{83}

Комитеты засели за составление проектов исходя из своих губернских нужд, т. е. губернских знаний и представлений. Проекты должны были идти в Петербург, поэтому были открыты Редакционные комиссии, во главе которых был поставлен генерал Ростовцев.

Если кто-нибудь из вас будет интересоваться биографией этого человека, то наверняка прочтет, что это был провокатор, предатель, доносчик, который предал декабристов, сообщив Николаю Павловичу все подробности заговора. В то время поручик Ростовцев, которому было 22 года, жил в одной квартире с Оболенским и знал о его убеждениях. Непосредственно перед восстанием Ростовцев ему сообщил, что он, Ростовцев, давал присягу на верность государю, что он не разделяет мыслей Оболенского и считает своим офицерским долгом обо всем доложить. Что он и сделал: он сумел добиться свидания лично с Николаем Павловичем, который еще не был императором, и рассказать ему о том, что в гвардейской среде существует заговор. При этом он не назвал ни одной фамилии. Вернувшись домой, он тотчас же все это передал Оболенскому, добавив, что фамилии он не называл. Представления об офицерской чести тогда были таковы, что Оболенский уважения к Ростовцеву не утратил, хотя большой любви к нему после этого, наверное, не испытывал.

С 1856 года Ростовцев работал над крестьянским вопросом, и был одним из самых знающих и добросовестных людей. Он соответствующим образом старался подбирать себе команду, и здесь надо упомянуть Николая Александровича Милютина, который был одним из главных делателей этой реформы. Их было два брата; один положил немало трудов на подготовку реформы для освобождения крестьян, а другой провел знаменитую военную реформу Александра II.

Редакционные комиссии, по логике вещей, должны были дождаться, когда губернские комитеты пришлют свои проекты, свести их воедино, посчитать, чего желает российское дворянство, прийти к какому-то соглашению и привести все к общему знаменателю. Но когда Редакционные комиссии были открыты, то им от правительства была предложена программа действий, т. е. они должны были обрабатывать эти самые губернские записки исходя из следующих предложений правительства:

1. освободить крестьян с землей;

2. конечной целью освобождения считать выкуп крестьянами их наделов у помещиков в собственность;

3. оказать поддержку делу выкупа финансовыми операциями правительства;

4. избегнуть или сократить переходное состояние (допустим, что ты свободен, но уезжать с места еще не можешь и, скажем, должен платить оброк);

5. барщину уничтожить законодательным порядком не позже, чем через три года после опубликования закона об освобождении;

6. дать самоуправление крестьянам в их быту.

Легко заметить, что в общем это соответствует второму проекту Министерства внутренних дел — освобождение крестьян с землей на условиях выкупа. Здесь также следует заметить, что коль скоро обязательным условием было освобождение крестьян с землей, то, следовательно, все те проекты, которые предусматривали освобождение крестьян без земли, попросту не могли рассматриваться всерьез. Редакционные комиссии должны были не просто обобщить все то, что им пришлют, а переработать все на условиях, предложенных правительством. И они принялись за работу.

Через некоторое время до губернских комитетчиков дошло, что их проекты в Петербурге как-то странно превращаются не совсем в то, что они собой являли. Поползли слухи, а потом в Петербург даже поехали депутации, пошли какие-то петиции, дошло даже до того, что один из депутатов в крайне резкой форме потребовал обуздать бюрократов, созвать выборных представителей дворянства, на которых и должна опираться высшая власть России. Реакция Александра II на это была очень интересной: он объявил всем губернским депутатам, которые проявляли излишнюю инициативу, высочайший выговор. Надо сказать, что такие вещи бывали не часто. Депутаты были созваны в своих губерниях губернаторами, которые зачитали определение императора, а это значило очень много. Никаких репрессий не было, но депутатам дали понять, что ими очень недовольны. До них дошло, что не во всем виновата бюрократия. В это время, в феврале 1860 года, после очень тяжелой болезни умер Ростовцев. Болезнь болезнью, но если бы он не работал на износ в Редакционных комиссиях, он, бесспорно, прожил бы гораздо дольше. Вздохнули с облегчением те, кто не желал добра Редакционным комиссиям: наконец-то главный освободитель крестьян умер, может, что-то изменится.

