– Последняя жертва – двенадцатилетний Майкл Смит, – сказал Кевин. – Он учился с нами в школе и был хорошим теннисистом. Это все, что мы пока знаем.

– Рэй, а ты почему молчишь? – спросил Тед, повернувшись к мальчику, который все это время хранил молчание.

Все взгляды устремились на Рэя. Он нервно дернул плечами и пробормотал:

– Я не знаю, что сказать. У вас у всех родители либо полицейские, либо патологоанатомы. А мой отец – программист. Едва ли он чем-то может помочь.

– Что ж, давайте тогда взглянем на нашу доску подозреваемых, – предложил Тед, перевернув доску, на которой были записаны их выводы о маньяке.

ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ:

Детективы;

Хирурги;

Водители;

Работники заправок;

Полицейские;

Учителя.

ГЛАВНЫЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ:

Клермонт Дигри – официант в «Белом Медвежонке»;

Мистер Смит – директор школы;

Брайн Лектор – детектив, ведущий это дело;

Отец Карл – священник.

Вечер погружался в привычную для мальчишек атмосферу ожидания чего-то неизведанного. Они сидели в тесной комнате Люка, а за окнами Эгертон оставался наедине со своими страхами, и их собственный город Уайтуотер казался таким далеким. Время от времени раздавался лай собак или скрип веток. Но в комнате продолжался шепот, шорох бумаги и треск пирожных.

– Лично я считаю, что это Отец Карл, – с таинственной настороженностью произнес Люк, уводя глаза в сторону. – В прошлое воскресенье, когда я был в церкви, он очень странно смотрел на меня. Думаю, он замышляет мое убийство…

– Подождите, а почему в нашем списке нет женщин? – прервал его размышления Рэй, слегка нахмурив лоб.

– Мы уже это обсуждали, – спокойно напомнил Тед. – Если бы жертвами были мужчины, тогда, возможно, среди подозреваемых могли бы быть и женщины. Но наши жертвы – дети, не старше тринадцати лет.

Тишину вновь нарушил тихий стук в дверь, и в проеме появилась бабушка Люка:

– Рэй, твой отец звонит, сказал, чтобы ты немедленно подошел, – сообщила она. – Телефон на первом этаже.

Рэй с неохотой встал и, спустившись, приложил телефон к уху. С раздражением оборачивая провод на палец, он слушал отца, чей голос снова взвился в крик:

– Я же говорил тебе быть дома к шести часам! Ты ведь понимаешь, почему я установил такое правило, так? Так почему не слушаешься? Хочешь, чтобы «Демон Эгертона» тебя схватил?

– Нет, – процедил Рэй, затаив гнев, который копился с каждым криком. Он ненавидел его напыщенные речи, его властные вопли. В глазах Рэя отец был слабаком, прикрывающимся страхами. Но чтобы противостоять ему, нужно быть сильнее, или, по крайней мере, дождаться, когда он станет достаточно взрослым, чтобы уйти в свой собственный, уютный мир без тирании.

– Я вызову тебе такси через двадцать минут, – продолжил отец, не давая ему ни секунды на раздумья. – И больше ты не выйдешь на улицу!

– Хорошо, – ответил Рэй, глядя в пол, и, положив трубку, глубоко вздохнул, пытаясь подавить рвущееся наружу бешенство. Он вернулся к друзьям с мрачным лицом.

– Мой отец запретил мне выходить на улицу, – сказал он. – Придется закончить на сегодня.

– Ничего страшного, – сказал Кевин с дружелюбной улыбкой. – Мы можем перенести собрания к тебе домой. Уверен, твоя мама будет не против.

– Спасибо, – слабо улыбнулся Рэй, но улыбка тут же исчезла, когда с улицы раздался оглушающий сигнал от машины его отца. Открыв окно, он увидел его, стоящего возле машины и кричащего на весь двор. Сжав кулаки, Рэй извинился перед друзьями и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.

– Ты наказан! – прорычал отец, как только Рэй сел в машину. – Забираю у тебя телефон. Все равно ты никогда на него не отвечаешь!

– Ты сказал, что вызовешь такси через двадцать минут, – огрызнулся Рэй, его голос дрожал от сдерживаемого гнева.

– Что за злость? Я ведь переживаю! Вдруг этот таксист и есть маньяк?

– Это глупо! – выкрикнул Рэй, хотя профессия таксиста действительно фигурировала в их списке подозреваемых.

