На афише — имена Тони Лендера, Владимира Скуратоффа и Ноэль Адам, бывшей мисс Ля Рошель, звезды ночного клуба «Нувель эв», подающей надежды юной дебютантки кинематографа. Они будут исполнять главные партии. Несколько лет спустя Ноэль Адам, ставшая женой Сержа Режжиани, будет вспоминать, что на эту роль ее пригласил сам Роже Вадим: «Мы плохо знали друг друга, а он искал балерину, которая в то же время была бы и драматической актрисой. Я ему подошла. Позже мне довелось познакомиться с Франсуазой Саган, которая оказалась такой же робкой, как и я. Это была моя вторая роль. Мне покрасили волосы в темный цвет, на мне были черные трико и очень высокие каблуки. Это было очень сексуально. В чем заключалась моя роль? Я изображала молодую девушку, которая явилась на вечеринку с бутылкой кьянти и отбила парня у другой девушки». Мишель Мань сам управлял оркестром из тридцати пяти музыкантов. Наконец свет погас. Занавес поднялся. На сцене декорации Бернара Бюффе.

Каждому акту соответствовала одна музыкальная тема. Акт первый — «Стрелки на часах — это женщины». Юный влюбленный студент (Владимир Скуратофф) приготовил ужин, купил розы и зажег огонь в камине. Бутылки шампанского, цветы, пламя огня и стрелки маятника — все изображается танцовщицами. Стрелки движутся в ритме довольно монотонной классической музыки. Юная девушка, возлюбленная (Тони Лендер), должна прийти, она обещала.

Акт второй — «Вечеринка с плохим концом». Под звуки джаза «Новый Орлеан» раздается звонок в дверь, студент спешит открыть, думая, что это его девушка. Но вместо нее к нему вламывается компания однокурсников, твердо решивших устроить вечеринку в его однокомнатной квартире. Молодые люди тут же разбиваются на пары. Очень красивая молодая женщина (Ноэль Адам) пытается обнять героя. Сначала он отстраняется, потом поддается искушению. Эта сцена, которая вскоре станет знаменитой, происходит в ванной. Время — 2 часа ночи, то есть когда самолет должен вылететь из Нью-Йорка. Ему на память приходит образ возлюбленной, и он в ярости выгоняет всех друзей из своей квартиры.

Акт третий — «Радость всегда приходит слишком поздно». Юный герой, лежа в кровати, вновь вспоминает прекрасные часы, которые он провел со своей Дульсинеей. На экране, появляющемся поверх декораций Бернара Бюффе, проецируются его мечты: руки, губы, места их свиданий… В отчаянии он решает покончить жизнь самоубийством и принять яд. Вдруг приходит она, огорченная из-за опоздания. Она сообщает, что ушла от мужа, чтобы остаться с возлюбленным. На вершине счастья они вдвоем исполняют па-де-де. Но яд начинает действовать, и молодой человек вновь оказывается в постели. Она думает, что он заснул, но он умер. Все очень напоминает «Ромео и Джульетту».

По окончании спектакля зрители вышли из зала с удовлетворением. «Мне очень понравился балет, — сказал Рене Жюльяр, — прежде всего потому, что люди, его сделавшие, — мои друзья, потому что он современный и трогательный». Что до Жана Кокто, то он заметил, что это «очень удачный портрет неприятного времени». Роже Вадим, стоя за кулисами, широко улыбался: «Все прошло гораздо лучше, чем я предполагал. Только не говорите, что это авангардистский балет. Это роман в танце!» Но сцена в ванной комнате шокировала жителей Монако. Биде и раковина для мытья рук — разве нельзя было выбрать более романтичные декорации для объятий, хотя их создатель сам Бернар Бюффе! За время, оставшееся до показа балета в Париже, артисты внесли некоторые изменения. Прежде всего они настояли На сохранении сцены в ванной комнате, несмотря на недовольство критики. Далее, решили объединить первый и второй акты. Вместо пяти кадров на экране Бернару Бюффе заказали еще пять декораций. В Монако Франсуазу Саган обвинили в том, что она сделала исправления в балете по указке принца. Это ее огорчило. Мишель Мань был страшно рад и удивлен, что его музыка будет записана на английской и американской студиях звукозаписи. Незадолго до заключения сделки фирма «Филлипс» попросила у него какую-нибудь фотографию для обложки пластинки. Он выбрал снимок, где они с Франсуазой Саган, в соломенных шляпах с широкими полями, танцуют на пляже в Пампелонне, около Сен-Тропеза. Снимок растиражирован в пяти тысячах экземпляров, но Саган потребовала изъять весь тираж. Пять тысяч обложек были заменены другими, более темными, без фотографий. Этот альбом, в который вошли основные музыкальные темы балета, под названием «Вечеринка у Франсуазы Саган» станет лауреатом главной премии Бонер.

