— Ты уже проверил рейсы, не так ли?

— Да. Купить билеты в последнюю минуту в канун Рождества было бы маловероятно, даже если бы не все рейсы отменили из-за шторма.

— Ну... — Я прикусываю губу. — А как насчет рождественского утра? Шторм уже пройдет, и твоя семья поймет...

— Нет. — Его голос звучит так резко, как я не слышала за всю поездку. — Я должен быть там в канун Рождества.

Том резко встает и тянется к своему чемодану.

— Это не обсуждается.

Я озадаченно смотрю ему вслед. Что происходит? Том любит канун Рождества, как и все нормальные люди, но он никогда не был помешан в этом вопросе.

Прищуриваюсь, внезапно осознав, что что-то упускаю. Что-то, что объясняет, почему он немного не в себе, по причинам, которые не имеют ко мне никакого отношения.

Или, по крайней мере, не только ко мне.

— Хватай свой драгоценный телефон и поторопись, черт возьми, — кричит мне Том через плечо. — На этот раз я не буду тебя ждать.

Озадаченная и немного разочарованная его внезапной переменой настроения, я начинаю следовать за ним. Мужчина достает свой мобильный телефон, и его выражение лица становится задумчивым, пока он читает все, что там написано.

И тут мое самодовольство исчезает, когда меня осеняет.

Том общается по телефону почти столько же, сколько и я во время нашего маленького приключения.

Внезапно мой мозг отчаянно пытается понять, почему.

Хотя я почти уверена, что моему сердцу ответ не понравится.

ГЛАВА 23

TOM

23 декабря, 22:02

Долгую минуту мы с Кэтрин стоим бок о бок и смотрим на табличку на стойке проката автомобилей.

«Извините, свободных машин нет».

Какое-то время она молчит, разделяя мой шок. Затем открывает рот, и прежде чем успевает заговорить, я предостерегающе поднимаю палец.

— Ни. Слова.

Мне нужно время. Нужно время, чтобы осознать, что я стою в Буффало со своей бывшей женой, а не развалился на диване в Чикаго, набитый маминой пастой болоньезе, со своей будущей женой.

И что у нас все меньше вариантов добраться до Чикаго.

Как обычно, Кэтрин игнорирует мою просьбу о тишине.

— По крайней мере, на этой внизу нет надписи: «Счастливых праздников», — говорит она голосом, который звучит слишком бодро, учитывая ситуацию. Она обводит жестом соседние стойки проката автомобилей, на которых написаны одни и те же плохие новости. — Я имею в виду, это просто дикость.

В кои-то веки я с ней согласен. Действительно, кажется жестоким наносить удар по попавшим в беду путешественникам незадолго до Рождества, одновременно используя слово «счастье».

Мой телефон в кармане жужжит, и на секунду я думаю о том, чтобы отправить звонок на голосовую почту, потому что есть только два вероятных варианта входящего звонка в 22:00 23 декабря: Лоло или моя семья.

Ни один из них не обрадуется, услышав это конкретное обновление.

Вздохнув, я достаю телефон, бросаю взгляд на экран. Лоло. Сглатываю необоснованный прилив раздражения из-за того, что это FaceTime. Мы с ней всегда общались текстовыми сообщениями, но, полагаю, вполне справедливо, что, учитывая обстоятельства, она хочет более личного общения.

Мой телефон продолжает настойчиво жужжать, и Кэтрин опускает взгляд на экран. Как и в течение всего дня, мне инстинктивно хочется спрятать Лоло от Кэтрин — инстинкт, который я до сих пор не понимаю. Но мои рефлексы притупились от усталости, и я действую недостаточно быстро.

Кэтрин видит имя Лоло. Улыбающееся лицо.

Но вместо того чтобы задать вопрос, на который я не хочу отвечать, моя бывшая просто говорит:

— Подожди. Тебе это нужно.

Я наблюдаю, как она роется во внешнем кармане своей сумки, достает зарядное устройство для телефона и размахивает шнуром передо мной.

— О. — Я удивлен. — Спасибо.

— Теперь ты рад, что я вернулась за своей сумочкой? — радостно спрашивает она.

Я бросаю на нее мрачный, вполне заслуженный взгляд. Ее улыбка становится еще шире.

