Рита демонстративно закатывает глаза:

– Папа просто шутит.

– Да нет, у меня создалось впечатление, что он абсолютно серьезен. Не то чтобы я боялся твоего отца, но его воинственность произвела на меня впечатление. – Свернув на светофоре к реке, я паркую машину на свободное место и поворачиваюсь к Воскресенской. – Он очень сильно волнуется за тебя. Я бы сказал, даже больше, чем того предполагают грани разумного.

Рита, словно ей неприятно это слышать, отворачивается от меня. И даже делает вид, что увлечена креплением на ремне безопасности. Странная, а она что ожидала? Что за закрытыми дверями кабинета ее папаша нас благословлял?

– У него есть на то основания? – спрашиваю с неожиданным напором, как-то по-новому воспринимая информацию моего собственного отца о том, что в прошлом Воскресенской – абьюз и психологические травмы.

– Не понимаю, о чем ты, – сухо отмахивается она, щелкая ремнем, чтобы поскорее выбраться из тачки.

– Еще как понимаешь, но лезть тебе в душу я, Рит, конечно, не стану, – заявляю спокойно. – Но мне кажется, ты должна понимать, что в случае чего можешь мне доверять.

Длинные ресницы, скрывающие от меня выражение ее глаз, мгновенно взмывают вверх, а настороженные янтарные озера прямо встречают мой взгляд.

– Если вкратце, доверие – это не та материя, которая возникает после трех встреч, – ее голос звучит подчеркнуто отстраненно. – Без обид, Никита. Я благодарна тебе за то, что вчера ты меня выручил. И твоя готовность поддерживать нашу игру на протяжении двух недель вызывает у меня восхищение. Но лезть ко мне в душу тебе действительно не стоит. Там много такого, что тебе не понравится.

– И опять звучит как вызов, – произношу задумчиво, с интересом наблюдая, как бледная кожа Риты покрывается румянцем.

– Ничуть, – отзывается она. – Я не совсем дура, чтобы провоцировать тебя. Я просто… Я просто хочу, чтобы, когда ты уехал, меня оставили в покое.

– Тебе сколько, двадцать? Рановато для того, чтобы идти на покой.

– Мне двадцать один, – поправляет она. – А что касается «рановато» – это субъективная оценка. Рановато жить самостоятельно с восьми лет, но миллионы детей в Индии и Сирии это делают.

Ставя финальную точку в этом разговоре, Воскресенская открывает пассажирскую дверь и выпрыгивает на улицу, не оставляя мне ничего другого, кроме как последовать ее примеру.

Хотя напрямую мы не ссорились, сцена в машине оставляет у меня тягостное послевкусие. Будто бы я невзначай коснулся чего-то очень серьезного и тут же получил от Риты щелчок по носу. Такое вежливое уведомление, чтобы не лез куда не следует.

Мне должно быть наплевать. Да господи, вся эта ситуация – просто игра. Но, наверное, сейчас я впервые ощущаю себя так, будто играю с противником на его поле. Вроде бы веду, но счет на табло говорит об обратном. Воскресенская меня переигрывает, но я никак не могу понять в чем.

– Так и будешь дуться? – спрашиваю я, когда мы проводим в молчании минут десять. Все время просто идем рядом вдоль набережной на пионерском расстоянии друг от друга. Увидели бы нас сейчас мой или ее отец – сразу бы поняли, что мы с ней чужие друг другу люди.

– Я не дуюсь, – отвечает Рита угрюмо, пряча руки в карманах толстовки.

– Дуешься, конечно. Но это лишняя трата энергии, птичка. Сама говорила, что мы с тобой партнеры, а партнеры должны договариваться, а не дуться.

– Ладно, – на удивление быстро соглашается она. – Давай договоримся.

– Слушаю.

– Я не знаю о чем, – внезапно она издает сдавленный смешок. – Я вообще не понимаю, почему так вспылила. Это на меня не похоже. Извини.

– Ого! – искренне изумляюсь я. – Девушка, которая признает свои ошибки.

– Это не ошибка, Любимов. – Она широко улыбается. – Это разные взгляды на некоторые вещи. Мне, в сущности, не за что извиняться.

– Как скажешь, – произношу я с коротким смешком.

Мне ее извинения вообще не упали, я просто удовлетворен, что Рита наконец расслабилась и улыбается мне. Ей, к слову, удивительно идет улыбка.

– Хочешь мороженое? – спрашивает девчонка, когда мы равняемся с небольшим киоском.

– Можно.

– Я буду пломбир в вафельном стаканчике, а ты? – задумчиво прикусив губу, Воскресенская изучает ассортимент вкусов на табличке.

– И я по классике.

– Два пломбира, – просит Рита у продавщицы, вытаскивая из сумки карточку, но я оказываюсь быстрее.

Под негодующий взгляд своей спутницы ввожу пинкод и, улыбнувшись молоденькой продавщице, забираю из холодильника два упакованных в целлофан вафельных стаканчика.

– Вообще-то я собиралась тебя угостить, – тянет Рита хмуро, принимая мороженое.

– В следующий раз, Воскресенская.

Она снова лукаво улыбается. Я снова думаю о том, какая красивая у нее улыбка. Как вдруг девчонка резко дергается и, сократив между нами расстояние, повисает на моей шее, едва не впечатав в мою грудь вафельный стаканчик.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.