Изменения последовали. Граф Панин, известный своими ультраконсервативными взглядами, был назначен на место Ростовцева, и все противники освобождения крестьян вздохнули с облегчением: «Наконец-то настоящий человек, свой человек, который все сделает как надо». Реакция сотрудников в самих Редакционных комиссиях была совсем другая: «Как, после Ростовцева — Панин? Человек, который способен все уничтожить и затормозить?» Милютин собрался было подавать в отставку, но все-таки пошел за разъяснениями к императору и попытался поделикатнее объяснить, что Панин совсем не тот человек, который может продолжить дело Ростовцева. Император выслушал его и ответил буквально следующее: «Вы Панина не знаете, а я знаю. Его убеждения — это точное исполнение моих приказаний». Действительно, у Панина была такая редкостная черта. Его собственный консерватизм остался при нем, он в точности выполнил то, чего требовал император, а император хотел освобождения крестьян.

Опять получилась чисто дипломатически созданная ситуация: формально в глазах всех крепостников дело возглавлял ультраконсерватор Панин, а дело шло. Тут было явное умение повести дело, умение организовать работу в очень сложных условиях, в которых находилась тогда Россия.

{84}

Редакционные комиссии проработали 20 месяцев, практически без всяких перерывов, а 10 октябре 1860 года они были закрыты, потому что работу свою сделали. За это время они выработали проект 16 различных положений, обработали, опробовали и издали колоссальный статистический материал (указатели, справочники, журналы заседаний комиссий). Короче говоря, труды комиссии составили 18 толстых томов, плюс 6 томов статистических требований о всех поместьях, где было более ста душ крепостных крестьян, да еще 3 тома замечаний на работу губернских комиссий из губернских комитетов.

Как только Редакционные комиссии были закрыты, дело было перенесено в Главный комитет — так стал называться секретный комитет, который был образован для рассмотрения записок. В Главном комитете заседало 10 человек, Орлов по болезни там не председательствовал, а председателем был назначен великий князь Константин Николаевич, родной брат императора. Константин Николаевич полностью разделял мнение и желание своего венценосного брата и сделал все возможное, чтобы в Главном комитете была проведена работа так, чтобы все то, что наработали Редакционные комиссии, сохранилось. Мнения в Главном комитете полностью разошлись по некоторым вопросам. И здесь авторитет брата царя значил очень много, потому что можно было спорить просто с председателем комиссии, но с великим князем спорить было уже сложнее.

Константин Николаевич делал очень много своей личной инициативой, своей личной работой для того, чтобы все то, что наработано в Редакционной комиссии, почти без изменений прошло в Главном комитете. В последнем заседании Главного комитета принял участие император и выступил с небольшой речью. Он сказал, что он очень высоко оценивает деятельность Редакционных комиссий, но что теперь дело надо перенести в государственный совет, и он не допустит в решениях госсовета никаких проволочек — дело должно быть кончено к 15 февраля. А шел уже декабрь. «Этого, — высказал император, — я желаю, требую, повелеваю».

Объяснялся этот срок — 15 февраля — очень просто: посевную нужно было проводить уже в новых условиях. Таким образом госсовет был поставлен в достаточно жесткие условия, но шел еще декабрь, и оставалось два месяца. Как вы знаете, на это время падает конец Филипповского поста, и Новый год, и Рождество, и Святки, и Крещение. По вполне понятным причинам государственный совет, в котором заседали маститые сановники, на этот период закрывался: все разъехались по домам, по своим имениям и смогли собраться только к 28 января 1861 года, когда и возобновились заседания.