– Я привёл тех, кто вытащил вас, идиотов, из ловушки.

Тон говорившего изменился: он и раньше не отличался приветливостью, сейчас же в нём прорезалось неприкрытое недовольство. Очевидно, спасение проворонивших врага наёмников не входило в планы командира. Значит, можно не рассыпаться в благодарностях – вояка не за тем здесь.

– Чем обязан визиту?

– Есть у меня к тебе разговор. – Мужчина помолчал, изучая Айзека. – Насколько ты оправился?

– Я в порядке.

Его пытались вербовать, но куда? Что-то настораживало Пса: быть может, странная, похожая и одновременно не похожая на военную одежда мужчины, серьёзность тона или взгляд. Была в этом командире некая опасность.

– Лекарь рассказал мне про твои шрамы. Рабство быстро учит жестокости и подлости. Как ты попал в рабы?

– Я не вполне понимаю, как моё прошлое связано с тем, где я сейчас.

Командир усмехнулся.

– Прошлое всегда рядом с нами. Насколько ты безжалостен?

– Насколько понадобится.

– Жизнь научила тебя выживать и хитрить. – Он помассировал искалеченную ногу. Айзек терпеливо ждал продолжения. – Мне нужны люди в небольшой отряд, который выполняет… особые задания. И никому никогда не рассказывает о них – если не хочет расстаться с языком.

– Особые задания? – Айзек поймал взгляд командира. – Насколько особые? Сплошь грязь, подлость и убийства?

Военный вздёрнул бровь.

– Разве не вся война про это?

– Но некоторые задания особенные даже для неё.

– Именно.

– Я могу отказаться?

– Да. Но захочешь ли? И куда пойдёшь? Снова в наёмное мясо? В землепашцы? Обзаведёшься жёнкой и детишками?

Айзек поджал губы.

– Вы так уверены, что я подойду вам?

– Выбирать между собственной смертью и чужой не так уж и сложно. Сдаётся мне, эту истину ты познал сполна. Да и не умеешь ты ничего, кроме как убивать, я вижу таких. Похоронить прошлое, спрятаться за безликой маской среди моего отряда – разве не этого ты ищешь? Кем бы ты ни был, рабом, наёмником – мне плевать. Я дам тебе возможность отомстить миру за всю боль и унижения.

Айзек молчал, уставившись в пол.

– За тобой придут к вечеру. Если будешь здесь – получишь избавление.

Командир встал и, не прощаясь, вышел. Пёс закрыл глаза и выдохнул сквозь сцепленные зубы. «Избавление». Да, такой отряд – надёжное убежище, но не слишком ли велика цена? Осознаёт ли он до конца, во что ввязывается?

Айзек с силой ударил по койке. И снова здравствуй, Дорога Крови. Старая мерзавка в новом обличье. Его искалеченная суть, пропитавшая душу отрава, от которой нет спасения. «Покуда бьётся его сердце» – кажется, так говорила Кеана.

Дверь открылась, и Савьо поспешно накрыл бумаги раскрытой книгой. Вошедшая Кеана то ли действительно не заметила его движения, то ли сделала вид.

– Ох, ну и погодка! Холод такой, на улицу носа не сунешь. Именно поэтому я выбрала Северное Королевство, моя сестра сюда нипочём не полезет, даже за целителем с Даром. Холод она ненавидит куда больше, чем тебя. – Предсказательница улыбнулась лекарю.

Савьо старательно улыбнулся в ответ и спрятал руки под стол, стараясь незаметно натянуть рукав на перехватывающий запястье платок.

– Значит, здесь безопасно.

Кеана кивнула. Тяжело ступая (годы брали своё, колдунья – не колдунья), она подошла к очагу и протянула руки к огню. На мгновение предсказательница замерла, словно прислушивалась к чему-то, а затем недовольно нахмурилась.

«Однажды я продолжу свой путь в одиночестве», – с горечью осознал Савьо. Порой Кеана знала лишнее – то, о чём он сам лишь успевал подумать, и часто совала нос в его дела, но без неё Савьо будет скучать, он привязался к доброй старушке.

– Не грусти. – Кеана, кажется, вновь прочитала всё по его лицу. – Рано или поздно пути всех расходятся. А я, поверь, сделала кое-что хорошее в жизни, так что заслужила тихую, спокойную старость где-нибудь в уютной избушке.

– Я буду навещать вас.

