— Мне показалось, что пожиратель пришел не за нами, — осторожно возразил я. — Ему были нужны только дайны.

— Неупокоенные души — его пища, — согласно кивнул Лимо. — Но если, помимо них, в его нутро затянет еще тарн-другой обычных людей, он возражать точно не будет. Ты разве не почувствовал желание шагнуть ему в пасть? Тебя разве не посетила мысль, что это будет правильно и уместно?

Я поморщился.

— Посетила. И полагаю, не только меня. Если бы в крепости заранее не прозвучал сигнал к отходу, уверен, жертв было бы намного больше.

— Правильно. Потому что на самом деле пожирателю все равно, чьи души забирать. Он в каком-то смысле не совсем разумен. Но на ваше счастье даже нестандартный разлом не может существовать слишком долго. Мир устроен так, что любая граница стремится как можно скорее восстановиться. И если пожиратель вовремя не уберется, он погибнет. Наш мир не для него, поэтому они обычно возле разломов не задерживаются. Ну а поскольку законы природы гласят, что чем сильнее действие, тем сильнее и противодействие… то по факту получается, что чем шире образовался разлом, тем сильнее он стремится закрыться. И тем, соответственно, короче срок его жизни.

Я задумчиво кивнул.

Это что же получается, я, когда расширил разлом, одновременно ускорил и его закрытие?

— Именно, — с улыбкой подтвердил Лимо. — Может, ты и не знал, что так будет. Может, ваши ученые до этого еще не дошли, но на самом деле это так. И это тоже можно использовать для борьбы с разломами. Хотя, полагаю, работа пространственных бомб основывается на таком же принципе.

— Мастер Рао говорил, что «раскачка» пространственных границ способствует схлопыванию разлома.

— Нет, — качнул головой маг. — Границы миров — не упаковочная пленка, поэтому сами по себе не слипнутся. На самом деле бомбы еще больше их повреждают, но, как ни странно, это дает нужный эффект, поэтому в целом твой учитель действует верно.

— Хм. Можно еще вопрос? Когда пожиратель уходил, то почему он забрал с собой не всех дайнов, а только «нематов»?

— Потому что душу из тела вырвать гораздо сложнее, чем забрать такую же душу, но свободную.

— Но я ведь почувствовал желание к нему прийти, — снова засомневался я. — Почему же дайнов, которые успели обрести тела, это не коснулось? Почему они не пошли к нему толпами, хотя, по идее, должны были?

Дарус Лимо на пару мгновений задумался.

— Я, конечно, не специалист… но могу предположить, что дайны просто слишком хорошо знают, кто такой пожиратель. Ужас, который он вызывает одним своим видом, не говоря уж про ментальный посыл, безостановочно гонит их вперед, заставляя метаться по промежуточному в поисках какой-нибудь лазейки. Если им удается такую лазейку найти или прогрызть, то, конечно же, они любыми путями стремятся туда втиснуться. Сбежать как можно дальше, потому что чем больше расстояние, тем менее выражен эффект от присутствия пожирателя. А если оказывается, что пожиратель пришел за ними следом… В общем, они не зря бегут от разлома во все стороны, да еще с такой прытью. К тому же здесь, в промежуточном, неупокоенные души гораздо меньше подвержены его зову. Некоторые ему, конечно, поддаются сразу, но чаще, хоть они и слышат его… скажем так, порождаемый пожирателем страх зачастую оказывается сильнее его же собственного зова. Быть может, попав в мир живых, они сохраняют за собой это свойство. А может, с приобретением тела эта способность еще и усиливается. Наконец, я думаю, что не все «маты» сумели сбежать от пожирателя. Скорее всего, те, кто задержался возле разлома, все-таки поддались ему и погибли.

— Возможно, — вынужденно признал я. — Мне тогда было не до того, чтобы разглядывать, кто из дайнов куда бежит и сколько их осталось. Но вот в чем я точно уверен, так это в том, что когда я осознал, кто именно меня зовет, то противиться зову стало немного легче. Правда, в отличие от остальных, я сразу понял, с кем имею дело. А если бы не знал, то, скорее всего, живым бы оттуда не вышел.

— Тебе повезло, что ты смог остановиться. Видимо, с врожденной ментальной защитой у тебя все в порядке.

