— Нет, я не знаю. Ты думал, что мы что, Том? — говорит она, наконец повернувшись ко мне лицом, но ее взгляд отстранений. — Двое бывших, которые едва терпят друг друга? Верно подмечено.

Я качаю головой.

— Ты отступаешь. Почему?

Вместо ответа она указывает вдаль.

— Чрезвычайная необходимость требует, чтобы я отправилась исследовать ту строительную зону и посмотреть, насколько отвратительны туалеты. Если наш Uber приедет, не позволяй машине уехать без меня.

— Ничего не обещаю, — бормочу я.

Кэтрин направляется к туалету, разведя руки в стороны для равновесия, и, поскальзываясь, уходит от меня

Я поворачиваюсь обратно к дороге. Раздраженный. На нее. На себя. На ситуацию. А главное, я даже не могу понять, почему так зол. Еще вчера я бы ухватился за возможностью свалить ее на Айрин.

Но вчера я не знал, что причинил ей боль. И не понимал, что скучал по ней.

Кэтрин, садящаяся в самолет до Бостона, это конец для нас, и мы оба это знаем.

Если бы мы оба были одиноки или даже оба счастливы в браке, был бы шанс, очень маленький шанс, что в будущем мы могли бы поддерживать дружеские отношения.

Но недавно обручившийся мужчина не поддерживает связь со своей одинокой, привлекательной бывшей женой...

Привлекательной? Когда это описание Кэтрин снова стало актуальным?

Я достаю из кармана телефон и перезваниваю Лоло. Она берет трубку на первом же гудке.

— Привет, наконец-то! Счастливого сочельника.

— Счастливого сочельника. Как там дела?

— Хорошо. Замечательно. Будет еще лучше, когда ты приедешь. — Пауза. — Пожалуйста, скажи, что ты приедешь.

— Конечно, все в порядке. Плохая погода миновала, мы улетаем. Я буду там к ужину.

— Я? — спрашивает она. — Никаких «мы»?

— Нет. — Я заставляю себя говорить бодрым тоном. — Планы изменились. Кэтрин отправляется в Бостон.

— О, фантастика! — Голос Лоло звучит наиболее искренне счастливо с начала этого кошмара. — У нее там есть родственники, которые могут принять ее?

Принять ее?

Я делаю паузу.

— Нет. Никакой семьи. Просто... она что-то придумала.

— Ну, это невероятно. — Ло просто в восторге. — Теперь мы сможем отпраздновать Рождество как следует, так, как планировали.

— Конечно. — Мой голос теперь ровный. — Мои обязанности доброго самаритянина официально позади. — Я слышу стук, когда Кэтрин выходит из туалета. — Мне нужно идти. Я позвоню тебе, как только приземлюсь.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — автоматически отвечаю я, завершая разговор. Кладу телефон в сумку, а не в карман, как обычно, чтобы избежать того, что, как я ожидаю, станет безостановочным шквалом сообщений от моей семьи, когда они начнут просыпаться.

Кэтрин, шаркая по снегу, возвращается ко мне.

— Том! Смотри!

Она указывает жестом на дорогу, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть черный седан, ползущий к нам.

Кэтрин отчаянно и без всякой необходимости машет рукой, пока машина не останавливается рядом с нами. Тонированные стекла не позволяют мне разглядеть лицо водителя, и я надеюсь, что у Кэтрин не случится очередного припадка с серийным убийцей, но она просто берет свой чемодан и идет к багажнику. Я делаю то же самое.

Мы оба стоим на месте, но багажник остается закрытым.

— Хм, — говорит Кэтрин. — Эй?

— Может, это его первый день? — тихо говорю я.

— Эй! — зовет Кэтрин. Гораздо менее тихо.

Багажник открывается, и Кэтрин тут же наклоняется вперед, чтобы внимательно его осмотреть.

— Что ты ищешь? — спрашиваю я.

— Мешок для трупов. Отбеливатель.

— О, боже, только не это снова. — Я хватаю оба наших чемодана и запихиваю их в багажник, прежде чем она успевает придумать какую-нибудь причину, по которой мы должны оставаться на морозе, а не садиться в теплую машину.

Небо начинает затягиваться тучами, и уже упало несколько снежинок. Если надвигается еще одна буря, я намерен ее переждать в тепле.

