– Девушка, помаду поможете подобрать?

Я заученно улыбаюсь:

– Конечно. Что-то яркое или нюд?

Выбираем ярко-малиновый оттенок, уговариваю ее еще на карандаш для губ и тушь до кучи. Довольная собой, провожаю девушку до кассы и в приподнятом настроении иду к Никите, который тоже уже освободился. Стоим плечом к плечу, выслеживая новых клиентов и менеджера, который не должен заметить, что мы болтаем.

– Как дела?

– Башка болит, – стонет он. – Вчера день рождения соседа по общаге отмечали, сегодня еле встал.

Я хихикаю:

– А выглядишь бодро.

– Ага, а пахну не очень. – Никита хватает флакон мужского парфюма и щедро поливает себя.

Я чихаю и, рассмеявшись, толкаю его в плечо, ну что за дурак. Но мой смех обрывается, когда Никита спрашивает:

– Как первый день в новой школе?

– Нормально.

Он внимательно смотрит на меня из-под светлых ресниц:

– А если честно?

– Непросто, – выдаю наконец. – Но я не очень хочу это обсуждать. Справлюсь.

– Конечно, справишься, ты же железная леди, Лилу из «Пятого элемента».

– У нее были рыжие волосы.

– Важна суть, а не цвет, – и он брызгает в меня духами.

– Ник! Я терпеть не могу этот ваш аромат!

Мы пыхтим и толкаемся, пока Никита резко не командует:

– Расход! Андрей!

И когда в зале появляется менеджер, я выхватываю из кармана мягкую тряпочку и уже протираю зеркало. Никита деловито перебирает коробочки с тушью в накопителях.

Остаток смены отрабатываю сосредоточенно и без халтуры. Клиентов сегодня много, продажи летят. Когда магазин закрывается, помогаю остальным убрать рабочие места, быстро переодеваюсь, оставляя форму в шкафчике у Никиты, потому что своего у меня нет. Когда выхожу из магазина, Ник уже ждет меня на крыльце. Честно говоря, даже не знаю, почему он так хорошо ко мне относится. Я младше. Да и будем честными, довольно странная. Разве ему должно быть со мной интересно? Но он почему-то опекает меня, как младшую сестру.

– Минус понедельник, – говорит он и берет меня под руку.

Я беспечно замечаю:

– Вся жизнь – один бесконечный понедельник.

– Да ты пессимист, дорогуша.

– Я реалист. Просто у всех свои реалии.

Ник придерживает меня за локоть, пропуская машину:

– Что там Андрей тебе втирал сегодня?

– Да как обычно, – отмахиваюсь, – говорил за продажи и график. Все, что я и так знаю. Я просто извинилась и сбежала к клиенту, всего и делов.

– Ты же понимаешь, что у него свой интерес к тебе? – Никита говорит легко, но я вижу, что он серьезен.

– Думаю, он законопослушный гражданин. Мне только семнадцать, – закатываю глаза, придуряясь.

– Лилу, ты удивишься, насколько мужчины могут быть… ну, вне закона. Скажем так.

– Ты слишком заботливый, Никит.

– Я хочу тебя уберечь. Не в моих правилах читать нотации, просто обещай сказать мне, если у тебя будут с ним проблемы.

Что ж за день сегодня такой? Каждый второй мужик норовит предложить призрачную помощь и защиту. Скажи, если будут проблемы. Ага. Да я скорее себе руку отгрызу, чем обращусь за помощью.

Поэтому я просто отшучиваюсь:

– Очень сложно всерьез воспринимать человека, который воняет всеми духами сразу.

Никита грозит мне кулаком, но сам смеется. Думаю, он понимает, что я его услышала.

Но у нас не такие близкие отношения, чтобы он начал давить сильнее.

– Как там Наташа? – пытаюсь перевести тему.

Ник кривится:

– Снова избежала серьезного разговора. Надеюсь, завтра смогу бросить ее. – Он ловит мой выразительный взгляд и добавляет: – Разумеется, со всей доступной мне уважительностью и заботой. Ну, Лан, не смотри так, если чувств нет, надо расставаться. Все должно быть по любви.

