Новое правительство Александра III, взяв принципиально иной курс, вызвало резкую оппозицию. Император повел борьбу против революционных, социалистических, либеральных брожений. Началось с университетов, где был введен в действие новый устав, практически сводивший на нет автономию: ректоры теперь назначались правительством, они получили право увольнять профессоров и т. д. В сущности, для всякого нормально мыслящего студента это не принципиальный момент, потому что в университетах надо учиться — все остальное имеет второстепенное значение. Но в те времена автономия студентов и ученых советов была животрепещущей темой.

Затем новые веяния коснулись печати, где произошли определенные перестановки и были введены ограничения. Стала расширяться сеть церковно-приходских школ, а вместе с тем была введена система классического обучения в гимназии, которая не казалась современникам полноценной, хотя свою роль и сыграла, потому что способствовала широкому распространению среди образованной публики знания языков. Те, кто сумел постичь премудрости греческого языка и латыни, легко справлялись с живыми языками.

{93}

Итак, внутреннюю политику нового императора можно характеризовать как консервативную. У нас очень любят называть эту политику реакционной. Она, бесспорно, была охранительной. Александр III был человеком весьма последовательным и твердым, он полагал, что самодержавие — это единственная система, благодаря которой существует страна, что у самодержавия есть естественный союзник внутри страны — дворянство. Но союзниками могли быть и другие сословия, поэтому он и вел соответствующую политику, которую либеральная интеллигенция считала реакционной. Самое интересное, что именно при этой реакционной политике расцветали наука, промышленность, торговля (как внутренняя, так и внешняя).

В чем же заключалась реакция? Если посмотреть на историю социалистических партий, которые в это время начинают возрождаться, то увидим, что их было очень много — вероятно, их не очень преследовали. Действительно, радикальные социалистические организации (подобные тем, какую составил брат Ленина Александр Ульянов), были разгромлены и террористы казнены. Это опять-таки было поводом обвинять правительство, хотя случай был абсолютно ясный.

Нововведения коснулись и власти губернаторов. Самоуправление в городах и провинции было ограничено, но это не носило жестко принципиального характера. Более того: именно в этот период происходят очень значительные перемены в экономике России.

Как известно, даже самая удачная реформа не может дать результата сразу. Должно пройти какое-то время, должно смениться хотя бы одно поколение, должна повсеместно измениться ситуация. Реформа Александра II, которая проходила в 60-е годы, стала в 80–90-е годы давать свои плоды. Если взять торговлю, то внутренний и внешний оборот увеличился во много раз. Сбор зерна увеличился еще при императоре Павле, а здесь он вновь резко возрос, несмотря на резкое увеличение численности сельского населения. Добыча угля, руды, производство тканей — везде виден рост в несколько раз. Сейчас мы сказали бы, что экономика России развивалась опережающими темпами. В несколько раз увеличивается протяженность железных дорог, счет идет уже на десятки тысяч километров. Откуда все это взялось в «отсталой России»? В результате освобождения крестьян от крепостной зависимости на рынок было выброшено значительное количество дешевой рабочей силы — крестьян, которые не пожелали остаться на земле или могли быть сезонными рабочими. Дешевая рабочая сила всегда привлекает капитал: предприятия и строительство выгодно размещать там, где есть дешевая рабочая сила. Это послужило главной причиной быстрого развития капитализма.

Какие проблемы в экономике и сельском хозяйстве волновали общество при Александре III? У нас оставалась достаточно низкой средняя урожайность. Было немало земель с высокой урожайностью, но больше было таких, где она была низкой. В чем причина? Либеральная интеллигенция, от социалистов революционного толка до либеральных профессоров, объясняла это малоземельем и налогами (выкупными платежами и т. д.). Но даже малоземельные русские крестьяне владели большим количеством земли, чем их товарищи в Западной Европе. Если же взять налоги, то выясняется, что на минимальный урожай он высок, на средний — таков, что не производит особого впечатления, а на высокий просто смехотворен. Значит, дело было не в налоге, а в аграрной и технической отсталости. У нас продолжали пахать так, как делали это и 100, и 200 лет тому назад, нововведения появлялись не быстро. Нужно было создавать соответствующую индустрию, дорожную сеть. Провели железные дороги от центра к портам, но этого было явно недостаточно.

Мы обладали самым большим конским стадом — в Европе наверняка, а может быть, и в мире: сотни тысяч, если не миллионы, лошадей. Это обеспечивало потребности сельского хозяйства, но, тем не менее, было явно недостаточным. Соответственно, отставала и агротехника. Наконец, имело значение и то, что в деревне сохранялось общинное землевладение, которое было явным тормозом

К этому времени крестьянство стало расслаиваться на три большие и очень специфические группы. Вы, конечно, знаете о бедняках, середняках и кулаках, но, вероятно, точно не представляете себе, что же это такое. Бедняк — это крестьянин, который с трудом мог прокормить свою семью, т. е. ничего не производил для рынка. Середняки были, пожалуй, наиболее значительной и важной частью населения, потому что вели очень прочное собственное хозяйство и регулярно могли продавать излишки (которые могли быть больше или меньше). Середняки тянулись к тому же в сторону обеспеченных крестьян. Что касается кулаков, или зажиточных крестьян, то я бы предпочел второй термин. «Кулак» — это понятие, которое у нас не совсем правильно употребляется. Зажиточные крестьяне — это те крестьяне, которые производили на рынок. А кулаки — это, скорее, деревенские финансисты, которые могли держать мир в руках через ссуды, займы, ростовщические операции и т. д. «Кулак» было слово нехорошее, кулаком честили, бывало, мужики друг друга. Так вот, именно середняки и зажиточное крестьянство и создавали колоссальный хлебный запас России, который непрерывно увеличивался, несмотря на резкий рост населения. Достаточно сказать, что уже в эти годы мировые цены на хлеб устанавливались после осенней Нижегородской ярмарки. Тогда никакой сельскохозяйственной продукции США в Европе просто не знали, потому что она не выдерживала никакой конкуренции с русской. Любопытный штрих: несмотря на то, что в Европе немало всего производилось, но именно русские продовольственные товары особенно ценились, причем это касалось не только икры или семги, но и такой простой вещи, как сливочное масло. Его везли из Сибири в Европу, и оно имело особую ценность для европейцев, потому что в европейской части коров откармливали зерном (рожью и ячменем), а в Сибири их держали исключительно на травах, которые произрастали на бесконечных заливных лугах сибирских рек. Это обеспечивало сливочному маслу особые вкусовые и витаминные качества. Пожалуй, не было такого русского продукта, который не имел бы высокой репутации.

{93}

Но, как это ни парадоксально, в отдельных регионах возникали голодовки вследствие неурожаев. Они не были смертельными, потому что туда можно было перебросить запасы хлеба, бывшие в стране. Происходили они по простой причине: при таких колоссальных расстояниях, как у нас, не везде мог быть одновременно хороший урожай, а кроме того, пути сообщения были скверными.

Правительство не принимало никаких продовольственных программ и даже не контролировало эту ситуацию, кроме случаев голода. И, может быть, делало ошибку, потому что если бы были сосредоточены какие-то усилия на решении наболевших проблем, то и развитие пошло бы быстрее.