В своих работах я уже описывал и объяснял основные принципы и методы рационально-эмоциональной терапии. Теперь, опираясь на собственный опыт и опыт моих коллег, я хочу подробнее остановиться на некоторых теоретических и практических аспектах этой новой психологии, на отличиях от других видов терапии.
Пожалуй, можно начать с утверждения, что РЭТ является всесторонним подходом в терапии, в котором проблемы человека рассматриваются с когнитивной, эмоциональной и поведенческой точек зрения. Тем не менее, несомненно, что все ведущие системы психотерапии в этом смысле являются всесторонними. Так, экспрессивно-экспериентально-экзистенциальная школа терапии использует когнитивную и поведенческую методологии. Практики поведенческой терапии сознательно или неосознанно используют во многих эмоциональных и когнитивных техниках2. И, как указывали Р. Р. Потташ и Дж. И. Тэйлор, когнитивные терапевты включают очень многие фрагменты поведенческих и эмоциональных процедур в свои индивидуальные и групповые терапевтические сессии .
Рационально-эмоциональная терапия является одним из немногих существующих методов, который не только открыто и прямо применяет когнитивный, эмоциональный и поведенческий подходы, но и придерживается их в теории. Так как РЭТ предполагает, что люди обычно думают, испытывают эмоции и действуют взаимосвязанно, и что они не приобретают то, что обычно называют эмоциональными реакциями до тех пор, пока они не используют одновременно свои перцептивно-когнитивные и моторные способности. Одно из важнейших положений РЭТ гласит, что так называемые эмоциональные расстройства являются сопутствующими факторами оценочных или определительных представлений людей и их заученных моторных реакций. Следовательно, рационально-эмоциональная терапия включает, по крайней мере, три важные и взаимосвязанные техники, вполне осознанно и открыто стремясь считаться всеобъемлющей системой психотерапии.
Некоторые когнитивные, эмоциональные и поведенческие аспекты РЭТ проиллюстрированы ниже — приводится описание методов работы в типичном случае с человеком, который пришел за помощью.
Клиенту тридцать лет, он чрезмерно застенчив, не мог выступать даже перед маленькой группой людей, был девственником, потому что ему не хватало смелости назначать свидания и совершать сексуальные приставания к девушкам. Он думал, что, возможно, является гомосексуалистом. И не делал успехов в своей будущей карьере в качестве романиста, потому что редко садился за свою печатную машинку, чтобы написать какое-нибудь настоящее произведение. Он страдал от так называемого нервного расстройства пятью годами раньше, и его госпитализировали в палату психиатрического отделения обычной больницы на месяц; а потом он в течение девяти месяцев проходил курс психоаналитической психотерапии, которая оказалась для него не очень полезной. Его направил ко мне один из моих прежних клиентов, который преподавал в той же самой школе,, что и он, и у которого было с ним несколько задушевных разговоров по поводу его проблем. Я наблюдал этого клиента в течение пяти индивидуальных и сорока двух групповых терапевтических сессий;
Экспериентально-эмоциональные техники РЭТ. Основные экспериентальные методы, которые я применял с этим стеснительным учителем, были следующими.
1. Я начал с чувств клиента и в активно-директивной манере исследовал их, пока не заставил его понять, что он в основном чувствует себя неадекватным, ничего не стоящим человеком, который родился дефективным и который, вероятно, не сможет достигнуть успеха ни в чем, включая преподавание, написание книг и отношения с женщинами. Я также вынудил его к открытому выражению своей сильной, хотя поначалу искры той, враждебности ко мне, к другим членам его терапевтической группы, к сложным и отвергающим его женщинам. На пример, в группе он стал резко разговаривать с одной женщиной, о которой он ранее делал только некоторые косвенные, но язвительные замечания.
