– Дорогая Селия, запомни одну вещь – я ненавижу детоубийство. То, что ты убивала детей-сирот показывает твою гниль. Интересно, они чувствовали то же самое что и ты, когда ты душила их в ванне полной воды? – спокойно говорила я, несмотря на ощутимую боль. Она еще больше распаляла меня. – Хотя запомни еще одну вещь – для меня невинность и невиновность не зависят от пола. Я не трогаю тех, кто действительно ни в чем невиновен. Знаешь ли ты, что среди женщин есть много монстров, – я улыбнулась. – Сегодня мир лишится одного из них.

Селия распахнула глаза, выпучив их. Её руки в последний раз пустили мою кровь и опустились по обе стороны от неё.

Я подождала пару секунд и обратилась к другому охраннику.

– Давид, Густаво закончил?

– Да, Капо, – послышался его голос подле меня.

– Я хочу, чтобы завтра около 4 утра трупы Дарио и Селии лежали на главной улице нашей Семьи в Мексике. К Селии прикрепи фотографии убитых детей, – я посмотрела на Давида. – Это будет послание для всех. Никто не может красть у меня ни души, ни деньги.

– Да, Капо, – повторил он.

– Капо, у вас найдется свободная минутка?

Периферийным зрением я замечаю Кордеро.

– Что-то серьезное? – бесстрастно спрашиваю я.

Помедлив, он отвечает:

– Капо, это разговор не для лишних ушей.

Я вскинула бровь, но указала на дверь позади меня.

– Тогда пройдем в кабинет.

В моем импровизированном кабинете было всё, что нужно начиная от ванной комнаты и заканчивая мини-холодильником.

Пока Кордеро ждал меня за столом, я пыталась отмыть кровь с рубашки, так как в этой рубашке я должна поехать обратно домой.

– Черт! – недовольно прошипела я и разорвала рубашку на двое.

Или всё-таки не поеду в ней.

Я тяжело вздохнула, сняла порванную рубашку и выбросила в мусорное ведро.

– Мередит… – раздался позади меня голос Головореза моей Семьи. – Прости, что мешаю…

За такое и убить не жалко, правда, Мередит?

Я усмехнулась на заявление голоса внутри меня и осмотрела себя. Слава Богу, на мне спортивный бюстгальтер.

– Не мешаешь. Так что случилось?

– Я думаю, тебе надо присесть.

Я посмотрела на него через зеркало. Уставшие болотного цвета глаза, щетина, растрепанные кудрявые волосы, смуглая кожа, выглядевшая нездоровой.

Обеспокоенная его видом я спросила:

– Сколько ты не спишь?

Он прислонился к косяку двери.

– За три дня я поспал всего четыре часа. Кошмары мучают.

– Кошмары?

– Убийства оставляются на мне свой след, – тихо признался он. – Мне снятся люди, которых мы убили просто так – по прихоти твоей бабушки.

– Стоит пойти к врачу, чтобы снотворное прописал.

– Я не буду пить снотворное. Вдруг я тебе понадоблюсь.

Я улыбнулась.

– Ты мне всегда нужен, но нужен здоровым, а не живым трупом.

Он почесал затылок и кивнул.

– А тебе снятся кошмары? – видно насколько ему неловко задавать данный вопрос.

Я несколько раз обдумала ответ на данный вопрос. Сказать просто «да, снятся» и не рассказать о фигурирующих лицах… Точнее лице.

– Мне тоже снятся невинно убитые, – кратко ответила я. – Пойдем, сядем и поговорим о том, что случилось.

Кордеро вышел из ванной, а я еще раз взглянула в зеркало.

Соврала другу и винишь себя в этом? А чувствуешь ли ты такую же вину за то, что хранишь более темные и опасные секреты?

– Не виню и не чувствую, – ответила я на собственные вопросы и вышла из ванной.

Как только я села в кресло напротив него, мой друг начал свой отчет. К счастью, ничего нового не произошло. Наши машины снова ограбили.

– Мы можем найти другие пути доставки. По воздуху, например.

Я сжала переносицу.

