— Ты молодец! Молодец, слышишь? Ты молодец! Ты отлично справилась. Слышишь меня? Всё получилось очень хорошо. Мы не разбились, хотя скорость была большая. Ты повела себя правильно. Всё хорошо, ты большая молодец. Ты меня слышишь?

Девушка совершенно не реагировала на его слова. Она безвольно опустила руки и тряслась крупной дрожью в его объятиях.

— Пойдём, — Марат мягко подтолкнул Эмине к машине. — Пойдем, сядем в машину.

Он открыл заднюю дверцу, затолкал Эмине внутрь и усадил на сиденье, прижав к себе. Он видел, что девушка дрожит от паники. Он не знал, как её успокоить, поэтому просто прижал к себе и начал поглаживать по голове. А когда понял, что это не помогает, начал мычать детскую колыбельную.

Марат понятия не имел, почему ему пришло в голову начать напевать, но под эти простые звуки Эмине почему-то начала расслабляться. И Марат продолжил напевать. Он пел и тихо покачивался, пока всхлипы Эмине не прекратились, и она не подняла на него глаза.

— Всё хорошо, — повторил Марат шёпотом. — Мы живы. Ты повела себя очень правильно за рулём. Слышишь? Ты молодец! Ты поняла меня?

Эмине сжала дрожащие губы и кивнула. Марат наконец смог оторвать её от себя.

— Давай посмотрим, что там с твоей машиной.

— Как посмотрим? — заикаясь, сказала она.

Марат достал свою сумку, улетевшую под пассажирское переднее сиденье в момент аварии, выудил оттуда бутылку воды и протянул Эмине. Девушка с жадностью вцепилась в неё и начала судорожно пить, обливаясь. Впрочем, это не очень помешало потому, что они успели изрядно промокнуть под усилившимся дождём.

— Да прямо глазами, — улыбнулся Марат. — Не хочу тебя огорчать, но я тоже на что-то в этой жизни годен. Я сейчас выйду, да и посмотрю, что произошло с машиной. Как ты поняла, что тормозов нет?

— Педаль провалилась, — ответила Эмине уже почти нормально.

— Я понял, — пробормотал Марат.

Он вышел под дождь, ни на что особо не надеясь. Он открыл капот, взглянул на резервуар с тормозной жидкостью, подсветив себе телефоном, и нахмурился. Колёса были вывернуты вправо, и Марат опустился на колени рядом с передним правым колесом. Он сунул руку под машину и ощупью нашёл тормозной шланг. Проведя пальцами по нему, он почувствовал масляный налёт. Девчонка сказала правду. Тормозная жидкость текла по шлангу и оставила на нём плёнку.

На всякий случай Марат сунулся в салон, выкрутил руль влево и подошел и ко второму переднему колесу. Он снова опустился на колени и второй, чистой, рукой провёл по шлангу. И нахмурился.

На втором шланге точно так же была пленка тормозной жидкости. Какова вероятность того, что два тормозных шланга разорвало одновременно? Марат начал ощупывать шланг и вскоре нашёл то, что искал.

Серию глубоких царапин с ровными краями. Он быстро вернулся к первому колесу, просунул руку и так же ощупал шланг. Царапины были и с этой стороны. А вот это было очень и очень плохо.

Марат сорвал пучок травы и вытер ею руки, после чего решительно направился к машине. Он забрался на заднее сиденье и в упор посмотрел на Эмине.

— Сейчас ты расскажешь мне абсолютно всё, — тяжело проговорил он.

— Что? — девушка вскинула на него глаза. — Что случилось?

— Тормоза в твоей машине кто-то повредил намеренно. Кто-то хотел нас убить.

[1] Стерва (тур.)

— Что⁈ — Эмине непонимающе уставилась на Марата. — Повредили⁈

— И произошло это, скорее всего, пока мы были с тобой в библиотеке, — кивнул Марат. — Дольше бы шланги просто не продержались. Нам повезло, что мы успели отъехать так далеко. Или не повезло.

— Но как такое может быть? — прошептала девушка.

— Это ты мне расскажи, — спокойно сказал Марат. — Есть у тебя враги? Как вообще молодая девчонка могла заиметь себе врагов?

Но Эмине, казалось, не слышала, что говорит Марат.

— Ведь вчера, когда я была в Бурсе… Ведь… — Эмине замолчала, не закончив фразу.

