А для чего тогда я туда столько лет ходила? Ну ладно, забыть так забыть. Привыкаю к школьным порядкам, живу по ним. А потом – университет.

– Забудьте, что было в школе. Это другой уровень, теперь все серьезно, все будет по-другому.

Угадаете, что было, когда я устроилась на первую работу, оканчивая первый курс? Верно, я услышала:

– Забудьте, что творится в университете. Здесь все иначе.

Ребят, а вы не думали как-то договориться между собой, между уровнями этой системы, чтобы на следующих этапах нужно было все-таки не забывать, а применять опыт предыдущих шагов?

Весь жизненный сценарий, к которому меня готовили и по которому вели, рушился на глазах. А дальше что? Я окончу учебу и от меня снова потребуют все забыть? Или найдется все-таки смысл тому, на что я потратила половину своей жизни?

Я продолжила работать. Сначала на испытательном сроке за 3 тысячи в месяц вместо 3 тысяч за пару часов, которые могла бы получать на разовых заказах. Я уже рассказывала, как постепенно выросла от рядового аниматора до креативного директора ивент-агентства.

Но все еще не понимала, это ли мне нужно. А дальше что? Зачем это все? Смысл всей моей жизни – какой?

Когда наступает кризис смысла существования, пойдешь на что угодно, чтобы найти свою правду. Даже если приходится в ее поисках вставать в четыре утра, мыть туалеты, быть в абсолютной тишине с собой наедине, жить в чужой стране без денег и телефона.

Была ли я готова к такому испытанию? Конечно нет. Вообще, я не знаю ни одного человека, который был бы готов к разным ситуациям в своей жизни – счастливым или нет. Я убеждена, что это невозможно.

Тем не менее я считаю, что человек по своей природе – существо адаптивное, мы можем подстраиваться под любые условия. Мы никогда не будем готовы морально и физически к тому, что случается с нами, но можем адаптироваться.

На входе у нас забрали всё: не только телефоны, но и остальные вещи. В храм мы взяли только то, что имели на себе, – у меня это были те самые тайские брюки и футболка за 100 бат, которые я в итоге стирала по утрам.

Первый день мы еще держались: новый опыт всегда интересен, на энтузиазме все кажется проще. На второй день в полном молчании собственные мысли начали буквально оглушать.

В повседневной жизни мы редко бываем наедине с собой. Постоянно либо слушаем, либо говорим. Занимаем сознание делами и заботами. В будни – в основном работой, в дни отдыха – фильмами и музыкой, общением с друзьями и близкими.

В монастыре многие из тех трех десятков человек, что приехали на ретрит, впервые остались один на один со своей глубиной. Мало кто к этому готов.

К третьему дню люди вокруг начали сходить с ума. Не все, конечно, и не буквально. Некоторые. Кажется, наступил переломный момент. День, когда каждый из нас для себя выбрал – поддаться страхам и дискомфорту или победить их. Прийти к смирению.

Я боялась.

И чем дальше, тем больше. К третьему дню мысли о том, что, пока я без связи, там, снаружи, происходит что-то ужасное, стали невыносимо навязчивыми. Я не могла прекратить думать, что за пределами храма уже начались катаклизмы, а я не в курсе, я ничего не контролирую. Меня мучили мысли о болезнях, смертях и других жутких сценариях. Без связи казалось, что там случается что-то непоправимое, а я здесь и даже не в курсе. Когда ты оторван от информации, от связи с внешним миром, начинается паника, тебе кажется, что нечто ужасное обязательно произойдет.

И это – всего лишь три дня без связи. Но в обычной жизни мы не можем отключить телефон даже на час.

Именно в этот день люди начали сдаваться и убегать от самих себя – от безысходности и беспомощности перелезали за забор и больше не возвращались. Я увидела, как они бегут, и подумала – вот он, шанс. По крайней мере, я не буду первой. Не буду самой слабой.

