Тему духовности затрагивал и священник Павел Флоренский, По его мнению, вершина уподобления Христу и есть духовность., Противоположность духовности — «прелестная страсть». «Как обычно страсть сознается слабостью, опасностью и грехом и, следовательно, смиряет, — замечает Флоренский, — прелестная страсть оценивается как достигнутая духовность… Когда грешит обыкновенный грешник, он знает, что отдаляется от Бога и прогневляет Его; прелестная же душа уходит от Бога с мнением, что она приходит к Нему, и прогневляет Его, думая обрадовать»[123]. Флоренский подчеркивает: «Духовный человек знает силу и ценность закона, его внутреннюю безусловность», закон для мирского человека «есть приличие… Но духовному требуется не приличие, а соблюдение закона в существе его…»[124]. Подлинная духовность, считает Флоренский, вполне может быть явленна в жизни христианина. Примером тому служит иеромонах Авва Исиодор, который «для рассудка одно сплошное противоречие… Он был в мире — и не от мира. Не пренебрегал ничем; и всегда оставался в горнем месте. Он был духовным, духоносным, и на нем можно было уразуметь, что есть христианская духовность, что есть христианское «не от мира»»[125]. Известный отечественный хирург В. Ф. Войно–Ясенецкий, впоследствии известный как архиепископ Лука, писал что «духовность есть высшее достижение человеческой души».

В светской справочной литературе также присутствует определение того, что представляет собой духовность. Так, в «Толковом словаре русского языка», можно прочесть следующее: «Духовность -отрешенность от низменных, грубо чувственных интересов, стремление к внутреннему совершенствованию, высоте духа»[126].

Как видно, слово «духовность» не является новшеством в русской религиозной мысли. По правде сказать, нам от этого не легче. Наверное, уже при беглом ознакомлении с высказываниями того или иного мыслителя, можно заметить невозможность вместить понятие «духовность» в одно, пусть даже самое развернутое определение.

Тем не менее, в докладе будет затронута не только тема о сущности духовности, но и рассмотрены, по меньшей мере, четыре критерия, которые, на мой взгляд, очерчивают понятие «адвентистская духовность»[127]. В настоящем докладе, хотелось бы высказать некоторые мысли взятые из многовекового наследия христианской Церкви, которые непосредственно затрагивают обозначенную тему.

По справедливому замечанию одного из католических богословов, именно в Священном Писании «следует искать вневременной, непреходящий, актуальный образец духовности для всех везде и в любую эпоху, будь это двадцатый век, Средние Века, или ранняя Церковь»[128], потому что «не основы евангельской духовности меняются в зависимости от эпохи, но каждая историческая ситуация икаждая культура откликается на требования Евангелия в соответствии с присущими ей потребностями и возможностями. Духовность Евангелия, таким образом, динамически эволюционирует, и этот процесс невозможно ограничить никаким конкретным веком и никаким, каждый раз по–новому определенным, историческим контекстом»[129]. Итак, именно в пределах Священного Писания, мы можем выявлять критерии и вести разговор об адвентистской духовности. Defacto, речь идет о столь близком нашей Церкви принципе -Sola Scriptura. Действительно, «чтобы истины Евангелия стали внутренним законом жизни человека, чтобы Евангелие стало источником, из которого человек черпал бы глаголы жизни вечной»[130].

Духовность, по существу, для религиозного человека определяется понятием о Боге, в которого он верует. По свидетельству Писания, «Бог есть Дух» (Ин. 4:24). Вероятно, поэтому митр. Антоний Сурожский, говоря о духовности, со всей определенностью указывает на ее источник: «Духовная жизнь вся сосредоточена не в человеке, а в Боге, в Нем имеет свой источник, Им определяется, к Нему направлена»[131]. В другом интервью он продолжает свою мысль: «Духовность заключается в том, что в нас совершает действие Святой Дух. И то что мы называем духовностью, обычно -это таинственное проявление действия Духа Святого»[132].

С приведенными словами вполне созвучно и высказывание проф. Архимандрита Платона (Игумнова): «Духовность — это утверждение человеческой бытийности в Боге… Бытийность человеческой личности — есть категория нерушимая, хотя и становящаяся. Она есть постоянное творчество и непрерывный процесс. Она имеет свое основание в Боге, и только в Нем находит свое подлинное становление»[133]. В словах архимандрита Платона (Игумнова), выражена важная мысль «духовность — есть постоянное творчество и непрерываемый процесс». Такой точки зрения, придерживаются многие христианские авторы[134].

А вот как мысль о духовности, выражается в протестантизме. В «Евангельском Словаре Библейского Богословия», можно прочесть следующее: «Подлинная духовность… это не программа самопомощи для человека и не средство для оправдания (Гал. 2:15–21). Она начинается с Божественного призвания, рождения свыше и обращения в веру… когда мы признаем, что беспомощны и не можем сами освободиться от нашего рабства греху и прийти к примирению с Богом (Рим.5:6–11)»[135].

Наконец, мне хотелось бы процитировать одного из современных адвентистских богословов: «Духовность — пишет Яков Коман — это наш труд, наше желание и наша воля быть святыми во Христе… Духовность — есть жизнь, единение с Богом, как результат собственного усилия, усилия, которое берет свое начало в Боге»[136].И в этом смысле он созвучен с церковным пониманием духовности, нашедшим свое выражение в следующих словах: «Духовность — это ответ на побуждение, исходящее от Бога, но никак не то, что мы получаем в результате собственной активности. Духовность побуждает нас сделать центром нашей жизни Христа»[137].

Итак, мы выявили несколько составных понятия духовность. Во–первых, источником подлинной духовности является только Бог. Во–вторых, духовность — это процесс, а не свершившийся факт.

Выше, вскользь упоминалась идея о сотворчестве Бога и человека. Позволю себе немного остановиться на этой мысли. По меткому высказыванию Бердяева: «Есть нужда человека в Боге, и есть нужда Бога в человеке». Почему? Потому что в христианстве есть вера Бога в человека. Нам с вами известно это древнее присловье: «Человек спасается верой Бога в человека, на которую он откликнулся». И в этом случае, справедливо звучат слова Николая Бердяева: «Духовность есть богочеловеческое состояние»[138]. Именно христианству присуще понятие соучастия Творца и твари в деле спасения человека. Владимир Соловьев в одной из своих речей, справедливо указывает на этот факт: «из всех религий одно христианство рядом с совершенным Богом, ставит совершенного человека»[139]. Причем совершенство последнего обусловлено Богом: «все могу в укрепляющем меня (Иисусе) Христе» (Фил. 4:13). У нашего современника, поэта Юрия Дошица, есть поэтические строки: