андрей.

— И какой вывод вы сделали?

— Я попросил поднять информацию о формировании бригад на те самые рейсы. Ну, знаете, вдруг там были просьбы кого-то поставить, кого-то убрать? И ничего. Это в самом деле случайно сформированные бригады. Никто не просился на замену или с кем-то в паре работать. Совершенно случайно.

— Раз жертва сама на борт не просилась, соответственно, цели провоцировать убийцу у нее не было. Так риск виктимности оценили, правильно вас понимаю?

— В целом, да. Вы не согласны?

Он взял вторую сигарету. Я понял, что остановить это будет невозможно, поэтому предложил все же пройтись по улице, чтобы организм получил хоть какую-то пользу. Андрей согласился, потому что «ходьба не мешает курить».

— Учитывая, что мы имеем дело с организованным преступником, риск виктимности повышается не когда жертва провоцирует убийцу, а наоборот, когда их отношения нейтральны в глазах других людей. В такой момент совершить преступление проще, безопаснее. Поэтому, если бы, условно, Винера просила снять ее с рейса с Павлом Отлучным, потому что он проявляет к ней мужской интерес, то ее последующее убийство вызвало бы подозрения. В данном случае риск не в отличающемся поведении жертвы, а, наоборот, в обычности.

Андрей кивнул.

— Я думал об этом, да. И поэтому проверил формирование бригады пилотов. И там, если не считать просьбы Отлучного заселить его в другой отель, ничего экстраординарного не было.

— Все как раз-таки нейтрально.

— Не соглашусь, — ответил Андрей, причем уж не знаю зачем, свое мнение, что ли, хотел подчеркнуть, но его голос прозвучал в точности как голос диктора, объявляющего станции в метро.

Я посмотрел на него. Он был не спорящим, не агрессивным и даже не раздраженным. Глазами он искал одобрения, тоном привлекал внимание к словам, которые противоречили его языку тела. Невербальная коммуникация — это девяносто процентов формы сообщения, а слова — лишь десять. И при этом у нас нет спора, мы обсуждаем теории, которые могут помочь нам выйти на преступника. И что же пытается сказать Андрей? Доказать свою значимость, опровергая мои выводы? На это действительно стоит потратить время, браво. Странный чувак.

— Кстати, про заявление Отлучного по поводу отеля, — сказал я, меняя тему. — Вы проверяли, действительно ли все кровати в номерах «Аэроотеля» не годятся для людей высокого роста?

— Нет, не проверял. Но такая практика повсеместна — пилоты вправе выбрать гостиницу, в этом ничего такого нет. Ну, не нравится ему в «Аэроотеле», мне бы тоже не понравилось — там та еще дыра. Внутри симпатично, находится недалеко от аэропорта, но снаружи — сарай сараем.

— Ничего не сарай, — возразил я, — я смотрел на фотках. Обычная гостишка. Для работы самое то.

Андрей растянул губы в той самой улыбке: «Ты ничего не понимаешь, простак!» Ну да, точно, с этим кандидатом в члены команды каши не сваришь, он при любом удобном случае будет включать всезнайку. Синдром Гермионы Грейнджер.

— Это командировка у пилота. Коих в месяц штук двадцать. Если вы летаете пару раз в год, то для вас поселиться в сарае — невелика потеря, но для экипажа комфортный отель — это гигиеническая необходимость. Они же всю жизнь в гостиницах проводят. Не будешь привередливым, всю жизнь проведешь в сараях.

Ну окей, допустим.

— А почему вы проигнорировали слова Отлучного о том, что в Лос-Анджелесе их с Тумановым заселили в один номер? Вы ведь занимались сбором доказательств. Это алиби.

— Это вам так Туманов сказал? — спросил Андрей.

— Да.

— Это неправда.

— Что — неправда? Что они вместе жили? Или что вы проигнорировали эти сведения?

— Они не жили вместе, — сказал Андрей. — Я был там, в этом отеле. Когда мы собирали сведения, я туда съездил и проверил. Туманов темнит, и почему — никто толком понять не может.

— Ну а почему вы не зажали в угол Отлучного?

— Еще как зажал. Я сказал, что я был в том отеле, осматривал тот самый номер. Там одна кровать, и она полуторная. Не двуспальная. Соответственно, либо они спали вместе, на одной довольно узкой для рослых парней кровати, либо спали в разных номерах. Отлучный сказал, что в документах ошибка, номеров было не два, а один, и Туманов ошибается, номер был другой, с двумя раздельными кроватями. Но как же ошибка, когда я своими глазами видел авансовые отчеты по той командировке: у Туманова и Отлучного разные номера.

— Что не мешало им действительно проживать в одном номере.

Андрей развел руками.

— Ну, тогда им стоит объяснить, что они делали в одном номере, если уж такое алиби заявлено. Однако Туманов почему-то настаивает, что их туда официально заселили, причем не в тот номер, который значится в документах. Мы не могли вынести такое доказательство в суд, поскольку прокурор разбил бы в пух и прах… В подтверждающих документах черным по белому написано: разные номера.

— А это мог быть подлог? — спросил я.

— Какой подлог? — не понял Андрей.

— Ну, бухгалтерия берет и исправляет документы. Делов-то.

— Но там же первичка от отеля. Как ее исправить?

Моя очередь, наивный малый. Это тебе опытные бухгалтеры еще не рассказывали про соревнование «подделай подпись директора за три минуты». А еще как с помощью вареного куриного яйца сэкономить на изготовлении поддельной печати организации, когда контрагент забыл поставить оттиск на документе, а в налоговую срочно надо предоставить оригинал.

— Кажется, я читал в деле, что документов из отеля не было, — сказал я.

— Да было все, просто они не в пользу Отлучного. Мы и сказали, что их нет.

— Странно, — сказал я.

— Что странного?

— Ну, вот вы утверждаете, что в авансовом отчете о той командировке в Лос-Анджелес есть документы из отеля, где сказано, что парни проживали в разных номерах. При этом Отлучный говорит, что в одном, это же подтверждает второй пилот. И вы не цепляетесь за эту возможность и не пытаетесь доказать, что у Отлучного было алиби. Вы могли хотя бы проверить, не ошибся ли отель с инвойсом?

— Так я же вам говорю: я был в том отеле, специально летал в Лос-Анджелес. Заходил в номер, где проживал Туманов. Это номер на одного.

— Это совершенно ничего не значит, — ответил я. — Отель мог поменять кровать. Были две двуспальные, стала одна полуторка.

— Тоже верно.

— А бумаги отеля вы проверяли? — спросил я.

— Кто же мне их покажет.

Все через одно место. Но это на самом деле особого значения не имеет. Важно вот что: даже если Туманова и Отлучного поселили в одном номере, Павел в нем не ночевал. Именно поэтому Туманов не вспоминает визуальные образы, а лжет, выдавая сказанные ему слова за увиденное своими глазами. Почему лжет — непонятно. Может быть, из чувства товарищества. А может быть, он настолько себя убедил, что провел с Павлом ночь в одном номере, что это ему кажется реальностью.