– Они выглядят очень близкими людьми.

Да, так они и выглядели. Что подумал бы Уилл, увидев, что эти двое настолько близки? То же, что и ты, Джекоб. Он предположил бы, что Игрок как-то околдовал Клару и что ее надо спасти от ольхового эльфа. Она казалась по-настоящему счастливой. И Игрок – Джекоб направил подзорную трубу на его лицо, – он действительно смотрел на Клару так, словно влюблен в нее. Вспомни, Джекоб, как он себя называет. Это игра. Для него все игра.

– Бастард как-то проявлялся?

– Нет. Но взгляни только на все это новехонькое серебро. Кто знает, какие сокровища хранятся в главном здании. Охота за сокровищами могла запросто сбить его с пути истинного. – Лиса взяла у Джекоба подзорную трубу. – Почему Клара с ним? – шепнула она, направляя трубу на крепость. – Что, если она всего лишь одно из созданий Игрока, только с лицом Клары?

Возможно. У Шестнадцатой было лицо Клары, когда она в другом мире толкнула Джекоба под машину. Однако девушка, стоящая рядом с Игроком, улыбалась и двигалась, как та Клара, которую Джекоб хорошо знал по многим вечерам, проведенным с ней и братом.

– Так что будем делать? – Лиса опустила трубу. Она тяжело вздохнула, как всегда, когда собиралась сказать что-то, что ему не понравится. – Думаю, нам с Уиллом стоило бы сходить к Игроку. Ну что может случиться? Твой брат убил Фею, как Игрок и хотел, а я могла бы уверить его, что мы заплатим по его счетам, если он за это оставит нас в покое. Мы сможем выяснить, добровольно ли Клара с ним и…

– И что? Что тогда? Хочешь закончить с булавкой в голове, как я при последней с ним встрече? Или остаться серебряной статуей, если он спустит на тебя одну из своих тварей? Мы ничего о нем не знаем! Я уже и Уиллу пытался это объяснить!

Он видел, что Лиса с ним согласна. И все же она покачала головой:

– Твой брат ждать не будет.

– Ждать чего?

Голос, донесшийся к ним снизу, казался знакомым. Однако Джекоб никого под деревом не заметил, хотя слова явно раздавались оттуда. Глаза Лиски, разумеется, тут же обнаружили гоила, пусть он и был едва ли крупнее мыши.

Пока они спускались к Бастарду, тот уже вновь начал расти. Чары сжатия и невидимости зачастую давали неприятные побочные эффекты. Не были, видимо, исключением и эти. Возвращаясь к своему обычному росту, гоил корчился от боли.

– Что вы тут делаете? – запальчиво воскликнул он. – Я шпионю с пяти лет и в няньках уже тогда не нуждался!

Вернувшись к своему обычному росту, он, кряхтя, прислонился к дереву. Все произошло очень быстро. Это что, какое-то ведьмино зелье? Или кольцо, позволяющее своему владельцу менять рост в зависимости от того, в какую сторону он покрутит его на пальце? Лиса бросила на Джекоба насмешливый взгляд. Она, конечно, понимала, что творится у того в голове. Любое незнакомое колдовство превращало его в мальчишку, который, затаив дыхание, слушает своего прежнего наставника Альберта Хануту, рассказывающего про семимильные сапоги или вороньи гребни.

Бастард одарил его более язвительной улыбкой. Никогда не догадаешься, Бесшабашный, что это, – глумилась эта улыбка.

– Эта крепость наверху вся липкая от темной магии, – воскликнул он, вновь скрючившись со стоном.

– Да, я видела обоих ольховых эльфов, – сказала Лиса. – Игрок тоже здесь.

– Да ну? Мне не попался никто из них, зато один из их гостей. – Он с беспокойством поднял взгляд на ворон, кружащих над могилами. – Давайте-ка уберемся отсюда.

Бастард остановился, только когда за деревьями показались крыши Какеи. Когда он присаживался на корточки в траву среди деревьев, было видно, что ему все еще больно.

– Впечатляющая магия сжатия, да? – подмигнул он Джекобу. – И все же не советую.

Он залез в карман и протянул что-то Джекобу:

– Вот. Чтобы ты перестал таращиться на меня, как на загадку, которую непременно должен разгадать.

Джекоб чуть ли не с благоговением взял протянутый гоилом предмет. Костяная кисть. По слухам, такие можно найти только в Поднебесной и у некоторых индейских племен Западной Альберики.

– Я думал, меня разорвет на части. – Бастард сплюнул. – Я почти готов был подарить эту чертову штуку тебе. Но только почти! – прибавил он, забирая у Джекоба крошечную кисть.

– Зеркало нашел?

– О да! – Гоил засунул костяную кисть за обшлаг рукава. – У меня есть что рассказать.

