Перед отъездом пришёл Андрей Николаевич проститься, тяжёлым расставание было. Но не мог не прийти. Антон понял, что больше не увидит дядю Андрея, плакать стал. И у этого сурового и сильного человека слёзы на глазах стояли. Соседки Веры, глядя на них, сами украдкой слёзы утирали. А может, и лучше было бы, если б мальчика майору отдали, все равно в детский дом заберут. А так хоть отец нормальный у Антона был бы!.. Но не пробил стену чёрствости чиновников майор Скрябин, не на его стороне закон, один уехал с болью в сердце.

Через некоторое время Антона направили на временное содержание и воспитание в детский приёмник. Из ближайших родственников в семью брать его никто не пожелал. О той поре у Антона остались лишь отрывочные картинки.

Куда деть ребёнка и как определиться с ним в дальнейшем, решали долго. И через год направили в детский дом в Кобрине, на полное государственное обеспечение. Доставить его туда обязали отца, на этом его роль в воспитании сына и закончилась.

Первая фотография? Это Антон запомнил хорошо. Долго они с отцом ехали на автобусе, Антон уставился в окно и смотрел на огромные ели и сосны, плотно обступившие дорогу. Колёса старого автобуса неторопливо поглощали километры пути. Антон вспоминал дядю Андрея, и слёзы наворачивались на глаза мальчика. Отец его слёзы по-своему понял.

– Не плачь, сынок, в детском доме тебе хорошо будет, там детей много, сыт, одет будешь! – потом, устроившись поудобней, проспал всю дорогу.

Через три часа въехали в незнакомый город. В грязном привокзальном буфете перекусили. И двинулись искать детский дом, а по дороге зашли в небольшое фотоателье. Старый еврей принял их с улыбкой.

– Наш юный друг желает иметь фото? Прелестный мальчик, Вы получите лучшую фотографию в своей жизни! – фотограф расплывался в любезностях.

Насколько она будет лучшей, малышу не понятно, но то, что она первая в жизни у Антошки – это точно. (Она и была единственной фотографией с детских лет Антона, и нашёл он её через двадцать пять лет совершенно случайно.)

Старый еврей был настоящим художником, он долго колдовал над мальчиком, выбирая ракурс, тень и место. Наконец Антона поставили на стул и попросили смотреть на огромный тёмный фотоаппарат, уверяя, что оттуда вылетит птичка. Но пока мастер возвращался к аппарату, мальчишка поворачивался к нему спиной – на стене, было изображено море, а в небе летали лебеди, они и отвлекали Антона. Птичка как раз не спереди у него, как дядя говорил, а за спиной, вот он и вертелся.

Промучившись с этим непоседой, старый еврей всё-таки добился своего, но для этого ему пришлось пожертвовать яблоком. Огромное яблоко на какое-то время отвлекло внимание мальчика, и этим воспользовался фотограф.

Пока фотография была в производстве, он с отцом гулял по городу. И всё это время Антон грыз яблоко, оно было огромным и очень вкусным. Отец купил ему мороженое, первый раз в жизни он испытал такое наслаждение. Яблоко и мороженое стали его любимыми лакомствами.

А потом мужчина привёл сына в детский дом. Суетясь, отдал встретившим его женщинам документы на ребёнка и, торопясь, попрощался. В глаза ни ребёнку, ни сотрудникам смотреть не мог или не хотел. Уходил за ворота детского дома каким-то сжавшимся и жалким. Сбыл и сбежал. Мальчик долго смотрел ему вслед, а потом рванул вперёд и в истерике закричал.

– Папка! Па-п-ка! Не уходи!..

Стоявшая рядом с ним одна из женщин не выдержала, всхлипнула и прижала мальчика к себе.

После крика ребёнка мужчина вздрогнул и замер, а потом, не оборачиваясь, быстрым шагом засеменил к воротам. Железная калитка за ним с оглушительным скрежетом закрылась, обрывая и настоящее, и прошлое.

И пропал родитель на долгие годы…

Военное лихолетье оставило деревянные постройки детского дома в целости. И это было чудо, всё кругом сгорело, а два деревянных строения уцелели.