2. Члены его терапевтической группы при моем участии удерживали клиента здесь-и-сейчас. Каждый раз, когда он стремился выйти на более пространное повествование о мрачных событиях своего прошлого и обвинить своих родителей и их сверхопекающие отношения в своем настоящем состоянии заторможенности, мы говорили что-нибудь вроде: «Это все очень хорошо, но не вполне соответствует тому, как Вы чувствуете и действуете сегодня. Когда-то Вы ощущали, что Вам пришлось под даться сверхопеке родителей. Но теперь Вы большой мальчик, и Вы являетесь единственным, кто продолжает это состояние заторможенности сегодня. Что Вы чувствуете прямо сейчас! Предположим, что Вы пошли на свидание с Джуди, которая сидит рядом, и Вы думаете, что она благосклонно отреагирует на сексуальные приставания. Что бы Вы ощущали по поводу сближения с ней?».
3. Прямо и непосредственно я проинструктировал клиента, что он должен сталкиваться с другими, испытывать эмоциональные встряски и совершать вербальные или невербальные упражнения во время терапевтических сессий. Однажды я заставил его взять за руку женщину из его группы и попытаться убедить ее поцеловать его. В течение его самой первой сессии групповой терапии я заставил его громко говорить о своих основных проблемах, хотя он не хотел это делать и выражал желание подождать некоторое количество сессий до тех пор, пока он не узнает участников группы лучше и не почувствует себя с ними безопаснее. В другой раз группа дала ему домашнее задание сдать экзамен на повышение квалификации, который пугал его.
4. Часто я использовал драматические техники, такие как ролевая игра, рассказывание историй, юмор и резкие выражения, чтобы провести терапевтические встречи с клиентом в активной и эмоциональной манере. Однажды я нарочно заставил его спрашивать другого участника терапевтической группы, который не писал пьесы, хотя и говорил, что хотел бы их писать, и вынудил его бурно смеяться над попытками этого участника уклониться от вопросов слабыми извинениями за то, что он на самом деле не пишет пьесы. Другие участники группы и я присоединились к смеху. В ходе этой сессии клиент признался, что он написал три романа, но у него есть проблемы с тем, чтобы найти агентов или издателей для их рассмотрения. Казалось, он раскрылся, говоря с другими участниками группы и признаваясь в своих собственных проблемах (в некоторых — первый раз в группе). Но на следующей сессии стыдливо, однако честно, он признался, что он целиком выдумал историю о том, что он закончил сам три романа. В действительности, он был не способен закончить даже одну главу одного из романов, а только писал фрагменты глав. После этого признания он в первый раз в своей жизни смог осуществить некоторую работу над романом.
5. Иногда я применял доставляющие удовольствие методы в работе с этим клиентом, чтобы помочь ему чувствовать себя лучше, приобрести новый опыт и сделать его более восприимчивым к критикующим и ориентированным на работу аспектам терапии. Я вынудил его пойти на массаж для лечения, чтобы показать ему, что он может наслаждаться работой женщины с его телом и с легкостью достигнуть сексуального возбуждения.
6. Временами я эмоционально нападал на систему защит клиента, для того чтобы встряхнуть его. Однажды, во время индивидуальной терапевтической сессии, я имитировал его уклончивую и жеманную манеру обращения с девушками, тем самым заставив его весело смеяться над собой. Впоследствии, каждый раз, когда он пытался вернуться к этой защитной позиции, он был склонен вспоминать мою имитирующую сессию и подавлять свою собственную защиту и заставлять себя быть более уверенным с девушками, которым он назначал свидания.
7. Я раскрывал многие свои собственные истинные и личные чувства, желания и ответные реакции, чтобы показать ему, что я могу сопереживать ему и служить в качестве хорошей модели для него. Так, я открыл, что сам был очень застенчивым с девушками в двадцатилетием возрасте, и что я заставлял себя знакомиться с ними в публичных местах и ухаживать за ними. Я также показал ему в течение групповых терапевтических сессий, что я не боюсь показать свое Я, подвергаться риску нападения со стороны участников группы и настаивать на том, чтобы делать все, к чему я склонен, даже если иногда при этом имеются неприятные последствия.