— Что? — надавил Марат.

— Когда обрушился коридор…

— Ну⁈ — поторопил он снова.

— Сначала был удар, и только потом — треск, — изумлённо проговорила девушка.

— Ты думаешь, что опору в крепости мог кто-то повредить? Сломать специально? — сосредоточенно спросил Марат.

— Я не знаю, — ответила Эмине, — но…

— Что? Ну говори! — Марат начинал злиться и рычать. — Я сейчас чуть не помер. Извини мне мою настойчивость, но не могла бы ты взять себя в руки?

— Там был какой-то человек. Я не знаю, мне так показалось. А может не показалось…

Марат едва не уронил лицо в ладони, чтобы потереть его в попытке взбодриться, но вовремя вспомнил, что его руки перемазаны масляный гадостью. Он запрокинул голову на подголовник, выдохнул с силой и посмотрел на Эмине. Она дрожала, сжавшись на сиденье, и смотрела на него широко открытыми испуганными глазами.

— Пойдем, Эмине, — устало сказал он.

— Куда? — испуганно спросила девушка.

— Мы тут деревню недавно проехали, пойдём в неё. Не сидеть же нам в машине, в конце концов. Телефон не ловит всё равно.

Эмине потянулась к карману джинсов, вынула телефон и проверила сигнал.

— Пойдем. Возможно, в деревне есть стационарный телефон, нам удастся вызвать помощь, — повторил Марат.

— Пойдем, — согласилась Эмине.

Марат помог девушке выбраться из машины и подхватил свою сумку.

— Зачем? — спросила Эмине.

— На всякий случай, — коротко бросил Марат.

Он бы ни за что сейчас не оставил тубус со свитком. Не зная, зачем, Марат вдруг взял Эмине за руку. Девушка не дернулась. Рука об руку они пошли в ту сторону, откуда приехали, бросив машину Эмине стоять у дерева. Дорога была абсолютно пуста.

— Рассказывай, — надавил Марат. — Что у тебя за история? От кого тебе нужно быть независимой? Кто мог желать тебе зла?

Эмине помолчала секунду и, наконец, заговорила, не глядя на Марата.

— Ты знаешь, Мурад, я из очень религиозной семьи.

— По тебе не скажешь, — недоумённо проговорил Марат.

— В том-то и дело! — кивнула она. — Мой отец — довольно строгий человек, живущий по нормам шариата, хотя в Турции это не совсем законно.

— В каком смысле? — нахмурился Марат.

— У моего отца четыре жены, хотя Турция разрешено иметь только одну. Ну это — лишь один пример, — Эмине неопределённо махнула рукой, не глядя на него.

— Так, — Марат сказал это, чтобы подтвердить, что он слушает.

— Когда я была маленькой, он пытался запретить мне учиться. Запирал дома.

— Зачем?

— Затем, чтобы я потом не смогла работать, — с грустной улыбкой ответила Эмине.

— Это же глупость! — возмутился Марат.

— Нет, не глупость, если ты воспринимаешь своих дочерей как товар, который можно выгодно продать, — мрачно отрезала Эмине.

— Что⁈ — Марат не поверил своим ушам.

— Калым, Мурад. Даже в наше времена есть люди, которые надеются на получение калыма за дочерей. Пытаются на этом нажиться.

— Твой отец хотел продать тебя? — глаза Марата вылезли из орбит.

— Да. И подороже. Как и других моих сестёр. И он считал себя вправе распоряжаться нашими судьбами так, как ему угодно, — лицо Эмине дрогнуло, будто от боли. — Судьбами своих жён и своих дочерей. И он использовал все доступные методы для насаждения своей воли. Я не буду тебе рассказывать всех подробностей, но скажу точно, что я ни за что не вернусь в его дом. Я ни за что не останусь там ночевать.

Марат внимательно посмотрел на Эмине. Девушка как-то ссутулилась, будто пыталась спрятаться от чего-то. Марат в этот раз не стал давить на неё.

— Он всё моё детство будто просто ждал, когда продукт созреет. А я в девятнадцать лет сбежала из дома. Ты знаешь, в нашей стране это немыслимо.

— Понимаю, — тихо, сказал Марат.

— Я поступила в университет и думала, что на мою голову падёт кара небесная. Но отец вдруг перестал запрещать мне ходить в университет.

— Почему-то в его альтруизм я не верю… — пробормотал Марат.