– У Лисы тоже. Клара здесь с Игроком.

Бастард нахмурил каменный лоб:

– Надеюсь, вы не рассказали об этом твоему брату, нет? – Прочитав на лице Джекоба ответ, он в недоумении покачал головой. – Бесшабашный, да что с тобой? И не пытайся меня убеждать, что тебе трудно врать! Твоего брата уберегла бы от этой окаянной крепости только пара добротных выдумок. Проклятье! Магию там хоть ножом режь! Я наткнулся на стену с глазами и на старуху из пряничного домика!

– Здесь? – Лиса с Джекобом недоверчиво переглянулись. Ведьмы-деткоежки – эту жуть она знала только по лесам своей родины.

– Как ты мог рассказать ему, что его бывшая дорогуша здесь?! – Бастард толкнул Джекоба кулаком в грудь. – Объяснить тебе, каков твой брат?!

Да, объяснить? Если мне понадобится помощь, я попрошу Неррона. Он меня понимает. Лучше всех вас.

Гоил придвинулся вплотную к Джекобу:

– Я попытаюсь втолковать ему, что просто так врываться туда, наверх, нельзя даже нефритовому гоилу. Но твой младший брат не всегда слушается советов. Ты тогда кучу сил положил на то, чтобы избавить его от каменной кожи. Скоро, возможно, спасибо скажешь, что тебе это не удалось.

Лиса метнула в Джекоба предостерегающий взгляд, но ему так и так нечего было возразить Бастарду. Гоил прав. Нельзя было рассказывать Уиллу о Кларе. По крайней мере, пока у них не появится какой-нибудь план. Он меня понимает. Лучше всех вас. Он понимает, что такое нефрит, и знает об этом мире больше твоего.

Гоил исчез за деревьями, а Джекоб задался вопросом: возможно ли, что его брат нашел в Бастарде друга, – и не поэтому ли он завидует гоилу?

Игроку приходилось признаться себе: она ему и правда очень нравилась. Клара Фэрбер… Она сразу напомнила ему Розамунду – бледным лицом с восковой красотой тюльпана. Сколько ей лет? Года двадцать три? Двадцать четыре? Розамунда была всего на два года старше, когда он встретил ее впервые.

Наверное, потому он и навестил Клару в больнице, после того как выяснилось, что ее сердечный друг просто идеальное орудие для его давно задуманной мести. Да, больница… именно там он почувствовал, насколько опасной может оказаться для него Клара. Он увидел, как она спит, такая бледная, и была в ней та же хрупкость, однажды уже вызвавшая в нем нелепую страсть. Медсестрам он представился другом Уилла, присматривающим за Кларой, пока тот навещает ее тяжелобольную мать, очень переживающую за дочь. Смертных обмануть проще простого: наплети им что-нибудь сентиментальное, и дело в шляпе. Он надел то же лицо, с каким соблазнил Розамунду, и все медицинские сестры прониклись сочувствием к прекрасному незнакомцу: он так бескорыстно заботился о девушке своего друга.

Разумеется, он все устроил так, чтобы остаться с Кларой наедине в тот момент, когда разбудит ее – поцелуем, уж точно лучше всех тех, что она получала от младшенького Розамунды. О, поцелуй был божественным – как и подобает поцелую бессмертного. К сожалению, ему пришлось сделать так, чтобы она об этом не помнила. Любовь торопить нельзя, а Клара верила в преданность и в то, что есть только Единственный… во все эти дурацкие идеи, которые смертные связывают с романтической любовью, потому что всей душой жаждут чего-то, что никогда не закончится.

Поначалу Клара была очень разочарована, что в миг ее пробуждения у постели сидел не Уилл, а какой-то посторонний. Но Игрок быстро убедил девушку, что он закадычный друг ее возлюбленного. Здесь очень кстати пришлось знакомство с матерью Уилла. Вероятно, Клара считала, что ему лет тридцать пять, – достаточно старый, чтобы вызывать доверие, и достаточно молодой, чтобы стать ее любовником. Она ни на секунду не усомнилась в том, что Уилл отправился за зеркало искать противоядие от сна Белоснежки, хотя и гадала, почему любимый просто не разбудил ее поцелуем. Игрок утешил Клару, просветив, что вопреки сказкам поцелуй действует далеко не всегда. На самом деле поцелуй Уилла не разбудил ее по его же милости, но об этом он не упомянул, зато признался, что знаком с такими чарами, как сон Белоснежки, потому что сам родом из другого мира. Она слушала Игрока недоверчиво, но с явным восхищением, и он, к собственному удивлению, даже предложил ей помощь в поисках Уилла. Когда она последовала за ним в зазеркальный мир, он уже спрашивал себя, не лучше ли было, пожалуй, ее не целовать. Но такие вопросы он зачастую задавал себе, к сожалению, слишком поздно.