Низкого роста, всего сто шестьдесят сантиметров, Маша в строю стояла предпоследней (только еще одна девушка была чуть ниже ее).

Многие со слезами на глазах расставались с красивыми кудрями и косами – всех постригли под мальчиков. От своего нового облика, мягко говоря, никто не испытывал восторга. Чтобы хоть как-то поднять настроение, подшучивали над собой. Мол, где вы, женихи, неотразимые невесты цвета хаки ждут вас!

Начальником школы был строгий, годившийся им в отцы тридцативосьмилетний подполковник Николай Кольчак, уроженец Брестской области. Рассказывают, что одна из девушек, только поступившая с гражданки, скорее по невнимательности, чем по незнанию, в рапорте на имя начальника школы потеряла мягкий знак в его фамилии, из-за чего удостоилась личного приема. Но вместо полагавшейся взбучки подполковник Кольчак… поблагодарил ее за поднятое настроение, а в конце разговора все же заметил:

– В гражданскую с адмиралом Колчаком мы воевали в разных армиях.

Начальника школы, казалось, из виду ничего не упускавшего, откровенно побаивались и вместе с тем уважали – за какой-то внутренний стержень, волевой характер, умение отстаивать свою позицию и подчиненных перед начальством, принципиальность и честность в отношениях.

От Бога наделенный талантом руководителя-организатора, он решительно выступал против формализма, шаблона и упрощенчества в боевой подготовке снайперов. До войны Кольчак преподавал огневую подготовку на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования пехотных командиров «Выстрел», опубликовал в военной печати более полусотни научных статей по теории стрельбы и применению в бою стрелкового оружия. Офицер разработал уникальную программу подготовки снайперов, которую существенно дополнил, вернувшись из поездки на Калининский фронт.

Обобщив и проанализировав боевой опыт выпускниц школы, собственноручно написал памятку «12 заповедей снайпера». Их, как стихи, выучили девчонки, чтобы потом применять на практике. В сущности, правила просты, чем-то сродни пословицам: будь терпелива, вынослива и внимательна ко всему, особенно к мелочам; ты всё и всех видишь, а тебя никто – растворись в окружающей местности; перед выстрелом затаи дыхание, не шевелись, будь спокойна и уверенна, исключи лишние движения и не спеши, быстрая стрельба ведет в никуда, концентрируйся на выстреле. Твой главный противник – вражеский снайпер, перехитри его. Стреляй только если уверена, что не будешь обнаружена. После выстрела быстро меняй позицию; как зеницу ока, береги свою винтовку, не давай ее никому…

– Снайпер – одна из самых тяжелых и опасных специальностей на войне, он всегда на передовой, невдалеке от противника, – не уставал повторять подполковник Кольчак. – Так что учиться будем самым серьезным образом. В конце концов, от профессионального умения зависит ваша жизнь на фронте.

Сетования и жалобы офицер воспринимал как временную слабость, как собственную и командиров подразделений недоработку. Наиболее эмоциональных быстро утихомиривал спокойным, но твердым голосом:

– У нас тут не институт благородных девиц, а воинская часть, пусть и со своей спецификой. Прошу это помнить.

Стрельбище, а официально стрелковый полигон, располагавшийся в семи километрах от школы, стал вторым домом для Марии Ивушкиной и ее однокурсниц. Это расстояние они преодолевали довольно часто, кроме воскресенья и дней, когда по расписанию были теоретические занятия в казарме. Причем марш-бросок совершали с полной солдатской выкладкой: на поясном ремне сзади болталась зачехленная малая саперная лопата, грузом тянул вниз подсумок с патронами в коробчатом магазине, плечо сдавливала четырехкилограммовая винтовка, а еще с собой у каждого противогаз, скатка, на голове – стальная каска. Как шутили острословы, называется такая экипировка «все свое ношу с собой», причем в любую погоду, будь то снег, жара или дождь.

