— Кошка тебя до сих пор ненавидит, — позлорадствовал я. — И пёс Мотя, кстати, тоже.

— Да пускай! Родители Акады всё равно ничего особенного не помнят. Максимум — моё имя и свою бессознательную, необъяснимую ненависть ко мне. Ну, возможно, ещё момент их убийства. Зато я запросто считываю с них всю полученную за день информацию. Через животных это гораздо удобнее делать. Но в дальнейшем у нас возникла проблема: Акада испугалась соединиться с тобой, верно? Почувствовала, стерва, слежку! Интуитивно поняла, что ты желаешь что-то отобрать у неё и это «что-то» — не только её девственность, а нечто более значимое, драгоценное. О, не красней! — махнул Лучезар. — Ты всё правильно делал в постели с ней. И то, что ты ждал полнолуния, тоже правильно. В любом случае мне нужен этот артефакт.

— Почему именно этот кристалл? Замени его другим.

— Не получится. Если вкратце, то кристалл — это «душа» прежнего носителя, того самого, срезанного великого древа, которое произрастало на месте построенной позднее пирамиды. Я удовлетворил твоё любопытство? Теперь к делу. Ты возвращаешься к Юсу, он разыгрывает задержание, но снисходительно даёт вам с Акадой возможность провести вместе последнюю ночь перед твоей казнью — в полнолуние. Могу поклясться, что девчонка уже сейчас жалеет, что не отдалась тебе ещё в прошлое полнолуние! Разлука сыграет нам только на руку, придаст драматизма её любви.

— Бесстыжий урод... — скрежетал зубами Реций. Но Лучезар не обращал внимания на оскорбления, продолжая излагать план дальнейших действий:

— В ночь страстного полнолуния ты озвучиваешь Акаде выкуп, который требует Юс, объясняешь девушке, как проявить и вытащить из сердцевины кристалл. После чего забираешь артефакт, выставляешь в главной пирамиде Юса настройки в соответствии со своими собственными показателям при последнем перемещении, и — опа! — мы получаем открытый портал... Всё очень просто.

— А что будет с Акадой после того, как я извлеку из неё кристалл?

Лучезар равнодушно пожал плечами:

— Смертные обычно гибнут, а вот полукровка имеет шанс выжить, но это не точно. Так что, прежде чем забирать кристалл, успей насладиться близостью. Она же приглянулась тебе, верно?

— И что вы там собираетесь делать, в нашем измерении? — выдавил из себя Реций, пока я пребывал в шоковом состоянии.

— Там минералы. Очень редкие, настоящие, живые формы. Это не те выращенные в искусственной среде блестяшки, которые люди здесь принимают за драгоценности. Там, в измерении Юса, сохранилось настоящее богатство. Мы не успели собрать все плоды, как появились вездесущие драконы и помешали нам: стащили, гады, кристалл и заблокировали главные Врата. Высшие были вне себя от ярости.

— Это мой мир... Мир, который вы ещё не успели уничтожить! — взорвался Реций. — Кажется, уже всю планету окунули в разврат и насилие, выкачали энергию даже из детей, а вам всего мало! Дело-то не только в камушках, не только в топливе, не так ли? Вы застряли здесь, на этой ненавистной вам планете, в этой системе!!! Вы ищете выход отсюда!

— На твоём месте я бы сидел и помалкивал, — недобро глянул в его сторону Лучезар. — У тебя всё ещё остались те, кого ты любишь? Не рискуй ими.

— Аморальные твари...

— Мораль относительна и всегда зависит от того, кто её пропагандирует. У кошки — одна мораль, у мышки — другая. Что поделать, мы тоже выполняем волю Высших. Нам приказывают — мы исполняем. Это пирамида власти, чёткая иерархия. Порядок должен быть во всём, даже в хаосе. Это только если вблизи смотреть, то кажется, будто хаос не подчиняется никаким законам, а если с расстояния, то очень даже...

— Нет никакой иерархии в природе! Вы всё придумали! Вы со своими Высшими — это единственное лишнее звено, вклинившееся в программу жизни. Извращённое звено, неживое, инородное, смертельно заразное... Именно поэтому вы так ненавидите людей! Вас вечно всё не устраивает в людях: то рост, то время жизни, то когнитивные способности, то иммунитет. Вы намеренно уродуете нас, постоянно изменяете, экспериментируете. Но если думаете, что вас заберут с собой ваши Хозяева, то ошибаетесь. Вы как были их слугами, так и останетесь ими. Они уйдут и бросят вас здесь, на этой разорённой, выпотрошенной планете, словно отработанный шлак!