– Не будешь, – отрезала предсказательница. – Не ври самому себе. Поскучаешь какое-то время, а потом и думать забудешь. Будто у молодого парня нет дел, кроме как таскаться к доживающей свой век старухе!

Савьо угрюмо посмотрел на неё.

– Не споришь, и это правильно. – Кеана приблизилась к столу, Савьо тут же уступил ей место. – Возьми стул и садись рядом. Сегодня я хочу научить тебя кое-чему важному.

Лекарь послушно пошёл за вторым стулом.

– Молодым надо смотреть вперёд, – продолжила Кеана, словно рассуждая сама с собой, – проживать жизнь, а не цепляться за немощную старость других. У тебя столько ещё не сделано и не испробовано в этом мире, мой юный друг. И не спорь! Не думай, что раз побывал в плену на пару с Псом, спасся от работорговца и научился исцелять прикосновением, такой уж знаток жизни. Ты совершенно ничего не знаешь о ней. Потому что упустил несколько ценных вещей: любимая девушка, взаимное чувство, тихий вечер вдвоём с той, что будет дороже всех, единство душ и тел, детишки… ты можешь представить, какое это счастье – видеть, как они растут? А потом, когда поутихнет первая страсть, покой и уверенность в том, кто рядом с тобой, на долгие и долгие годы. Жена, сын, дочка, свой дом, своё дело – я про такие вот «мелочи», которые тебе пока не довелось испытать. Скажи, ты уверен, что это тебе понравится меньше, чем та дикая гонка, в которую ты пытаешься превратить свою жизнь?

Савьо, пунцовый от смущения, так и не донёс стул до стола. Он замер посреди комнаты, таращась на Кеану, но к концу речи не смотрел даже на неё, усиленно изучая собственные руки.

– Я… Я не знаю.

– Не пойми меня неправильно, мальчик, я не настраиваю тебя против твоего приятеля. Айзек – верный друг. Но он – не весь мир. Ты бежишь по его следу, словно одержимая ищейка. Ответь, неужели без него тебе нет жизни? Айзек не сможет унять томление души, что терзает тебя. Вы разные – и ты это отлично понимаешь. Так и должно быть, так задумали боги. Кто-то рождается воином, кто-то целителем, кто-то вечным странником, а кто-то безумцем. Может статься, Айзек и вовсе никогда не остановится – я не возьмусь судить и уж тем более, упаси меня тёмные и светлые духи, осуждать его. Он такой, какой есть, каким его сделала жизнь. Она дала ему Дорогу Крови и невероятный запас выносливости. Скажем прямо, тебе не угнаться за ним. Ты должен выстроить свою жизнь сам, Савьо. Тебе нужно понять, что отпустить кого-то – не предательство. Прислушайся к сердцу, оно точно не этого хочет.

Кеана убрала в сторону раскрытую книгу. Под ней, сгребённые в кучу, обнаружились листки с изломанными символами, заклинания, испятнанная кровью карта. Савьо покраснел ещё гуще.

– Я могла бы отругать тебя за это, могла бы запретить, но я не стану этого делать. Я хочу, чтобы ты попробовал понять, стоит ли цель такого риска.

Савьо не ответил.

– Иди сюда, – мягко позвала Кеана, и он послушно подошёл, волоча за собой стул. – Садись, не стой истуканом.

Лекарь плюхнулся на стул.

– Ты и сам знаешь, что чёрная магия на крови – совсем не то, что тебе нужно. Глубоко в душе ты страшишься того, что делаешь, но всё равно делаешь. Почему?

– Потому что Айзек тоже боялся идти к Вларике, но пошёл же. – Савьо вскинул глаза на Кеану. – Или, скажете, это то, чего желала его душа, – пойти и продать себя ведьме ради меня?

– Разумеется, нет. Его душа хотела спасти тебя, и он готов был платить за это.

– А я хочу спасти его! Как же вы не понимаете? Я многим обязан ему!

– Так обязан или хочешь? – уточнила Кеана.

– Хочу! И должен. Я не могу бросить его.

– Допустим, ты найдёшь его. Но что, если Айзек предпочтёт отправиться дальше в одиночку – снова? Что тогда? Опять ринешься его спасать?

– Он не уйдёт.

– Ты так уверен?

Савьо счёл за благо промолчать.

– Если Пёс не хочет быть найденным, ты его не найдёшь, и никакая магия крови тебе не поможет. Ради всех богов, не становись одержим Айзеком! Не думай, что навеки обязан ему, ты справишься и без Айзека. Разреши себе это.