Тяжелая дверь княжеских покоев скрипнула, а я пошла по терему в сторону приглушенных голосов, которые что-то обсуждали. Слов было не разобрать, а я понимала, что мне не очень-то и хочется!

С каждым шагом голоса становились громче. Огромные двери с девами – птицами, искусно вырезанными в угловатом узоре, распахнулись, а в часть присутствующих умолкла. Вторая часть обернулась и тоже умолкла.

Место князя было пусто. Рядом с ним была скромный стульчик, предназначенный для княгини. Смотрелось все это как стул до ремонта и украшательства и после.

Все, затаив дыхание следили, куда я присяду.

– На княжеское место садись! – шикнула бабка, горбатой мышью пробираясь за мной.

– Почему не на место княгини? – спросила я шепотом.

– Была бы я тонкая – звонкая да лет двадцать назад, я бы и за местом княгини поместилась бы! – усмехнулась баба Дуня.

Я уселась на княжеское место, глядя сквозь слезы на недовольных бояр. Все загудели, как возмущенный улей.

– А с чего это княгиня на мужнином месте уселась?! А?! – голосом с хитрой подковыркой произнес бородатый по правую сторону. На его бороде виднелись потеки от кубка.

Народ довольно загалдел.

«Проверяют!», – пронеслось в голове, а я расправила плечи, как учила бабка.

– Вышел бы ты замуж за князя, тоже мог бы на его место сесть! – произнесла я, не забывая утирать слезы.

Образ безутешной лебедушки – страдалицы явно не клеился с ответом. В воздухе запахло когнитивным диссонансом.

– Так его! – послышался тихий, науськивающий шепот.

– Так где правда, то? – послышался голос еще одного боярина. Борода у него была огненной рыжей. – Поспел князь вчера или нет? Уж мало времени прошло!

– Можешь у князя самого спросить, – произнесла я, чувствуя, как руки впиваются в подлокотник от напряжения. Нос хлюпнул, а бабка усмехнулась: «Хорошо сморозила! Так их, для оснастки! Пусть боятся!».

Кого-то мне эта бабка напоминает. Точно! Сватью бабу Бабариху из старого мультика.

Пока что недовольные бояре то и дело зыркали друг на друга.

– А вдруг не вышло с дитятком? Ну, раз так, то князь нам новый нужен! Жениха бы княгине нового сыскать! – послышался голос, а я не успела понять, кто это сказал.

Идея вызвала оживление. Все называли какие-то имена родственников. Дело чуть до драки не дошло!

– Князь еще помереть не успел, а вы уже жениха мне ищете… А беду накликать не хотите?! – суфлировала бабка. – И бровь хмурь!

– Князь еще остыть не успел, а вы уже жениха мне нового ищете! – произнесла я, едва ли не вскакивая. – А беду накликать не хотите?!

Бояре приумолкли. Но при этом зыркали на меня.

– Волос долог, а ум короток! Как баба сама будет дела княжеские вершить? А соседи, как прознают, что князь у нас помер, так быстро к нам с дружиной придут! – возмущались бояре.

– Есть жених! – крикнул голос.

Я нервно заерзала. Простите, но институтов по управлению дружиной и княжескому делу я не заканчивала. Так что как себя вести не знала.

– Скажи, что сама жениха себе выберешь! – послышался шепот бабки. – Расхвали князя и скажи, что под стать нужен!

Я прокашлялась, опустив глаза на стол. Там лежали петушиные гребни, а я почувствовала себя слегка беременной.

– Князь наш был … – произнесла я, видя, как все затихли. – Мужественным, храбрым, мудрым…

Я никогда еще не нахваливала человека, которого знала часа три от силы.

«И пунктуальным!», – подсказывало что-то внутри, когда я вспоминала свечку в руках.

– Так и жених должен быть под стать ему! – произнесла я. – Так что выбирать сама буду!

Одобрительный гомон заставил меня немного расслабиться.

– А мы уж выберем! – потирала бабка руки за широкой спинкой княжеского кресла. – Вот, еще времячко выгадали! Ну все, нечего засиживаться!

Я встала, понимая, что слово свое сказала, а бояре согласились.

Бабка сгорбленной тенью следовала за мной, а я уже направилась в сторону покоев.

– Стой туточки, – прошептала бабка, отпирая покои. Она там походила, пошуршала, а потом позвала меня.

