Засовываю руки в карманы джинсов и смиренно жду возмездия. Супер, Лана. Второй день в новой школе, а ты спровоцировала драку. Если классная позвонит родителям (а она позвонит), у тебя сегодня точно будут проблемы. Хорошо хоть на работу не нужно. Значит, можно будет спокойно зализать раны дома. И если вы думаете, что это фигура речи, то нет. Зализывать будет что. Я передергиваю плечами и почти чувствую, как мне жжет спину. Ощущаю приближение паники, но останавливаю себя. Вдох. Выдох. Успокойся. Все поступки имеют последствия. Это – твои. Просто прими.

Тут я ловлю бешеный взгляд Кира. Его зрачки расширены, он в гневе. Не пойму, почему он так злится. Вероятно, они здесь привыкли отстаивать границы своего прайда. Других причин я не вижу.

Через двадцать минут мы сидим в кабинете у химички, понурив головы. Но вряд ли хоть кому-то из нас стыдно. Перемазанные едой и всклокоченные, разглядываем парты, изображая раскаяние. Я и четыре всадника апокалипсиса. Парней из параллельного забрала на разговор их классная. К директору нас не отвели, потому что ее сегодня нет. И, судя по взглядам и шуткам, которыми обмениваются ребята, это стандартная ситуация. Анна Дмитриевна раскатывает нас гневно и долго. В какой-то момент я отключаюсь и думаю только о том, чем же кончится эта нотация. Меня интересуют реальные последствия. Конечно, это было жутко неосмотрительно с моей стороны. Но вспышки гнева – для меня не новость. Когда долго копишь эмоции, они начинают кипеть и срывать крышку. Но на второй день в новой школе? Ну я и дура.

– Надеюсь, мы друг друга поняли, – подытоживает химичка.

Я киваю и вся обращаюсь в слух. Парни тоже клюют головами вперед, выражая полное согласие.

– Всех ждет дежурство по школе и сообщение родителям.

Не сдержавшись, вскидываю на нее испуганный взгляд. Я же знала, что так будет. Дыши, Милана. Но все внутри сжимается от страха. Может быть, если она напишет матери, то отец не узнает? Слишком занятая своим натужным дыханием, я еле вслушиваюсь в подробности нашего наказания.

Наша классная тем временем чеканит:

– Две недели остаетесь после уроков, задания будете получать от завхоза. Как закончите, можете идти по домам. Начинаем сегодня.

Парни стонут, но Кир, как всегда, молчит. Непробиваемый. Я тоже не издаю ни звука, но это потому, что запираю себя изнутри.

– Ждите за дверью, выйду и провожу вас на обществознание.

– Мы сами можем дойти, – бормочет Белый.

Но Анна Дмитриевна осекает:

– Не можете.

Мы поднимаемся и выходим в коридор. Там парни от меня не отходят, как я ожидала. Встаем кругом. Они как будто принимают меня к себе, но ждут чего-то взамен. Благодарности? Я скорее умру, чем скажу «спасибо». К тому же я не уверена, что они защищали меня. Может, честь класса, как бы высокопарно это ни звучало. Или просто привыкли впрягаться в каждый конфликт. Как волчья стая.

Поэтому я делаю то же, что и всегда. Огрызаюсь.

Говорю:

– Вы не обязаны были это делать.

– Чувствуешь себя виноватой? – снова бьет в цель Кирилл.

Это школа или, блин, факультет психологии?!

– Нет.

– Расслабься, Мальвина, – широко улыбается Белый. – Мы своих не бросаем.

– Так я не ваша. Могли бросить.

Парни переглядываются и ухмыляются. Я привыкла читать людей, настраиваться на чужие эмоции, но сейчас я абсолютно не понимаю, почему они так себя ведут. Это приводит меня в состояние какого-то раздрая, и внезапно хочется просто по-девчачьи зареветь.

Нет, Милана. Стоп. Отмена миссии. Как говорил Никита? Ты – железная леди. Вот и будь ею. Делаю глубокий вдох.

Тем временем Бус вальяжно закидывает руку мне на плечо и произносит:

– Не парься. Будем драить столовку и бумажки перебирать. Не в первый раз. Офигеть наказание придумали.

– А проблем с тусовкой не будет?

– Нет, – Бусков отмахивается. – Вы моих знаете, им до одного места, что мы тут едой покидались друг в друга.

– Классно тебе, – обиженно бормочет Малой.

– Не ной.

– Да че, меня мать сегодня размотает и в хвост и в гриву. Она еще от прошлого не отошла.