– На то, чтобы подкупить людей в аэропортах уйдет слишком много денег. Мы за товар столько не получаем, если честно. Пользоваться наземными путями других Семей и Картелей мы не можем – это объявление войны. Остается вода. Под водой мы не сможем, потому что мы не настолько богаты, чтобы иметь подводные лодки.

Обсудив еще раз некоторые пути и варианты доставки, мы перешли к предателям в Семье и закончили совещание. По крайней мере, я так думала.

– Мередит, есть еще один важный вопрос, связанный с поставками.

– Мы же уже всё обсудили, разве нет? – нахмурилась я.

Он мялся, не знал, как сообщить мне новость. Прошло больше двух минут, а Кордеро молчал, глядя на свои сцепленные руки.

– ¿Qué pasó?11 – я перешла на испанский.

В основном мы с Кордеро и Амандой говорим на испанском, так как считаем его более родным. На итальянском мы говорим только с Семьями и на официальных мероприятиях. А на ломаном английском говорим только с моим братом. Также моя бабушка заставила меня выучить русский. Итого я знаю четыре языка. Полиглот – тут больше нечего сказать.

– Его видели, – нервно выдал мой друг.

– Кого? Кого видели, Кордеро?

Он поднял голову и посмотрел на меня.

– Роберто. Он был одним из тех, кто напал на наш товар. Мередит, его видели.

Роберто… жив?

Я прислоняюсь к перилам второго этаже и осматриваюсь толпу. Сегодня в клубе не так много людей несмотря на субботу. Моей ноги здесь не было, но – увы! – мне нужно здесь быть. Мы «отрываемся» с друзьями.

– Моя любимая внучка! – воскликнула бабушка на итальянском, так как ненавидела все языки мира, кроме родного и любимого. Её даже не смущал факт того, что мы живем в Мексике. С недавних пор она начала ненавидеть Мексику и презирать испанский. И… угадайте, кто выучил испанский и разговаривает только на нем?

Вы, наверно, догадались, из-за кого я поставила кавычки. Отрываться с ней значит наблюдать. Мне только бинокля и камуфляжа не хватает.

– Капо, – приветствую я её, даже не смотря в её сторону. Уверена, что за это мне прилетит.

Кстати, мне не особо повезло с бабушкой. У остальных бабушки вяжут, готовят, делают запасы на зиму или хотя бы курят и ловят кайф; а моя… Капо Семьи Инганнаморте. Капо – это Босс всего и вся в Семье. Боже, кто позволил этой тиранше прийти к власти? А, видимо, тираны вроде неё.

Я в мафии всего лишь два года, но уже готова убить себя. В свои семнадцать я повидала многое: смерть, море крови, пытки. И, знаете, я держусь еле-еле. Если бы не мой брат, цветы дарили бы моему трупу и я бы не смогла сказать «спасибо».

– Что ты здесь делаешь в столь поздний час?

Периферийным зрением я вижу как она оценивает мой наряд и недовольно поджимает губы.

– Выглядишь как… Иисус, я в твои годы одевалась скромнее.

– Брось тонкие намеки на мою проституцию, бабушка. Достала с этим.

Она дернула меня за локоть и прошептала мне на ухо:

– Давно твоя голова вазу не чувствовала? Не будь мы на людях тебя бы снова увозили в машине скорой помощи. Ведь моя внучка слабее, чем выглядит.

Я сглотнула. Ну, что можно ответить на такое? Колкостью?

Взгляд Анхелы опустился на правую щеку.

– Хотя есть человек, который старается над твоей выносливостью так же как и я, – гордо заявляет она, смотря на синяк, который мне так и не удалось скрыть.

Это бабушка так Роберто гордится. К сожалению, он оказался не таким милым и славным, как показался при первой встрече. Теперь он меньше улыбается и больше злиться. А эта злость выходит на мне. Сколько бы я не давала отпор, он оказывается сильнее. Мои способности Головореза здесь ограничены.

Стыдно признавать, но я боюсь его.

Я думала, что он не будет как эти монстры, но Роберто худший из них. Если снять мою кофту, то на спине можно увидеть ожоги и порезы, оставленные им. Если вскрыть мою голову, то можно увидеть покалеченный мозг. Если вскрыть всю меня, то вы не сможете даже разглядеть мою душу.