Но на это замечание у меня было одно объяснение. Веское, но очень субъективное.

— Ватанабэ-сан, в тот момент Макисима Сакуя у нас не работал, — напомнил я. — Тогда должность психиатра занимала Ягами Караи — супруга нашего прошлого главного врача, — я намеренно сделал паузу. — Скажите, вам нужно объяснять, почему я к ней никого не отправлял или всё-таки не стоит?

— Не стоит, — удовлетворившись моим ответом, кивнул он.

Ягами Караи сама по себе была эмоционально нестабильным человеком. Судя по всему, из-за приёма наркотических препаратов. Отправлять к ней людей с депрессивным расстройством — значит, подвергать больных риску.

— Итак, и что же произошло дальше? — нервно подёргивая бровями, продолжил Ватанабэ. — Этот пациент время от времени наблюдался у многих терапевтов. Но впервые ему порекомендовали серьёзный препарат только два дня назад. И это были вы, Такеда-сан. Вы назначили ему антибиотик. Линезолид. Зачем?

— По-моему, в моём осмотре довольно чётко описано, зачем я это сделал, — ответил Такеда Дзюнпей. — У него высеялся золотистый стафилококк. Из-за этого его не пускали к жене, которая лежит в гинекологическом отделении. На другие антибиотики у него аллергия. Разве я сделал что-то неправильно?

— Всё вы правильно сделали, Такеда-сан, — ответил Ватанабэ. — Но не учли один нюанс. Линезолид в сочетании с антидепрессантом может вызвать серотониновый синдром.

— Я не встречался с такими случаями на практике, — отвёл взгляд Такеда. — Он уже принимал его ранее, причём одновременно с антидепрессантом. И ничего, вылечил пневмонию. Можете проверить в записях, Шинамори Нобу перенёс это заболевание в начале сентября. И никаких серотониновых синдромов.

— Раз на раз не приходится, Такеда-сан. Тогда его пронесло, а в этот раз, как видите, нет, — сказал Ватанабэ.

— Ватанабэ-сан, — вмешался я. — Я думаю, мы очень спешим с выводами.

— В каком это смысле? — нахмурился он.

— Не стоит обвинять Тачибану-сан и Такеда-сан без доказательств, — произнёс я. — Если учесть клиническую картину, любой врач на месте Тачибаны-сан заподозрил бы гастроэнтерит, а не серотониновый синдром. Как раз наоборот хорошо, что она приняла все меры для восстановления работы кишечника Шинамори Нобу.

Тачибана удивлённо взглянула на меня и слегка улыбнулась.

— А что касается Такеды-сана, ещё нет никаких оснований полагать, что всему виной антибиотик, — заключил я. — Нужны аргументы.

— Аргументы хотите? Доказательства, Кацураги-сан? — усмехнулся Ватанабэ Кайто. — Что ж, в таком случае найдите мне их. Если сможете. И желательно поскорее, поскольку родственники Шинамори Нобу подали на нашу клинику в суд. Думаете, я просто так тут с вами разглагольствую? Кто-то из вас понесёт наказание.

И судя по поведению Ватанабэ, всё идёт к тому, что виноватым окажется Такеда Дзюнпей.

— Хорошо, я осмотрю пациента и предоставлю вам отчёт, — заключил я. — Только в таком случае наше собрание терапевтов придётся перенести на понедельник.

— Ничего страшного, подождут, — махнул рукой Ватанабэ. — Вы и так всех неплохо погоняли по витаминам. Теперь разберитесь с действительно серьёзной задачей. Заодно и с коллегами потом поделитесь тем, что выясните, — заведующий перевёл взгляд на Тачибану Каори. — А вы, Тачибана-сан, не расслабляйтесь. Проводите Кацураги-сана в гастроэнтерологическое отделение. Покажите своего пациента. А то пока что вы меньше всех от меня получили!

— Сейчас всё сделаем, — кивнула она. — Пойдёмте, Кацураги-сан.

Мы покинули кабинет Ватанабэ Кайто, но Такеда Дзюнпей по какой-то причине остался с заведующим. Видимо, их спор ещё не подошёл к концу. Однако интуиция подсказывала мне, что вины Такеда здесь нет. Тяжёлое состояние было спровоцировано передозировкой антидепрессантом или каким-то другим препаратом. Осталось только выяснить точную причину.