— Если бы это было такси, водитель вышел бы из машины, чтобы помочь нам, — говорит Кэтрин, опуская свою сумку на чемоданы.

— Если бы это было такси, нам пришлось бы купить тебе шлем, — говорю я, захлопывая багажник.

В ту же секунду, как я это делаю, передние колеса со скрежетом проскальзывают по льду, прежде чем продолжить движение по дороге. Без нас.

От шока мы на мгновение теряем дар речи, и Кэтрин приходит в себя первой.

— Эй! Придурок! Ты забыл про пассажиров!

Она начинает бежать за ним, но поскальзывается на снегу. Я хватаю ее за руку, чтобы поддержать.

— Кэтрин. — Мой голос звучит тверже, чем я себя чувствую. — Пожалуйста, скажи мне, что ты проверила номер машины. Чтобы убедиться, что он совпадает с тем, что в приложении?

Это риторический вопрос, потому что готов поспорить на свой багаж, что она не проверяла. О, подождите. У меня нет никакого багажа.

Кэтрин делает глубокий вдох.

— Хорошо. Все в порядке. Все будет хорошо. Дороги все еще обледенелые, он никуда быстро не доберется. Позвони в полицию, расскажи им, что случилось.

Настала моя очередь глубоко вздохнуть.

— У меня нет телефона, Кэтрин. И бумажника. Они были в моем портфеле.

Вместе с обручальным кольцом.

Я не могу сейчас об этом думать.

— Дай мне свой телефон. Я позвоню. Ты просто начнешь кричать.

Она не двигается.

— Кэтрин. Не говори мне...

— Мой телефон в сумочке.

— Какого черта ты положила свою сумочку в багажник!

— Я пыталась тебе доказать! — кричит она в ответ. — Что могу обойтись без телефона!

Я...

Я не могу сейчас с этим справится. Поэтому игнорирую ее.

Поднимаю лицо к небу.

— Черт возьми. Это так похоже на тебя.

— Что именно? Положить свой багаж в незнакомую машину? — Она опускает плечи и дрожит. — Хочешь верь, хочешь нет, но это впервые.

— Не в этом дело, — говорю я, оглядываясь на нее. — Ты все делаешь ради себя. Никогда не останавливаешься, ни разу не задумываешься, на кого твои действия могут повлиять. Это всегда то, что ты хочешь сделать, то, что ты пытаешься донести. Твоя карьера. Твои цели. Твоя повестка дня.

— Ты серьезно хочешь поговорить о повестке дня прямо сейчас? Скажи мне, Том, куда мы направлялись? Ах да, в Чикаго, который, уверяю тебя, уже давно не значится в моей отпускной программе. И почему мы снова ехали в Чикаго?

Я скрещиваю руки.

— Потому что там живет моя семья, и это Рождество. Я не должен оправдывать то, что хочу провести праздники с семьей.

— Но не поэтому мы должны приехать туда именно в канун Рождества. Не так ли, Том? — Ее голос тихий, взгляд такой же спокойный.

Это идеальная возможность сказать ей правду.

Но я ее не принимаю.

ГЛАВА 31

КЭТРИН

24 декабря, 7:32

В какой-то момент становится мучительно ясно, что идти пешком — наш единственный выход.

Мы идем минут пять.

Может быть, десять.

Мой темп начинает замедляться.

Снегоочиститель, который проезжал раньше, видимо, решил на этом закончить, потому что впереди дорога покрыта снегом по колено. И хотя я, по крайней мере, прислушалась к совету Тома надеть сапоги на каблуках вместо туфель на шпильках, они замшевые, и мои ступни кажутся ледяными.

Том тоже замедляет шаг, пока мы молча не останавливаемся. Не говоря ни слова самодовольства, Том мягко берет меня за руку и ведет к обочине дороги.

Пошел снег, но это мягкий, приятный снегопад. Конечно, чем дольше мы будем здесь находиться, тем менее приятным он будет. Но я не могу об этом думать. Или о том, насколько безнадежной сейчас кажется наша ситуация.

Вместо этого я делаю глубокий вдох и неловко забираюсь на ограждение. Металл холодный, даже сквозь ткань моих брюк, но, по крайней мере, так я могу вытащить ноги из снега.

Том садится рядом со мной. Я не могу заставить себя посмотреть на него.