К тому времени я уже смирилась с мытьем туалетов, но медитировать по 21 часу в сутки было по-прежнему невыносимо. Мои же собственные мысли оглушали меня. Мучили. Я приехала за истиной, за правдой о себе, но все, что я открыла для себя, – свои же навязчивые страхи, беспочвенные тревоги. Раздражение на учителя, непривычный дискомфорт.

Меня останавливал мой принцип: «Всегда говори “да” возможностям, которые приходят».

Я думала: здесь много чего нельзя, но кто запретит, если я окажусь не здесь?

Нужно только покинуть территорию. Только справиться с забором – и этот кошмар закончится…

Вот он. Мой новый переключатель. Одна мысль. Одно напоминание себе, ЗАЧЕМ я сюда приехала. И ясное осознание – побег ничего не изменит. Если убегу, то убегу не от храма и молчания, не от медитаций и унизительной работы. От себя. От собственной души, которая только начала открываться.

Я уже здесь, что-то привело меня сюда. Так что же, просто сдамся? Нет уж, раз начала – нужно закончить. Если получу ответ – значит, не зря я сюда прилетела. Если нет – что ж, хотя бы получу опыт. Новая мысль окончательно прогнала идею о побеге и наполнила меня энергией:

И я прожила. Все семь дней. После этого переломного момента дни перестали тянуться ленивым караваном. Каждый новый из них я начала проживать если не захватывающе, то как минимум не мучительно. Исследуя себя, свои мысли и даже свои страхи.

Я научилась (пришлось, заставили!) любить молчание, медитации, долгие прогулки босиком, в которых я впервые почувствовала землю стопами. Почувствовать землю, можете себе это представить? Когда вам в последний раз приходилось ощущать землю босыми ступнями?

Общение без слов – улыбками, взглядами, еле заметным кивком головы. Оказавшись в другой стране без знания языка, начинаешь замечать, как люди понимают друг друга по невербальным сигналам. И даже мытье туалетов перестало быть для меня каторгой – в полной тишине и сосредоточении это была та же медитация.

В предпоследний день випассаны мы могли задать один вопрос монаху. Всего лишь один. Представьте, какой рой мыслей был в голове после недели молчания! Опять эти вопросы – для чего я родилась, в чем смысл жизни, как правильно медитировать… Но было одно, что не давало мне покоя все время в монастыре. Я не могла понять, как можно прощать того, кто сделал больно. По окончании обета молчания спросила:

– Вообще, я пришла понять, в чем смысл моей жизни, но когда мы делали медитацию любви к своим обидчикам, это была единственная, которой я сильно сопротивлялась. Потому что искренне не могла понять: как можно простить человека, который сделал тебе больно?

Монах, вероятно, давно привыкший к таким вопросам, терпеливо ответил:

– У каждого свой путь. Это они делали зло, не ты. Это их поступок, их жизнь, на это ты повлиять не можешь, как бы ни хотела. Все, что остается нам, – принять с благодарностью и не позволить чужому злу омрачить свое состояние. Только на это – на наше состояние – мы в силах повлиять.

Вот так просто. Но как же сложно было это принять! Только со временем я поняла смысл ответа монаха. Когда действительно научилась прощать и отпускать.

Не потому, что я вся такая правильная, но потому, что иногда люди причиняют боль, сами того не желая.

И второе: любая обида – лишь наше восприятие поступка другого человека.

Это понимание пришло не сразу. Так, кстати, было и с бизнесом: например, только со временем стала видеть, что проблема в бизнесе – это всегда точка роста, показывающая, где у меня «сбоит».

Ответ монаха заронил во мне зерно, которое начало прорастать. В моей жизни были люди, которых я обижала. Были и те, на кого обижалась сама. Но никто не создан идеальным, мы здесь для развития, а значит, ошибки неизбежны.

Я хочу принять и понять, что сомнения – это нормально, что обидеть по глупости – не так страшно, если потом понять это, попросить прощения. Обидеться – тоже не страшно, если потом прожить обиду и простить. Это важнее, чем держать себя в рамках идеального мира и несуществующей личности, где ты всем обязан.