– Ну все, девонька моя, справились! Даже лучше вышло, чем надумала! – усмехнулась бабка. – Сейчас жонихов будут собирать, своих сыновей, братьев, племянников предлагать. Есть чем боярам заняться.

Я поела, правда, без аппетита и посмотрела в окно, где уже собиралась ночь. В глубине души я чувствовала себя пленницей в огромных палатах. И маршрут у меня один и тот же. Зал – покои, зал – покои.

– Ну что нос повесила? – спросила баба Дуня. – Живи теперича и радуйся. На пирах сиди, жениха выбирай!

– А у всех княгинь такая жизнь? – спросила я, понимая, что уныленько как-то получается.

– Ой, деточка, – покачала головой баба Дуня. – У всех, милая, у всех. Кто-то еще детей рожает. Мать твоя так же жила. И бабка тоже. Тебе еще послабление есть. Это отец твой тебе разрешал ходить, куды вздумается. А при муже не забалуешь! Я сколько раз тебе говорила. Готовила тебя. Неужто забыла? Или прослушала!

Я вздохнула.

Какая интересная жизнь, получается! Насыщенная, главное!

– Сидишь себе, вышиваешь, да князя ждешь! Думы думаешь, о судьбинушке его, стенаешь, – мечтательно заметила бабка. – Вот жизнь какая! Многие о ней мечтают! Это ж лучше, чем в поле пахать… Воду из колодца черпать, белье в реке полоскать. А тут и постирают, и прополощут, и сами воду нанесут… Да…

Я сглотнула, понимая, что в качестве разнообразия и развлечения мне предоставляются стенания, думы, супружеский долг и рождение детей. И все разнообразие исходит от мужа, который у меня вчера навсегда закрыл глаза.

Из не связанных с мужем развлечений была только вышивка.

Грустно.

– Бывало соберет твоя мать девиц в светелке, а они давай щебетать – рассказывать… вздохнула бабка. – Вот тебе и жизнь княжеская. Зато сытая!

Я уже поняла, что отец мой – не то местный князек, не то боярин. И что его смерть как-то с князем связана. Мать умерла раньше. А моим воспитанием бабка занималась.

– Ну, утро вечером мудренее, – умиротворенно произнесла бабка. – Давай я тебя раздену, спать уложу да сказку расскажу!

Я лежала в кровати, чувствуя, как шевелятся волосы от сказки.

– Любились, значит, парень с девкой. Парень то уехал, чтобы деньгу заработать. А девка одна осталась. Вестей от него никаких. И вот однажды, стучится в дверь ночью. А девка проснулась, глянула в оконце, а там милый стоит. Он ее за руку берет, а она к нему и так и эдак ластится… – задумалась бабка. – А то не он! То – покойник за ней пришел! Говорит ей, чтобы она с ним пошла. Девка соглашается и идет. Наутро вся деревня переполошилась. Девка пропала. Нет ее. А потом, возле леса нашли разорванную. Словно дикий зверь рвал. По ленточкам да по косе узнали… Вот…

От второй сказки я отказалась, повернувшись на бок.

Ну и дела!

Теперь каждый шорох казался мне страшным, а я через силу уснула.

Проснулась я внезапно, посреди ночи… От странного запаха в горнице. Пахло землей и сыростью… Обернувшись на скрип половицы, я увидела высокий силуэт, стоящий в дверях.

Глаза у силуэта горели каким-то странным желтым светом.

– Бабка! – испуганно прошептала я, глядя на спящую неподалеку бабку. Но она даже не пошевелилась. – Бабка!!!

Но бабка спала, а я снова обернулась, как вдруг увидела перед собой … мужа!

Я была не из тех девушек, которые ловят инфаркт миокарда от поднятого ветром или заманчиво шелестящего в зловещего вида кустах целлофанового пакетика.

Но тут был не пакетик.

Сначала мне показалось, что показалось. Я сглотнула, моргнула, как вдруг поняла. Что мне не показалось!

Примерзнув к кровати, я чувствовала мелкую, противную дрожь, пробежавшую по телу. Волосы поднимались и шевелились, когда я услышала скрип половицы. Словно смычок по натянутой струне нервов.

Зубы предательски застучали, а я попыталась сделать вид, что сплю. «Прикинься дохлой – медведь понюхает и сам уйдет!», – учили меня в школе. Теперь я очень надеялась, что у князя и медведя есть много общего, кроме фигуры.