21 января вечером в «Театре Елисейских полей» царила атмосфера светского и праздничного настроения. На тротуарах авеню Монтень, на подступах к театру толпился весь Париж, знакомые встречались, обменивались приветствиями и объятиями: Брижит Бардо, Жан Марэ, Жан Кокто, Серж Режжиани, Ив Монтан, Ролан Пети, Зизи Жанмер, Людмила Черина, Эдгар Фор, Андре Франсуа-Понсе, а еще Рене Клер, Джо Дассен, Марсель Карне, Абель Ганс, Колетт Маршан… Отсутствие Ги Шеллера было очень заметно. Говорили, что он тяжело болен. Напротив, Франсуа Мориак пришел посмотреть на балет своего «милого маленького чудовища». Его присутствие огорчило некоторых его читателей. «Разъяренное анонимное письмо, — напишет он в своем «Новом блокноте», — меня оскорбило и унизило. Человеку стыдно, что он когда-то мной восхищался.

В чем мое преступление? Я ходил смотреть балет Франсуазы Саган. Самое удивительное, что на этих четырех страницах, исполненных яростью, большее негодование вызывают не создатели «Неудавшегося свидания», нет, здесь делается ссылка на психоанализ, то есть, по моему мнению, требование моральной строгости, мне кажется, моего корреспондента искренно. Мое присутствие в «Театре Елисейских полей» оскорбило его — и по одной причине, которая меня, признаюсь, растрогала: разве я тот, кто осмелился писать и говорить от имени Бога?»

Критики были очень строги. По их мнению, прекрас-, ные декорации Бернара Бюффе плохо сочетаются со слишком шумной музыкой Мишеля Маня. Что касается хореографии, то она признана очень посредственной. Для того чтобы показать этот спектакль, продюсер мсье Сарфати получил значительную субсидию в два с половиной миллиона франков, выделенную Рене Билльером, министром национального образования. В тот момент, когда продюсер собирался провезти спектакль по всей Европе и даже в Соединенные Штаты, ему потребовалась вторая субсидия, на этот раз от Кэ д’Орсэ, Министерства иностранных дел. Скандал разразился, когда депутат мсье Леотар поднял этот вопрос в одной из палат парламента. Министр национального образования, будучи, судя по всему, не в курсе первой дотации, выделенной его кабинетом, выразил крайнее неудовольствие. Мсье Сарфати отказали в прошении. Ходили слухи, что этот отказ связан с высказываниями молодой романистки относительно войны, ведущейся в Алжире, и ее гипотетическим присоединением к комитету ультраправых сил. Также припоминались заявления Роже Вадима опять же по поводу войны в Алжире в коммунистической газете «Летгр франсез». Как бы то ни было, вокруг спектакля «Неудавше-еся свидание» развернулась полемика. Поговаривали даже об отмене первой субсидии и о требовании ее возмещения Франсуазой Саган. Однако против этих интриг восстал Филипп Эрланже, историк, ответственный за проведение культурных мероприятий при Министерстве иностранных дел: «Не наше дело заниматься этими вопросами, так же как и не мы должны интересоваться вопросами личного состояния, которое приписывают Франсуазе Саган и Бернару Бюффе. О субсидии нас попросил мсье Сарфати, продюсер балета, и только качество спектакля могло повлиять на наше решение. Вот почему мы ждали, когда балет будет показан в Париже». Жорж Коньо, депутат коммунистической партии от департамента Сены, возмущается ответом мсье Билльера: «Вы оказались под влиянием кампании, проводимой прессой!» Но и пресса, в свою очередь, также начала выражать негодование. Она считает, что Кэ д’Орсэ могло бы поддержать лучшие спектакли, например «Опера», «Комеди Франсез», Национального театра Парижа Жана Вилара, Компании Жака Фабри, братьев Жак и т. д.