По ходу непременно раздавались команды: «Противник справа!», «Танки слева!», «Газы!». И девчонкам приходилось мгновенно на них реагировать: падать чуть ли не лицом в грязь, по-пластунски ползти в ближайшее укрытие, стрелять, окапываться…

Теоретические занятия, на которых изучали баллистику, тактико-технические характеристики нашего и немецкого стрелкового оружия, устройство самозарядной снайперской винтовки Токарева образца 1940 года (СВТ-40), проводились в уголке казармы, оборудованном под учебный класс. То была своеобразная передышка перед новыми физическими нагрузками.

Когда первый раз где пешим строем, а где бегом направлялись на полигон, у Маши и некоторых девчонок на полпути сбилось дыхание. А потом запротестовали, требуя немедленного отдыха, уставшие и натертые у многих ноги. Оказывается, правильно намотать портянки – целая наука. Пришлось сделать незапланированный привал.

Подполковник Кольчак, решивший посмотреть на молодое пополнение в деле, только головой недовольно покачал.

– Представьте, что мы сейчас не под Москвой, а в Сталинграде… И немцы прут на нас стеной. Надо обороняться, маневрировать, а вы ахаете и охаете после каждого шага. Скажите, какой прок от немощного, больного солдата в бою? – строго спросил начальник школы, обведя всех внимательным взглядом, и сам же ответил: – Никакого, он легкая мишень для врага. Надеюсь, никто из вас не хочет ею стать.

И, ничуть не стесняясь, офицер прямо на лесной поляне, как сейчас бы сказали, провел мастер-класс. Присев на пенек, он ловким движением снял правый сапог, развернул портянку, обнажившую крепкие мужские ноги. Затем не спеша, акцентируя внимание на деталях, показал, как правильно наматывать портянку, чтобы она не сбилась в движении.

– А теперь то же самое сделаете вы.

Вот так личным примером и учил их самому элементарному, нужному на войне подполковник Кольчак и другие офицеры. Многие из них успели повоевать на фронте, поэтому на физически слабых, ничего не умевших и совершенно не разбиравшихся в военном деле девчонок они поначалу смотрели с удивлением и непониманием, почти как на инопланетян.

«Детский сад какой-то, а не воинская часть. Какие же из них снайперы, если винтовку, как ежа, берут в руки, а при выстреле глаза от страха закрывают?!» – ворчали поначалу некоторые возрастные фронтовики, подчистую списанные из действующей армии по состоянию здоровья. Может, из-за этого и злились они на «непутевых девах», хотя они-то здесь точно были ни при чем? Правда, начальник школы лишние эмоции не приветствовал и, если был их свидетелем, сразу пресекал известной пословицей: «Москва не сразу строилась». Да и другие аргументы вроде того, что от нас с вами зависит, какими солдатами и снайперами они станут, у Николая Николаевича всегда были наготове: за ними в карман он не лез.

Маша, как и все девчонки, старательно училась всему, что требовалось по программе. Невольно вспомнилась родная семилетка на окраине Москвы, ее учителя, добрые и строгие одновременно, научившие читать, писать, отвечать за свои поступки. Теперь у нее новые наставники, военные, которые, жестко спрашивая, дают необходимые, как хлеб и вода, знания и навыки. Без них дорога на фронт, куда она так стремится, закрыта. Там нужны разные специалисты, и снайперы – в первую очередь.

Учиться ей нравилось, постигать новое всегда интересно. Трудно привыкнуть только к воинской дисциплине, расписанному по минутам дню. Подъем в шесть утра, а в день выхода на стрелковый полигон – в полпятого, когда молодой организм еще наслаждается сном и никак не хочет просыпаться. Подниматься в такую рань было сродни пытке, которую, казалось, не перенести. Но ко всему человек привыкает: Маша, да и все девчонки постепенно втянулись, и вставать на ноги с рассветом уже не было чем-то особенным, сверхъестественным.

В любую погоду утро начиналось с физзарядки на воздухе, после завтрака – политинформация о ситуации в мире и обстановке на фронте, потом восемь часов занятий. После обеда – небольшой отдых, чистка оружия занимала до сорока минут, самоподготовка, ужин. На личное время оставалось не больше часа, так как отбой ровно в двадцать два ноль-ноль.