Асма помялась немного, вздохнула и, решившись, быстро заговорила:

— Марат, она вполне может сказать родителям, что лишилась невинности с тобой, что ты или Дамир взяли её силой, или что ты просто лжёшь.

— Но это же неправда! — ответил Марат.

— Она ни за что не признается! Она — женщина, а женщина будет изворачиваться до последнего. Если она так легко врала тебе, я думаю, она может соврать и своим родителям. Надо сейчас, понимаешь?

Вдруг Марата укололо раздражение. Оно же придало ему сил и помогло сбросить сонливость. Если Гюльшат решит напоследок нагадить ему, он её не пощадит.

— Я поеду с тобой, брат, — сказал Ильгиз, выходя из комнаты.

— Они должны быть на даче, раз Гюльшат так смело оккупировала квартиру, — зло проговорил Марат.

Асма кивнула и сказала Марату:

— Я позвоню твоему отцу. Предупрежу его.

Марат кивнул и уверенно пошёл к выходу. Ильгиз молчал всю дорогу, и Марат был благодарен ему за это. Как только они сели в машину, Марат попросил телефон у Ильгиза и по памяти набрал номер Раиля Тамирхановича.

— Нам нужно поговорить, — рыкнул Марат в трубку, как только отец Гюльшат принял вызов. — Вы на даче?

Раиль Тамирханович ответил ему, как всегда, свысока, но Марат слышал стальные нотки в его голосе.

— Да, Марат. Нам действительно нужно поговорить, и я требую, чтобы твой отец присутствовал при этом разговоре.

— Я достаточно самостоятелен для того, чтобы обсуждать свои дела сам. И решать свою судьбу, — ответил Марат жёстко. — Вы на даче?

— Да, — сквозь зубы выплюнул Раиль Тамирханович.

Марат положил трубку, вернул телефон Ильгизу и утопил педаль газа в пол. Дача Урусовых была не так уж далеко, и Марат, объезжая пробки по обочине, за час добрался до места. Урусовы встретили его на крыльце, будто даже не думали впустить его в дом

Заплаканная Гюльшат жалась к плечу отца. Она была одета в летящий белый сарафан, придававший ей невинный вид. Марат от этой картины взбеленился ещё сильнее. Лживая лицемерная тварь! Глаза родителей Гюльшат пылали гневом, Раиль Тамирханович надулся, как индюк. Марат понял, что сцена, которая разыграется сейчас, ему ужасно не понравится.

— Ты здесь, чтобы извиниться перед своей невестой и ускорить свадьбу? — начал Раиль Тамирханович зло.

— Негодяй! — прошептала мать Гюльшат, обнимая дочь за плечи.

— Я пришел, чтобы разорвать помолвку с этой предательницей, — Марат указал на Гюльшат, избегая смотреть ей в глаза.

Та зарыдала ещё сильнее.

— Как ты можешь⁈ Как ты можешь такое говорить? — пролепетала она сквозь слезы.

В груди Марата закипало что-то очень похожее на жажду убийства.

— Мы оба знаем, почему я так говорю! — прорычал он. — Прекрати лицедействовать. Ты не оболжёшь меня!

— Разорвать помолвку? — с тихим бешенством начал Раиль Тамирханович. — После того, что ты сделал⁈

— И что же я сделал по-вашему? — Марат начал угрожающее надвигаться на Урусовых.

Ильгиз стоял за плечом Марата, и его присутствие немного отрезвляло Марата. Он был близок к тому, чтобы взорваться.

— Ты, мерзавец, взял нашу дочь силой до свадьбы! — прошипела мать Гюльшат. — Люди видели, как ты заходил в дом и выбежал оттуда.

— А! Так вы и свидетелями успели обзавестись? — оскалился Марат. — А спросите у тех же самых людей, не видели ли они, как туда зашел Дамир? И спросите у них, как часто он бывал у вас в гостях, когда Гюльшат скучала одна!

Голос Марата разросся. Лицо Раиля Тамирхановича дрогнуло, на нём проскользнуло сомнение.

— Спросите их, как долго пробыл он там сегодня, и не слышали ли они, что они делали с Гюльшат всё это время! Они вели себя довольно громко! — Марат практически орал. — Я готов показать вам чек на операцию, которую она оплатила сегодня.

Гюльшат побелела и закрыла рот руками. На её лице отразилось понимание. Кажется, она только сейчас догадалась, как Марат раскрыл её.