— Спасибо вам, Кацураги-сан, — прошептала Тачибана Каори, мягко положив руку на моё плечо.

— За что? — не понял я.

— Вы заступились за меня перед Ватанабэ-саном. Что, уже забыли? — рассмеялась она. — Вы ведь сказали, что на моём месте любой бы врач облажался.

— Но вы сами с ним не особо охотно спорили, вот я и вставил свой комментарий.

— Да потому что задолбал уже этот Ватанабэ-сан! Он вечно придирается! — не удержалась Тачибана Каори.

— Я просто констатировал факт, не стоит меня за это благодарить, — ответил я. — Кстати, за эти несколько месяцев мы с вами общаемся первый раз.

— Ну… Не совсем, — полушёпотом ответила она. — Я была на вашей лекции по витаминам и внимательно вас слушала.

— Но при этом совсем не участвовали в общей дискуссии, — подметил я.

— Да ну! — отмахнулась она. — Я хотела всех остальных послушать. Но было интересно, мне правда понравилось.

— Очень рад, — кивнул я. — А теперь давайте перейдём к делу. Шинамори Нобу уже пришёл в себя?

— Понятия не имею! — развела руками она. — Я же в отделении со вчерашней ночи не была.

Логично. Удивительно, но Тачибана Каори прямо-таки искрится легкомысленностью. Интересно, это образ такой или она всегда излучает позитивную энергетику?

Скорее всего, это образ. Легкомысленный специалист не доберётся до восьмого ранга. За этой харизмой скрывается большой ум, который она намеренно скрывается, чтобы не казаться слишком серой и скучной.

Уж чем-чем, а психоанализом я всегда владел отлично. И это вовсе не магия, а обыкновенный навык, которому может обучиться почти кто угодно.

Мы с Тачибаной добрались до гастроэнтерологического отделения. К счастью, пациент уже пришёл в себя. Какой-либо специфической терапии для лечения серотонинового синдрома не существует. Самое главное — купировать все отклонения, которые произошли в организме на фоне этого состояния, и отменить приём всех препаратов, способных увеличить уровень этого вещества в нервной системе.

Шинамори Нобу выглядел крайне уставшим и угнетённым. Он вяло перевёл на нас взгляд впавших глаз и произнёс:

— О… Кацураги-сан… Так я и не выбрался из своей депрессии. Только-только всё начало налаживаться, а я чуть богу душу не отдал. А ведь у меня сын скоро родится. Очень всё это некстати произошло.

— Раз сын родится, тогда тем более не стоит сейчас раскисать, — поддержал его я. — Шинамори-сан, мне бы хотел поговорить с вами. Нужно найти причину, по которой возникло это состояние.

— Давайте попробуем, — вздохнул он. — Только сомневаюсь, что у нас это получится.

— Шинамори-сан, совсем недавно вы обращались к терапевту, чтобы избавиться от золотистого стафилококка, — напомнил я. — Вам назначали антибиотик. Нет ли ощущения, что сразу после приёма этого препарата начались ухудшения? Во сколько вы его вчера приняли?

— Так я совсем его не принимал, — пожал плечами Шинамори.

— Как это? — удивился я.

— Да, в итоге договорился в гинекологии, мне разрешили повидаться с женой и без мазка на стафилококк. Я подумал, что в таком случае нет смысла травить себя антибиотиком, — заявил он.

Интересно получается… Если он не принимал эти таблетки, значит, причина в чём-то другом.

— А что ещё вы употребляете в последнее время, Шинамори-сан? — спросил я.

— Да совсем ничего. Только антидепрессант, — ответил он. — Хотя… А, ну есть ещё кое-что, но это совсем мелочь.

Тачибана Каори внимательно слушала наш разговор. Её глаза бегали туда-сюда — от меня к Шинамори Нобу.

— И что же это за мелочь? — уточнил я.

— Да зверобой, — нехотя ответил он. — Мне показалось, что антидепрессант действует недостаточно сильно, поэтому я начал пить его.

Чёрт возьми, да это ведь естественный антидепрессант! И я знаю целую кучу случаев из медицинских статей, когда он вызывал серотониновый синдром. А уж в сочетание с химическим антидепрессантом, который назначил я…

— Вы заваривали чай или принимали его в таблетках? — уточнил я.

— В таблетках. Их там в упаковке сто штук. Мне сказали, что при ухудшении эмоционального состояния можно и за неделю всё выпить.