Здания из круглых брёвен казались Антону огромными. Прибывшего малыша определили в младшую группу. Новая обстановка, новые люди и сверстники – всё было интересно. Антон стал знакомиться с окружающим миром, на ближайшие годы это будут его дом и жизнь.

В детдоме был сад, по детским меркам – большой. А в сентябре он ещё хранил на ветвях и яблоки, и груши, они-то и притягивали малышей. Кормили детей нормально, но дары сада были плодом запретным. Как только появлялась возможность, группа мальчишек, возглавляемая Борькой и Антоном, через дыру в заборе пробиралась к заветным деревьям. После посещения сада ни обед, ни ужин им уже были не нужны, они просто набивали желудки яблоками. Эти походы в сад руководством детского дома не поощрялись. Контроль над малышами усилили, а вскоре наступила настоящая осень, а за ней и зима…

В детском коллективе с первого дня устанавливаются свои порядки. Разумеется, какое-то влияние со стороны воспитателей есть. Но ты говоришь первое слово, ты реагируешь на первый вызов, и как поведёшь себя, таково и будет твоё место в этом коллективе. А вызов будет всегда. Только один промолчит, и этим поставит себя в зависимое положение, второй вызов этот примет, словом и делом будет доказывать свою правоту и превосходство. Но, как правило, доказывать своё право нужно кулаками. И если ты оказался сильнее – снимаются все вопросы. Ты лучший и сильный. И уже ты диктуешь условия, ведёшь себя, как хочешь, и говоришь, что хочешь – любому, кроме своего воспитателя. А с первым синяком сломаешься – затопчут. И занять своё место в этом коллективе будет непросто.

Через недели две после прибытия в детский дом произошло событие, которое во многом определило отношение к Антону со стороны сверстников.

После завтрака малышня расползлась по игровой площадке. Кто-то, сбившись в группки, занимался своими играми, Антон остался в песочнице один, но ему никто и не нужен был. Малыш занят был делом – в песочнице был грузовик, вот на нём он и возил песок с места на место. Увлёкся. Вдруг над ним возникла тень, она заставила Антона отвлечься от своего занятия – к ним на площадку заглянули двое мальчишек из старшей группы. Воспитательницы на площадке в это время не оказалось, и чужаки этим воспользовались.

– Отдай нам машинку! – они вплотную подступили к новичку.

Антон изучал своих соперников. «Как было хорошо, принесло их!» Отдавать машинку не хотелось.

– Это моя машина! – хотя уже понимал, что игрушку заберут и ещё тумаков надают, а если отдать самому, может, и бить не будут. Но просто уступать было не в характере Антона, в прошлом научился своё не отдавать. Антон крепко вцепился двумя руками в машину и твёрдо заявил.

– Не отдам!..

«Да, придётся этого новичка проучить, чтобы знал, кто здесь старший и кого слушать надо!» Мальчишки дружно набросились на Антона. Машина уже мешала, Антон с размаха опустил её на голову одного из нападавших. Тот от неожиданности остановился, потом с криком бросился на малыша, его дружок, помогая товарищу, навалился на Антона сзади и все трое упали на песок. Антону попадало, но в долгу он не оставался, через минуту у всех троих на лицах остались следы от этой встречи. Очередной удар разорвал губу Антона, привкус крови породил приступ ярости, и он ещё отчаяние стал махать кулаками. Но вдруг оба соперника взмыли ввысь. Это детдомовский конюх дядька Игнат, ухватив за шиворот, оторвал их от Антона и поднял над землёй.

– От, паршивцы, двое на одного! Я вам сейчас покажу! – с этими словами он опустил их наземь и отвесил каждому увесистый подзатыльник. Обидчики с криком бросились в сторону своей игровой площадки.

А Игнат присел на корточки и поднял с земли малыша.

– Ну, что, малец, попало? – он отряхнул с рубашки Антона песок и внимательно посмотрел ему в глаза. – Не плачешь?

– Я никогда не плачу! – с вызовом бросил Антон и с интересом стал рассматривать своего спасителя. Он в первый раз видел этого незнакомого мужчину.

– Молодец! А чего не поделили? – спросил тот.

– Машину хотели забрать, а я не дал, она моя! – Антон не скрывал причину потасовки.