– Не смей говорить так со мной! – зашипел отец, заводя машину и резко трогая с места. – Ты просто ребенок. Ты ничего не понимаешь! Твоя мать… ты должен думать о ней и своей будущей сестре!

Машина ревела, как зверь, а внутри Рэя все клокотало. Слова отца, которые он так часто слышал, казались невыносимыми, как плеск грязной воды, вылитой прямо ему на голову. С каждым словом отец становился все более чужим и враждебным.

Отец продолжал неустанно вещать, повторяя, что Рэй ничего не понимает, что он всего лишь глупый мальчишка, неспособный ни на что. Рэй скрипел зубами, ногтями впиваясь в сиденье, но чем больше отец на него давил, тем сложнее становилось сдерживаться. Наконец, не выдержав, он взорвался, его голос прорезал тишину автомобиля, словно удар грома:

– Заткнись! Это ты ничего не понимаешь!

Отец вдруг резко остановил машину посреди пустой дороги. Рэй почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Отец повернулся к нему с таким взглядом, что даже сам Рэй на мгновение задумался, а может, это и есть тот самый момент, когда все выйдет из-под контроля.

– Я хочу тебе кое-что показать, – тихо сказал отец и снова завел машину, направив ее в сторону темного переулка.

Рэй почувствовал, как все его страхи переплетаются с ненавистью. Темная дорога впереди вела их куда-то туда, где реальность смешивалась с кошмаром, а время вдруг замедлилось, будто они двигаются в каком-то странном сне, где все может случиться в любую минуту.

Отец привел Рэя в больницу с ледяным спокойствием, которое казалось почти нечеловеческим. Больничный коридор, с тусклыми лампами и жуткой тишиной, отбрасывал длинные тени, которые казались живыми, как будто сами стены наблюдали за каждым шагом. Отец постучал в дверь с надписью «Морг», и звук эхом разнесся по пустому пространству. Через несколько мгновений дверь открыла женщина в белом халате – мать Кевина.

– Норман? – в ее голосе звучало удивление, но в глазах вспыхнула тень тревоги. Она явно не ожидала его увидеть, и уж точно не в компании сына.

– Кира, ты можешь показать трупы детей, тех, кто стал жертвами маньяка? – без лишних церемоний произнес Норман.

Ее взгляд моментально стал холодным. Она настороженно посмотрела сначала на Рэя, потом снова на его отца.

– Зачем тебе это? – спросила она, прищурив глаза.

– Не мне, а ему, – Норман кивнул в сторону Рэя, который стоял неподвижно, как каменная статуя. Ужас медленно, но верно охватывал его.

Кира округлила глаза, будто не веря своим ушам.

– Ты что, ему же всего двенадцать! – возмутилась она, поднимая брови.

– Он не против, – спокойно заявил Норман, оборачиваясь к сыну. – Верно?

Рэй, как загипнотизированный, не мог вымолвить ни слова. В горле пересохло, и он лишь сглотнул, отчаянно пытаясь не смотреть на мать Кевина.

– Норман, я не буду показывать ему трупы. Даже если он сам попросит. Он всего лишь ребенок. Кевин тоже постоянно просит ему все рассказывать, но я стараюсь детей не травмировать.

– Хорошо. Тогда покажи ему хотя бы фотографии, – Норман надавил голосом, как будто предлагал ей простой компромисс, но в его тоне было что-то неотвратимое.

Кира смотрела на него с презрением, которое редко удавалось увидеть даже в самые напряженные моменты. Ее взгляд кричал больше, чем слова: «Никогда!»

– Норман, не забывай, что я знаю, кто ты на самом деле, – прошипела она. – Если бы не тот договор, который мы заключили тогда… – Она замолчала, но ее тон дал понять, что эта тайна была слишком велика для слов. Она неохотно пошарила по полкам, извлекая конверт с фотографиями. – Ты еще тот подонок, Норман, но все равно… не рекомендую показывать их Рэю, – бросила она, вручая ему конверт. – Если бы не наше прошлое, я бы тебя послала куда подальше.

В машине воцарилось напряженное молчание, когда они возвращались обратно. Норман сунул конверт себе под куртку и завел двигатель. В свете фар дорога впереди казалась бесконечной черной пропастью. Прежде чем нажать на газ, он повернулся к Рэю и сказал тихо, почти с насмешкой: