— Точно не могу сказать, но мы старались всегда чествовать наших ветеранов в своем кругу. Их довольно много среди партийных работников. Да и сам Генеральный секретарь, как вы знаете, воевал и награжден орденами и медалями.

— Вот сами и ответили. Он живой участник и многое повидал на войне. Кровь, кишки, подвиги. В нем еще не остыло искреннее уважение к солдату. Потому и отношение к празднику иное.

Партиец невольно успокоился и даже улыбнулся. Похвальбу к Генеральному он воспринял, как должное, привычное к духу времени. Ну и зря.

— Только как это все вяжется с тупым враньем о войне?

— Позвольте!

— Не позволю! Почему вы до сих пор боитесь правды о сорок первом? О том, что у нас оказалось так много предателей даже среди высшего военного командования. Или откровенных саботажников. Кто в июне сорок первого проигнорировал прямые указания Генштаба, развалил боевую подготовку и подставил сотни тысяч солдатских жизней на распыл. Вы не представляете, как обидно умирать, ничего не успев. Абсолютно зря. Почему войска не оказались готовы в такое напряженное время к выполнению своих непосредственных обязанностей? Ведь в то же время войска НКВД вели себя совсем по-иному, мужественно встретили врага на границе и задержали его насколько могли. Все документы по этим событиям хранятся там, куда нет доступа даже таким, как вы. Я не говорю об историках и писателях. Сколько тайн мешают настоящим героям получить по заслугам свою толику славы? Чего вы боитесь? Своего народа?

Басов почернел. Тема оказалась предельно щекотливой.

— Это демагогия!

Мерзликин сдержал победную улыбку. Как просто подловить этих напыщенных индюков на элементарном. Как они, вообще, попадают наверх, бестолочи?

— Да нет, уважаемый! Не кидайтесь такими словами, пожалуйста. Вспомните, сколько времени потратил писатель Сергей Смирнов, чтобы восстановить память о защите Брестской крепости, реабилитировать героев того великого подвига. А сколько подобного ждет своего освещения. Например, беспримерная оборона Лиепаи. На линии спешно вырытых окопов защитники сумели продержаться целых пять дней в боях с превосходящим противником, а затем эвакуировать часть сил морским путем. Более того, они сумели до 1 июля небольшими группами препятствовать продвижению целой немецкой дивизии. Потери немцев составили 1609 человек убитыми, пропавшими без вести и ранеными. Всего одна военно-морская база и героический пример!

Ответственному работнику ЦК оказалось нечем крыть. Он лишь буркнул:

— Времена были такие. Не обо всем можно было говорить открыто. И мы страну из руин восстанавливали. Создавали ракетно-ядерный щит.

— Да ладно вам! Сколько лет после этого прошло, и ведь ни одна собака не почесалась. Между прочим, это как раз работа для вашего отдела. Не надо ничего выдумывать! Расспросить тех, кто воевал на передовой, а не просиживал штаны в штабах. Но там же ведь всплывет и страшная правда. Не правда ли?

Идеолог заподозрил подвох:

— Вы это о чем?

— Например, о конференции в мае 1961 года в Севастополе проходила военно-историческая конференция, посвященная 20-летию начала героической обороны 41–42 годов. В работе конференции приняли участие 800 человек, 80 процентов которых прошли плен. И они не стали молчать, подвергнув критике тот образ, что создали за эти годы официальные пропагандисты. Помните тот скандал? Вот когда солдатская правда помешала адмиралу Октябрьскому и прочим генералам получить новые ордена. Но как же так: бросить тридцать тысяч человек на распыл, а потом даже не извиниться перед погибшими однополчанами и требовать новые награды. Это какой же мразью надо быть…

— Анатолий, не нагнетайте! Вам сложно это понять, — внезапно вмешался молчавший доселе куратор. Но даже его обычно непроницаемое лицо потемнело.

— Вот-вот без году неделя, а уже учит! Тебя бы самого на войну!

«Откуда такие дураки только и берутся? Даже не удосужился прочитать мою биографию!»

— Уважаемый, вот тут вы ошибаетесь. Я был на трех войнах и видел смерть вплотную.

— Анатолий, пожалуйста, побольше конструктива.

— Да пока не с чего. Война еще не окончена.

Басов замер с носовым платком в руках:

— Это вы, о чем?

— Война еще не окончена, пока не похоронен последний солдат. Представляете, даже в мое время, в двадцать первом веке постоянно находили и хоронили погибших в Великой Отечественной бойцов. Что мешало вам проводить массовые поиски все прошедшие с войны годы? Ведь еще живы участники боев. Они могут помнить о местах сражений и о братских могилах. Я же отлично понимаю, что в некоторых случаях провести достойные похороны павших солдат было попросту невозможно. Война есть война. Или ты отступаешь или атакуешь. Бывало, что и просто предать земле некому. Все погибли.

Идеолог от ЦК серьезно задумался:

— Честно, ничего не могу сказать по этому поводу. Наверное, это в компетенции Министерства обороны?

— Вот так всегда. Все спихивают друг на друга. Но соловьем заливается именно ваш отдел.

— Вы бы осторожней на поворотах, товарищ. Мы не уполномочены…

— Но ведь можете сподвигнуть на благое дело добровольцев. Подключить, в конце концов, Советы ветеранов. Сколько у нас в стране комсомольцев, тимуровских отрядов? Да и армии полезно поучаствовать в поисковой работе. Вместо бессмысленной шагистики, пусть солдатики покопаются в землице и болотах. Получат опыт полевых выходов и саперных работ. Кстати, в итоге выйдет довольно мощная пропагандистская кампания. Одно дело слова, другое — самому лично найти «солдатский медальон» или старое вооружение. Захоронить достойно солдата и найти его семью. Ведь у многих дедушки или другие родственники погибли на войне.

Работники ЦК дружно переглянулись и начали быстро записывать что-то в блокноты. Но Мерзликин сдержал эмоции, хотя так и подмывало показать брезгливость. И Эти его пытаются учить? Если хоть так он сможет подвинуть благое дело, то не зря день проведен.

— За такой совет вам честное спасибо. Тут есть над чем поработать. Признаю, мы не всегда успеваем за веяниями времени, и взгляд со стороны бывает ценен.

Анатолий не изменил своего циничного отношения к ответственному работнику ЦК, как и к его коллегам. Скорее всего, тот увидел ход, полезный для его продвижения по службе. Выдаст идею за свою, да и черт с ним. Хоть польза будет. Но вслух попаданец выдал иное:

— Всегда рад помочь.

— С днем победы разобрались. Ваши доводы признаны частично обоснованными. Но чем вам остальные праздники не по нраву?

Мерзликин потянулся за сифоном. Ему нравилось, что газировка здесь всегда под рукой.

— Да все просто, товарищи. Они со временем стерлись, потускнели. Извините, но революция была давным-давно. Это как день взятия Бастилии для французов. Люди не воспринимают те события уже так остро. Да и кроме участия в демонстрациях он нисколько не влияет на бытие обычных людей. Слишком уж много в эти дни официоза. Бесчисленные торжественные собрания, концерты. И все больше для галочки.

— Ну, знаете!

— Тогда скажите, милейший, когда был выпущен последний фильм о революции? На историческом материале, а не сказка Эйзенштейна.

Басов обиженно оглянулся на куратора. Мол, видите, с кем приходится иметь дело! Тот лишь пожал плечами и мерно произнёс своим бархатистым голосом:

— Не увлекайтесь слишком уж, Анатолий Иванович. Товарищи ведь о многом даже не догадываются. Но это решение партии, и мы его не обсуждаем.

Идеолог внезапно вжал голову в плечи. Видимо, они невольно коснулись того, о чем нельзя было говорить вслух. Но Мерзликину было все равно.

— Интересно девки пляшут. То есть даже между своими проверенными кадрами полностью отсутствует гласность? Вы, болваны, вообще понимаете, что сокрытием имеющейся фактуры даете пищу для работы нашему идеологическому противнику. И люди за информацией обращаются к «Голосам» и самиздату. Враги же действуют хитро. На девяносто процентов достоверности добавляют процентов десять лжи.