Угу. Мне и с Эммой крупно повезло. Если бы не она, никакая защита бы меня не спасла.

— А как у тебя дела с даром? — неожиданно поинтересовался Лимо. — Там, у разлома, ты здорово перенапрягся. Обычно в таких условиях дар начинает развиваться быстрее.

— Честно говоря, не знаю. Меня из медпункта сразу в Таэрин отправили, и больше я диагностику не проходил. Но на словах сказали, что дар стабильный. Да и если бы я шагнул на следующую ступень по какой-либо ветке, я бы это сразу почувствовал. Но у меня и сейчас осталась вторая ступень по магии молний, первая — по магии пространства и пока еще нулевая по магии времени и магии сна.

— Странно, — после короткой паузы проговорил маг. — После того, что ты рассказал, я был почти уверен, что ты сделаешь еще один шаг вперед хотя бы по одному направлению. Не возражаешь, если я тебя проверю?

— А вы умеете?

— Я все-таки маг, хоть и мертвый, — усмехнулся он. — А магия, если помнишь, это по большей части свойство разума, а не физического тела, так что некоторые способности я за собой сохранил. Но поскольку мы все-таки находимся в твоем сне, то мне нужно спросить у тебя разрешение.

Я снова ненадолго задумался.

— Хотите сказать, что после смерти маги сохраняют все, чем владели при жизни?

— Только то, что имеет отношение к магии разума и особенно сопряженному искусству.

— Почему именно к нему?

Лимо пожал плечами.

— Потому что в промежуточном нет огня или воды, как физического явления. Нет воздуха, которым ты мог бы ты управлять, земли, на которую можно было бы опереться, и никаких других природных явлений. У человека здесь нет даже тела. А вот сознание есть. И оно своих свойств не теряет даже после смерти. Поэтому я, будучи пространственным магом, по-прежнему могу воздействовать на пространство… хотя и не так, как раньше, конечно. Еще я могу читать мысли… опять же, если ты мне это позволишь. Ну и в отношении времени есть свои нюансы, хотя в целом — да, своих прежних способностей я, можно сказать, не потерял. И хотя они несколько видоизменились, кое-какие вещи, которые я мог делать, пока был жив, все еще мне доступны.

— Хорошо, попробуйте, — не стал возражать я. — На сам сон, надеюсь, это не повлияет? Нас с вами отсюда не вышвырнет?

— Я буду соблюдать максимальную осторожность, — пообещал Лимо, поднявшись со стула и подойдя ближе. — И за пределы того пространства, которое ты мне выделил, постараюсь не выходить.

Я недоуменно огляделся, но тут маг с улыбкой показал мне сперва на пол, а потом на стены справа и слева, на которые, признаться, я раньше особо не смотрел. Но вот когда он указал, на чем заострить внимание, я заметил, что, оказывается, нашу общую комнату как будто поделила пополам невидимая черта.

В частности, я вдруг обнаружил, что на моей половине хоть чуть-чуть, но все же светлее, чем на половине Даруса Лимо. Мебель на ней выглядит слегка новее, чем на той стороне. Причем изменения были совсем незначительными. Очень и очень слабыми. Однако на стыке двух наших пространств их все-таки можно было увидеть.

— Подойди, — попросил Лимо, остановившись у пролегшей на полу едва заметной черты.

Насколько я помню, он никогда за нее не заступал. Да и сейчас, похоже, не собирался.

Я, поколебавшись, подошел к магу на расстояние вытянутой руки. А потом подумал и все-таки подступил вплотную. Так, чтобы носки наших сапог практически соприкоснулись и чтобы наши лица разделяло всего несколько райнов.

— Закрой глаза, — снова попросил маг. — Не шевелись. Думай о чем-нибудь приятном.

Я снова послушался, мельком подумав, что вот сейчас мне бы очень пригодилось умение Эммы подсвечивать найниитовые частицы, потому что мне ну просто очень хотелось знать, что именно делает сейчас маг.

Выход из ситуации, правда, нашелся — для этого всего-то и надо было неплотно прикрыть веки. Поэтому я видел, как Лимо поднял руку и поднес раскрытую ладонь к самому моему лицу, а потом тоже закрыл глаза и слегка шевельнул губами.