— Поцелуй меня, — вдруг попросила она.

— Это ты вовремя придумала, — не поверил я своим ушам.

— Пожалуйста, — произнесла она одними лишь губами, и я понял, что Акада сейчас просто отключится.

Сам не знаю почему, но, подплыв к ней вплотную, я с безмерной радостью и бесконечной тоской коснулся её посиневших, дрожавших от холода губ. Она ответила, со всей страстью прильнув ко мне, обвивая шею одной рукой, а второй слабо держась за ящик. Дальше всё произошло словно во сне: только я хотел обнять её за талию, как девушка выскользнула у меня из рук, стремительно погружаясь в бездну.

— Нет, нет!!! — закричал я.

Нырнув, я успел схватить её за волосы и вытянуть обратно. Мои пальцы не слушались, коченели... Ноги работали на автомате и скоро должны были бы перестать двигаться... мышцы на руках отказывались делать гребки и держать меня на поверхности, да ещё и с ношей... Закрыв глаза, я в отчаянии воскликнул:

— Ну что же ты, Риши! Сделай уже что-нибудь! Вы сейчас утоните!!! Воля, где же ты?!

«Это он к тебе...» — простонало Сердце, обращаясь к старинному другу.

«Не в этот раз, — откликнулась Воля. — Я сделала всё, что от меня зависело. Больше не могу».

«Тогда кто? Что же ты молчишь, Рассудок? Где твои выводы, где неординарные решения, озарения?»

Рассудок засомневался.

«Озарения не по моей части. Но существует ещё одна возможность. Правда, это означает крах всей системы контроля над Риши».

«И ты готов жертвовать собой, всеми нами, лишь бы держать Риши под контролем?» — возмутилось свободолюбивое Сердце.

«У меня приказ, — пояснил Рассудок. — Я не имею права выпускать его из темницы».

«Кого?» — благоговейно уточнило Сердце.

«Разум, — отозвался Рассудок. — Если я открою его, он свяжется с Духом... Тем самым я нарушу прямой запрет. Я не оправдаю свою миссию, своё предназначение».

«Мы сейчас погибнем вместе с носителем! — зацепилось за соломинку Сердце. — Не будь слабым, тюремщик! Решайся!»

И Рассудок, проанализировав исход ситуации, всё же решился на игнорирование основных директив. Достав секретный ключ, он открыл потайную дверь темницы...

Облокотившись о водную гладь, словно о твёрдую поверхность, я подтянулся и забрался на неё, встав как на стеклянном полу.

Акада распахнула глаза, всё ещё держа меня за руку.

— Вставай! — приказал я ей. — Иди за мной!

— Но как?! — в изумлении и ужасе она уставилась на меня, стоявшего на воде.

— Просто верь мне! — И я потянул её за руку.

Она поверила, поднялась, а следом за ней ещё двое матросов, да наши Мотя и Маня — этих не пришлось уговаривать, сами запрыгнули.

Спасённые люди совсем не желали отпускать меня, чем невероятно усложняли задачу. С трудом отцепив их руки от своих, я заставил их схватиться за мою одежду, а сам развёл руки в стороны, чувствуя, как потоки силы концентрируются на кончиках пальцев, как собираются в центре ладоней, разливаясь по рукам, вплоть до предплечья, как идут к сердцевине... как пульсируют в звезде... как тянутся во все стороны и устремляются в самую высь...

Теперь вокруг нас возвышались многометровые волны. Они, подчиняясь моему приказу, росли, словно горы; крутились, набирая сумасшедшую скорость.

Стоя в центре этой «центрифуги», мы видели только гладкие стены, но уже не воду.

Логика верещала:

«Сейчас должен образоваться страшный водоворот! Почему его нет?! Почему?!»

«Отвали! — восхищённо заткнуло её Сердце. — Не видишь, что ли, Риши и без того трудно. Думаешь, легко ему все сомнения преодолевать? Не мешай!»

— Пойдём, — вскоре обратился я к Акаде.

— Куда? — одними губами произнесла она.

Я указал направление. Там, правее от нас, на водной стене, показалась дверь.

«У него не получится», — предательски шепнул кто-то из солдафонов моего Рассудка.

«Я верю в него, — ответил Разум. — Я открыл доступ к его Духу».

