Соответственно достаточность или недостаточность определения будет зависеть от конкретной ситуации. Кроме того, достаточность может зависеть также и от конкретных целей исследования. Так, например, определение, обеспечивающее 90% -ное однообразие описания явлений может быть весьма удовлетворительным в одном случае и совершенно непригодным в другом.

Глобальной задачей определений вообще является установление единообразия языка науки и взаимопонимания между исследователями.

Таким образом, при функциональном подходе класс определений оказывается гораздо шире, чем при формально-логическим, и, что главное, функциональный подход гораздо лучше соотносится с нуждами практики.

Функциональный подход позволяет навести определенный порядок в области "нестрогих" определений, а также, как мы увидим далее, весьма облегчает выявление различного рода ошибок, связанных с такими "практическими" определениями.

Существует мнение, что (по крайней мере, в идеале) ученый должен дать определение всех терминов, с которыми оперирует. Или, если не ученый, то хотя бы представляемая им наука. Ну, и, разумеется, эти определения должны быть "строгими".

Принципиальная неосуществимость такой задачи была осознана уже тысячелетия назад, и находит яркое выражение в самой строгой из современных наук – математике. Во многих разделах математики специально выделяются "основные" понятия, которым не дается формального определения и смысл которых «считается известным».

Причину этого понять нетрудно: значение одного слова мы вынуждены определять, используя другие слова, например:

СТОЛ – это род мебели, имеющий плоскую горизонтальную поверхность, предназначенную для операциональной деятельности человека (как то, письмо, еда, конструирование …).

Но дело в том, что , если подходить с упомянутыми выше мерками, то следует потребовать определения также и всех слов, входящих в данное выбранному термину определение , так, в нашем случае, следует дать определение словам: Это, РОД, МЕБЕЛЬ, ИМЕТЬ, ПЛОСКИЙ, итд.

Их, конечно, можно определить с помощью других слов, но ведь они в свою очередь, потребуют определений!

Поскольку число слов в языке, конечно, то рано или поздно такой цепной процесс должен упереться в тупик: мы придем к некоему набору слов требующих определения, но которые просто нечем будет определять ввиду отсутствия «свободных» слов (т.е. не употребленных в качестве определяемого на одном из предыдущих этапов).

Некоторых философов такие соображения приводили к мысли о существовании неких врожденных идей и представлений. Поскольку выясняется, что смысл всех слов нельзя логически последовательно (т.е. не впадая в порочный круг) определить, а люди как-то все же ухитряются знать смысл слов, то и возникает гипотеза о врожденности неких "первичных" понятий, из которых можно построить все остальные.

Этот вывод был бы неизбежен, если бы вся человеческая жизнь сводилась только к внутренней духовкой жизни, а все общение с внешним миром – лишь к речевому общению. Тогда действительно: тот факт, что люди ухитряются понимать друг друга и вкладывать в одни слова примерно одно и то же содержание, казался бы чудом.

Но люди живут в материальном мире и этот мир один и един.

И именно этот факт и обуславливает единство и единообразие мышления разных людей, и возможность их взаимопонимания.

Материальный мир не нуждается в "определениях", ибо он существует.

И именно в процессе общения человека с ним, мир заставляет его выработать адекватные реальности понятия. Ребенок усваивает смысл основной массы слов не из объяснений (для которых уже требуется известный уровень владения речью), а из непосредственных наблюдений и столкновений с внешним миром.

Кстати, любой дрессировщик вам объяснит, что он учит животных понимать команды не путем "объяснений" и "определений", а путем поставления их в определенные условия деятельности.

Интересен опыт обучения речи слепоглухонемых детей. Представьте себе, сколь сложна эта задача в отношении людей, лишенных слуха и зрения. Однако в наше время она успешно решается. Есть даже слепоглухие, защитившие диссертации!

И как оказалось, первейшим условием овладения детьми человеческой речью (разумеется, буквы при этом передаются в осязательной форме, движениями пальцев) является не проведение каких-то сверхизощренных педагогических приемов, а прежде всего, привитие им нормальных человеческих навыков, например, есть ложкой, а не руками и.т.д.

Т.е. для овладения человеческой речью оказалось абсолютно необходимым приучить (или даже принудить) к человеческому образу жизни!

Все это собственно, является конкретизацией известного материалистического тезиса о том, что материя первична, а сознание – вторично; что материальный мир, материальная человеческая практика, а не хитро состряпанные дефиниции является конечным источником всякого смысла.

Вместе с тем, из того, факта, что нельзя дать определения ВСЕМУ не следует делать опрометчивый вывод, что определения вообще не нужны и бесполезны. Нельзя дать определение ВСЕМ словам, но вполне возможно дать определение НЕКОТОРЫХ слов, пользуясь всеми остальными.

Поскольку определить ВСЁ невозможно, то встает естественный вопрос: а ЧТО следует определять? Чем должен определяться выбор тех НЕКОТОРЫХ, смысл которых мы будем определять, соотнося их с остальными?

Часть ответа на эти вопросы очевидна: нет, и не может быть какого-либо фиксированного разделения слов на группы определяемых и группу "неопределяемых", смысл которых априори считается известным.

Все зависит от ситуации и конкретных целей, которые ставит себе исследователь.

Вторая же часть ответа вытекает из изложенного в предыдущем параграфе функционального подхода к определениям. Сверхзадачей, глобальной целью, определений вообще является установление или улучшение взаимопонимания между исследователями.

Поэтому:

Определения уместны только там, где создается опасность различного или недостаточно четкого понимания термина, где использование термина без разъяснений может повлечь существенную неоднозначность или нечеткость понимания изложения и выводов.

Ну а вопрос, что считать существенным, или несущественным, зависит, разумеется, от существа дела, и ставимых целей.

Так, скажем, понятие "температура" не требует никаких уточнений и определений, когда речь идет о температуре тела больного в медицине, и было бы идиотизмом в медицинском учебнике приводить строгое термодинамическое определение температуры.

С другой стороны, когда речь идет о неравновесной плазме (напр. с функцией распределения, отличающейся от максвелловской), понятие температуры требует уже уточнений. И было бы ошибкой в подобных ситуациях не давать достаточно точного смысла используемого термина применительно к рассматриваемому случаю.

Таким образом, в решении вопроса "когда давать определения.'' могут совершаться два рода ошибок:

I). Дача определений там, где они совершенно не нужны

2). Отсутствие определений там, где они необходимы.

Остановимся сначала на I типе.

Хотя они и не так вредны, как ошибки 2 типа, но все же полностью безобидными их считать нельзя.

Отметим, что в таких случаях в приводимых определениях нередко содержатся существенные погрешности (вплоть до полной бессмысленности), которые именно в силу полной ненужности, и неиспользуемости в дальнейшем таких определений, остаются невыявленными. Конструкции таких определений иногда, даже при полной правильности, труднопонимаемы и не вносят никакой дополнительной ясности в данной конкретной ситуации и способны даже затемнить смысл.

Так, например, даже если дать строгое термодинамическое понятие температуры в учебнике внутренних болезней для фельдшеров, то это никакой пользы не принесет, а способно привести лишь к ненужной трате времени и умственной энергии на понимание и усвоение смысла этого определения.