— Операцию? — тихо спросил Раиль Тамирханович.

— Операцию по восстановлению девственности! И оплата произошла раньше, чем я приехал к вам домой! По тому, что я там наблюдал, она очень давно не невинна, — Марат чувствовал, что его губы подрагивают от ярости.

— Это ты оплатил мне операцию! Это ты заставлял меня! — Гульшат на ходу меняла версии, чтобы выкрутиться.

Ильгиз за его спиной зарычал.

— Что? История с изнасилованием уже не подходит под улики? А? — выплюнул он.

— Как у тебя язык поворачивается такое говорить, мразь⁈ — прошипел Марат.

— Не смей так разговаривать с моей дочерью! — рявкнул Раиль Тамирханович.

— Я вообще не хочу с ней разговаривать, — отрезал Марат. — Я ухаживала за ней несколько лет. Попросил её руки у Вас. Несколько лет я добивался этого. Это было всё, чего я хотел, к чему я стремился. Неужели Вы думаете, что я не подождал бы всего неделю?

Раиль Тамирханович смотрел на Марата прищурившись и молчал. Гюльшат залепетала что-то ему на ухо, но Марат её перебил:

— А если вы мне не верите я готов предоставить биологический материал для сравнения с тем, что вы извлечёте из неё. Там явно ещё что-то осталось.

При этих словах Гюльшат дёрнулась, будто собралась сбежать, но Раиль Тамирханович поймал её за руку.

— Любой врач подтвердит, что невинность она потеряла очень давно, и насилия в последнее время над ней не совершали. Ну что? Едем в больницу? — воинственно спросил Марат.

Раиль Тамирханович долго смотрел на Марата, а потом покачал головой и перевёл злой взгляд на Гюльшат.

Марат бросил на землю перед Урусовыми проколотую монету [5]и развернулся. Братья Юсуповы торопливо вышли со двора, за их спинами начал разрастаться крик, но им было всё равно.

Когда они подошли к машине, зазвонит телефон Ильгиза. Звонил Анвар Ахметович, их отец. Ильгиз молча передал телефон Марату.

— Тыңлыйм, әтием[6], — ответил Марат, забираясь в машину.

— Ты уже съездил к ним, сын? — услышал Марат спокойный голос отца.

— Да.

— Мне жаль, — произнёс отец.

Марат даже слегка удивился. Его суровый немногословный родитель никогда не высказывал своих эмоций. Сыновья глубоко уважали его, но душевную теплоту получали в основном от матери. Отец для них всегда был примером и опорой, но никак не тёплой гаванью.

— Спасибо, отец. Урусовы, вроде, вняли голосу разума, но, мне жаль, возможно, будет скандал.

— Да неужели! — даже как-то весело проговорил Анвар.

— Она прямо из койки прискакала к ним и наплела, что всё это с ней сделал я и силой.

— Ты знаешь, сын, я не удивлен, — протянул отец Марата. — Но я тебя понял. Мы справимся с этим. Я тебе обещаю.

— Я знаю, отец. Мне жаль, что это выльется на ваши головы.

— Ничего. И, мой сын, твоя мать, твои братья и я, мы всегда с тобой, помни это, — веско сказао Анвар Ахметович.

— Я помню, отец.

Марат завершил вызов и направился к дому родителей. Приехали все четверо братьев Марата. Шакир прихватил своих жену и дочку. Так уж у них было заведено — и горе, и радости встречать вместе. К их приезду Асма организовала праздничный ужин.

— А что за повод? — спросил Марат.

— Празднуем, что всё вскрылось до свадьбы, — улыбнулся Самур.

Он всегда был главным весельчаком. Марат невольно хмыкнул. А ведь и правда, этот случай можно считать благословением Аллаха. Женщины занялись сервировкой, а мужчины расселись вокруг стола.

Впрочем, вопреки традициям, Анвар Ахметович вскоре посадил Асму рядом с собой, а Шакир так же перехватил свою жену. Они никогда не выгоняли жён из-за стола, заставляя прислуживать им, будто падишахам. За это Марат уважал отца и брата ещё больше.

Анвар всегда говорил: «Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал нам, что первый человек, к которому мы должны относиться с уважением — наша мать. Второй человек, к которому мы должны относиться с уважением — наша мать. И только третий человек — это наш отец[7]. Запомни это, сын. И выбирай себе жену такую, которую твои дети могут уважать от всего сердца. Это и твой выбор тоже. Ответственность даже в первую очередь.»