«Скоро его отключат, скоро заметят... — метался в панике Рассудок, — нам всем хана!!! Зачем я послушал Сердце?! Теперь гореть нам в аду! Нас переплавят, нас разорвут на частицы, и ещё повезёт, если на протоны!»

«Тогда надо поторопиться! — решительно толкнул меня вперёд Разум. — Иди, Риши, возьмись за ручку двери. Не сомневайся! Ни секунды не сомневайся! Я держу канал открытым и буду держать, сколько в моих силах. Иди же!»

Я подошёл и осторожно коснулся округлой и мокрой дверной ручки. Кто-то внутри меня зашептал:

«Прежде чем войти, подумай, как выйдешь».

«Не слушай, ступай вперёд! Сконцентрируйся! Сделай этот долбаный шаг!» — крикнул напоследок Разум, прежде чем его снова посадили под замок.

Повернув ручку, я открыл дверь, не имея ни единого предположения, что ожидало всех нас там, за этой водной стеной.

Незыблемые постулаты

Не было никакого туннеля, не было никакого головокружения, никаких световых спецэффектов, к которым я привык при перемещениях посредством дезагрегатора или магических порталов. Вместо всего этого я просто шагнул за дверь и сразу вышел, ступив на траву. Следом за мной шагнули остальные: все, кроме одного матроса. Я оглянулся на проход как раз в тот момент, когда в глазах матроса появилось сомнение. В эту же секунду парня разорвало в водной центрифуге. Портал закрылся, даже не окатив траву ожидаемой порцией воды, и рябь, что стояла в воздухе, мгновенно исчезла.

Только после этого я позволил себе выдохнуть и опуститься на землю, как и мои спутники. Мы лежали в полном безмолвии, уткнувшись носами в сочную, салатовую траву, и ненасытно вцеплялись в землю ногтями, вдыхали её аромат...

После пережитого почва с травой казались настолько чужеродными, что к ним требовалось заново привыкать, как и к особой твёрдости самой земли, к её тяжести, вибрациям. Будто земля — это всего лишь некая спасительная колыбель: тёплая, уютная, знакомая. Мать рядом, но не является этой колыбелью, не ограничивается ею. Понятие «Земля-Матушка» несоизмеримо шире, нежели просто почва, на которой устойчиво стоят наши ноги. Именно в момент, когда отступает смерть, понимаешь это. Но, не познав, не приняв смерть, невозможно понять и принять жизнь. Бытие и небытие всегда идут рука об руку, являясь двумя половинками одного тела. И отделять одно от другого не просто глупо, но и бессмысленно. Так же глупо, как пытаться по отдельности изучать пять тел одного существа, заведомо зная, что остальные тела изучить не удастся.

Спустя минут пять послышались первые всхлипы: это Акада и выживший матрос наконец-то осознали, что произошло. Конфликт в их мозгу был настолько очевиден, что я начал опасаться за здравомыслие спасённых.

— Ничего сверхъестественного не произошло, — поспешил заверить я и изо всех сил потряс за плечи молодого парня, глаза которого с каждой секундой попеременно наполнялись то безграничным ужасом, то благоговейным трепетом: он ещё не понял, как ко мне относиться. — Скажи, как тебя зовут?

— Питер. К-кто ты? — выпалил матрос, окидывая меня испуганным и подозрительным взглядом.

— Царь, Бог и воинский начальник, — пошутил я, но, видимо, совершенно неудачно, так как парень рухнул к моим ногам. — Это шутка, глупый. Я просто маг, которому вовремя удалось открыть одну из многочисленных межпространственных дверей.

Акада мгновенно прекратила реветь и, уставившись на меня, возмущённо выдохнула:

— Так что же ты раньше так не сделал?!

— Я тебе что, циркач, чтоб по заказу трюки выполнять? — фыркнул я в ответ. — Сам ещё не разобрался, как это работает, а ты уже с претензиями лезешь. В первый раз так перемещаюсь. И, кстати, не мешало бы узнать, куда нас забросило.

Оглядевшись, мы не заметили ничего, кроме поляны, на которой очутились, и леса, что охранял эту поляну со всех сторон.

— Если останемся и продолжим валяться тут, то быстро ослабеем от голода. Пока утро, надо двигаться вперёд, — предложил я и выразительно посмотрел на Мотю. — У нас пёс имеется, а у пса — нос. Отдыхаем ещё пару часов и отправляемся в путь.