— Довольно! — поднялся Лучезар и воззрился пылающими глазами на Реция с высоты своего роста. — Люди — это ещё одна искусственно выведенная раса рабов, очередная форма жизни. И если нам требуется улучшить свой продукт, то мы делаем это по собственному усмотрению, исходя из собственных нужд, и уж точно не станем спрашивать разрешения у букашек-малявок, пригодных лишь для выработки энергии, для продвижения этой энергии по нужным нам программируемым траекториям! Люди и иные существа, живущие во всех измерениях планеты Земля, — всего лишь нанороботы, выполняющие строго обозначенные задачи.

Лучезар подошёл к огромному окну и, отодвинув жалюзи, открыл вид на белоснежную пустыню с горбатым горизонтом. Там, посреди снежного пейзажа, виднелась срезанная высоченная гора — реальный столб мира, держащий купол небес.

— Арь, — не поворачиваясь к нам, ехидно изрёк Лучезар и, заложив руки за спину, принялся раскачиваться с мысков на пятку, — не хочешь поведать этим двум соплякам о своей самой главной битве на этой планете? Планета... план... плановость... планетарный... планирование... материнская плата-схема... планум-равнина... лан-поле... плен... горный лён — тонковолокнистый «волшебный» минерал, а стебель льна в разрезе — идентичен волокнам человеческих мышц, а также древних исполинских деревьев — шестиугольник, гексаграмма, звезда Давида, Анахата... Видишь ли, всё интересное и важное — под самым носом находится, да люди слепы, точно у них на глазах повязка смертника. Помнишь ли ты, Арь, что представляет собой планета в действительности? Помнишь ли ты, как, пережив последнюю ядерную зиму, она воскресла из мёртвых? Как она заново создавалась, как Высшие заставили Землю работать на наши нужды?

— Как такое забыть? — побледнел старик и незаметно передал мне мелкий экран, который он отобрал у Толика. Это был навигатор. Ткнув в точку на экране, Арь поднялся, прокашлялся и... увеличился втрое. — Мы уничтожали «чудовищ», жарили их Дом, накрывая ковровой бомбардировкой, при которой элементы входили в реакции и воспламеняли атмосферу и не только. Так мы уничтожали запись прошлых цивилизаций — неугодные пятна истории. Мы срезали гигантские столбы этого мегапроцессора... Кошмарные условия приводили к предсказуемым последствиям, и мгновенно, в считанные минуты, почти сто процентов всей флоры и фауны превратилось в камень, песок, стекло, воду или лёд, а кровеносные сосуды — в венозный рисунок планеты, в русла рек... Люди до сих пор считают, что горы — это всего лишь бездушные камни, а древние исполинские деревья по сто и выше километров в высоту — миф, от которого остались всего лишь каменный уголь да самородки. Мы же верили, что действуем во благо нашей цивилизации, во благо всех тех, кто поддержал наш курс во время последней великой космической битвы. Но мы сами не заметили, как превратились в рабов Серых... Как же так случилось, что мы заразились — мы, Пресветлые Солнечные Боги «землян», некогда призванные защищать, а не грабить и уничтожать? И кто больше боится: смертник с повязкой на глазах или палач, не желающий смотреть в глаза своей жертве?

Лучезар медленно повернулся. Теперь он настороженно всматривался в старика, неспешно идущего к нему навстречу и продолжавшего говорить... так спокойно, так уверенно... одновременно закрывая нас с Рецием спиной. Плечи старика распрямились, походка стала пружинистой, молодой, а спина — гибкой, стройной и юной.

— О, Лучезар, — покачал головой Арь, чьи седые волосы мгновенно вернули свой истинный цвет, — ты себе и не представляешь, каково это было подчиняться приказам. Каково это было смотреть в глаза тем, кто стоял насмерть; кто собою, своими телами, закрывал растерзанную, вывернутую наизнанку Мать и превращался в камень, лишь бы замкнуть цепь и стянуть сквозные раны, дать шанс. Ведь жизнь Земли — это возможность выжить для всего остального космоса. Что же мы наделали, Лучезар?! Когда перестали слышать Истину?