Парни взрываются громким хохотом, вспоминая то, что мне неведомо. Я же молчу и чувствую себя одеревеневшей дурой.

Смотрю на Кирилла – тот уставился на руку Тимура, которая все еще лежит у меня на плече. Ползет по ней взглядом – от кончиков пальцев до локтя, минует мою шею, ведет по предплечью и поднимает к глазам друга. Не знаю, что за бессловесный диалог происходит между ними. Но Бус убирает руку и засовывает ее в карман.

Я хмурюсь. Это еще что такое?

– Отлично, – Анна Дмитриевна появляется в дверях. – Рада, что вы еще тут. Все ваши родители в курсе. А теперь идем на урок. После седьмого всех жду на первом этаже у завхоза. Алина Робертовна будет вам очень рада.

– Робертовна нам всегда рада, – лениво бросает Кирилл, и парни снова ржут.

Надо же, какие смешливые. Забавно, но они уже не кажутся мне таким уж зверьем. Я сжимаю зубы и внутренне зажимаюсь еще сильнее. Мой корабль дал течь. Это очевидно. Мне нужна пауза, чтобы подлататься. А то так и друзей завести недолго.

Оставшиеся уроки отсиживаю тихо и равнодушно. Перемены провожу в женском туалете. Во-первых, мне нужно привести себя в порядок после побоища. Во-вторых, это касается не только внешности. Я отмываюсь от каши и сладкого компота. Заново укладываю влажные волосы. Подвожу глаза. И параллельно уговариваю себя успокоиться. Если отец узнает, меня ждет сложный вечер, но это ведь не в первый раз. То, к чему ты привык, уже не может ранить так же сильно.

А уж того, чем мне может отплатить Макар, я не боюсь и подавно. Я – железная леди. Ему меня не пронять.

После седьмого урока Анна Дмитриевна, вопреки договоренности, встречает нас у дверей кабинета. Раздраженно поправляет очки, дожидаясь, пока мы неторопливо соберем вещи в рюкзаки. Под конвоем ведет на первый этаж и сдает завхозу. Тучная брюнетка с яркими губами отставляет в сторону кружку с чаем и гремит на весь маленький кабинет:

– Знакомые все лица! Мои любимые помощники! Погодите-ка. – Она прищуривается, глядя на меня: – А это что за малышка?

Я мрачно молчу. На фоне дьявольской четверки я, со своим ростом, должно быть, и правда выгляжу крохотной. Я им всем дышу куда-то в солнечное сплетение. Особенно Кириллу. Он перехватывает мой взгляд и поясняет:

– Это Милана. Наша новенькая.

– Ваша новенькая? – переспрашивает завхоз и звенит золотыми браслетами, складывая руки перед лицом.

И тут Кир улыбается. Я смотрю на ямочку у него на щеке и несколько заторможено слышу, как он говорит:

– Нет, – и повторяет, но уже с нажимом на первое слово: – Наша новенькая.

– Раз ваша, вопросов нет. Я – Алина Робертовна, Милана. Видимо, тоже будем частенько встречаться?

– Не хотелось бы, – ворчу я.

Она хохочет и медленно выплывает со своего места, прочерчивая необъятными бедрами по стене:

– Еще захочется, малышка.

– Мы зовем ее Мальвина, – самодовольно говорит Белый.

– Логично. Классный цвет. Ладно, ребятки. Начнем с архива.

И длинным красным ногтем она указывает нам направление движения. Когда все выходят, Кирилл придерживает меня за локоть. Я застываю, как хорек в свете фар. Он наклоняется к моему уху. Тихо произносит:

– Не бойся, Разноглазка. С ней воевать необязательно.

Я поднимаю на него взгляд:

– А с кем обязательно?

Гильдия жмет плечами, отпускает мой локоть и проходит вперед.

И что это? Очередной совет?

Архив – это крохотная комната рядом с библиотекой, вся заставленная коробками и шкафами. Никаких окон, только один кривой стул, но мне тут почему-то сразу становится спокойно. Впятером мы протискиваемся внутрь, лавируя между ящиками с документами, заполняем все свободное пространство. Завхоз остается в дверях, говорит:

– Вон те коробки с аттестатами, начните с них. Сразу скажу, там полный бардак. Нужно разобрать по году выпуска, по классам и по алфавиту. Складывайте в новые шкафы вон в том углу. Двух коробок на сегодня будет достаточно. Ключ, как всегда, на охрану. Чао, котики!