Хватаю зарядное устройство, потому что она права. Оно мне действительно нужно. Если не считать нескольких минут в поезде, на который мы успели сесть, я не заряжал телефон с самого утра, и батарея разрядилась до 12 процентов.

Кэтрин указывает в сторону неудобных на вид стульев вдоль стены.

— Розетка там.

Я смотрю на нее с подозрением.

— Почему ты так стараешься помочь?

— Немного мучает совесть, — говорит она, поднимая пальцы, чтобы показать насколько «немного». — Не волнуйся. Это скоро пройдет.

— Ага. — К тому времени, как подхожу к креслам, а затем неловко опускаюсь на сиденье, чтобы приспособиться к короткому проводу, я пропускаю вызов. Нажимаю повторный набор и на долю секунды надеюсь, что Лоло не возьмет трубку.

Конечно же, она берет трубку. После первого гудка.

— Эй! — говорит она своим успокаивающим, мягким голосом. — Как проходит путешествие?

— Хм... — Я щипаю себя за переносицу. — Никак.

Ее улыбка сползает.

— О, нет. Что происходит?

— Ну... это долгая история.

— Но скоро ты сможешь рассказать мне ее лично, верно? — поддразнивающе спрашивает она, ее улыбка вернулась, хотя и не такая яркая.

— Ло. Мне очень жаль. Я все еще в Буффало и опоздал на последний ночной поезд.

— Том. — Это скорее выдох, чем что-либо еще.

— Я знаю.

— Но ты ведь все равно будешь здесь. В канун Рождества?

— Я буду там, — говорю я с большей уверенностью, чем чувствую. — Клянусь тебе. Пусть это будет не совсем канун, но я буду там.

Я кладу руку на кольцо в сумке. Чтобы сделать предложение.

Почему это слово кажется таким хрупким?

Лоло заправляет волосы за ухо.

— Хорошо. Ладно. Но... как?

Мой взгляд скользит по залу к Кэтрин, которая ходит от пустующей стойки проката автомобилей к следующей стойке проката, роясь там, где ее совершенно не должно быть, словно надеясь найти запасной комплект ключей, который оставили сотрудники.

На мгновение я радуюсь, что мне досталась именно Кэтрин. Она не только быстро соображает в кризисной ситуации, но и откровенно пренебрегает правилами, социальными нормами и всем, что стоит на ее пути.

Если кто и может найти решение, так это она.

Иронично, учитывая, что она же и есть проблема.

— Я работаю над этим, — говорю я Лоло, стараясь не привлекать излишнего внимания к своей попутчице. Вряд ли Ло нуждается в напоминании.

— Так... что случилось? — спрашивает Лоло, и мне кажется, что я слышу недосказанность в конце.

Кэтрин случилась.

— Мы опоздали на поезд, — говорю я вместо этого.

Лоло на долю секунды прищуривает глаза, хотя я не знаю, из-за чего: из-за того, что я употребил слово «мы», или из-за подозрения, что я упускаю важные детали.

Затем черты ее лица разглаживаются, как будто она намеренно решила оставить все как есть, и я пытаюсь вспомнить, что именно это мне в ней и нравится. Я люблю в ней — быстро поправляю я. В отличие от Кэтрин, которой приходится приводить неопровержимые аргументы каждый раз, когда у нее есть свое мнение по поводу чего-либо — а это происходит всегда, — Лоло предпочитает оставить все как есть, если это вызывает трения.

— Ладно, значит, поезда нет. Из Буффало вылетают какие-нибудь самолеты? Учитывая шторм.

— Нам не очень повезло. Но мы рассматриваем возможность взять машину напрокат! — Каким-то образом мне удается сказать это с абсолютным оптимизмом, как будто я не упускаю довольно важную деталь, что прокатных машин нет.

— Машина напрокат? Разве это не займет еще больше времени, чем поезд?

Да.

— У меня не так много вариантов, милая, — мягко говорю я. — Этот шторм внес хаос в и без того напряженное время поездок.

Она слегка смеется и проводит пальцами по своим светлым волосам.

— А ведь «Самолётом, поездом, машиной» был одним из моих любимых фильмов в детстве. Теперь я никогда не буду смотреть его так же, как раньше.