Я мрачнею. Почему-то его слова падают в какую-то глубокую трещину моей души. Там сначала щиплет, а потом приятно тянет. Как будто перекисью капнули на свежую ранку.

Я киваю и повторяю за ним неосознанно:

– Все должно быть по любви.

– Лан, точно все в порядке?

– Все сложно, Ник, – говорю я и издаю странный смешок.

Вдруг понимаю, что на языке вертится другое имя. Букв в нем столько же. Кир. Ник. Кир. Ник. Кир. Гильдия. Как бы я ни притворялась, он уже живет в моей голове. Русый мальчик с грубым голосом. Спаситель, учитель, друг. Все доступные роли, которыми я его наделила.

– Лана?

Только при звуках своего имени включаюсь и замечаю, что мы стоим на перекрестке, где всегда расходимся в разные стороны.

– Пока! – выдаю бодрым голосом и чмокаю Никиту в щеку.

– Пока, – он снова придерживает меня за руку. – Лан, дома все в порядке?

Черт бы побрал мою природную болтливость. Как только чувствую доверие к человеку, меня просто не заткнуть. Почти ничего не рассказывала ему, но по некоторым оговоркам он сделал правильные выводы. А я теперь отмораживаюсь. Не нужно ему туда лезть. Никому не нужно.

– Все супер!

Слава всем богам, зажигается зеленый, и я бегу на свою сторону улицы, показывая Никите два пальца в жесте «виктори».

Быстро дохожу до дома, как обычно, под музыку в наушниках. У порога по обыкновению даю себе пару секунд. Готовлю свои внутренние локаторы, настраиваюсь на восприятие. Открываю дверь.

Запах, звук, детальная картинка. Все на интуиции. Мать с отцом в кухне. Пьют. Дверь прикрыта, но я знаю, чую. Хотели поправить здоровье, но ситуация вышла из-под контроля. Не в первый раз. Папе завтра на работу, мама должна стричь клиентов дома. Смогут ли? Это не мои проблемы. Не мои. Не мои. Не мои.

Твержу про себя, как заклинание, но это не совсем правда. Я ведь от них завишу. Мне нет восемнадцати, любой залет – и я отправлюсь в детский дом. Снова. Но сейчас я точно знаю, что больше этого не допущу.

Надо подождать всего лишь до июня. И тогда я буду свободна.

Пока разуваюсь, желудок урчит, напоминая о том, что я человек, а не киборг. Да, надо поесть. Я оставляю рюкзак в своей комнате и, не переодеваясь, иду на кухню. Пока там все спокойно.

Молча направляюсь сразу к холодильнику. Открываю дверцу и бессмысленным взглядом упираюсь в полки. На самом деле сосредоточена на том, что происходит за моей спиной. Нужно переключиться, найти еду и валить отсюда. Наклоняюсь и заставляю себя посмотреть внимательнее.

– Лана, как новая школа? – спрашивает отец невнятно.

Я застываю головой в холодильнике. Хотела бы игнорировать, но не могу, будет хуже. Судорожно выискиваю подходящий ответ.

Выдавливаю:

– Нормально.

– А подробности? – вскидывается мама.

– Хорошая школа, все в порядке, – бормочу я, хватая, наконец, приличный кусок сыра и помидор.

Отец повышает голос:

– Надеюсь, в этот раз у нас не будет проблем?

– Не будет, – смиренно заверяю я, прижимая к груди добычу.

Хотя внутри меня закипает злость. Можно подумать, это моя вина! Все мои проблемы вообще-то из-за вас! Всегда!

Хлопаю дверцей холодильника сильнее, чем хотела бы. Набираю в стакан воду из-под крана.

– Молодец, Милаша, – говорит мама, и я морщусь от этого домашнего прозвища.

Стараюсь не смотреть на них, но все равно застываю взглядом на нетрезвом лице матери. Мягкие черты лица как будто стекают вниз, как если бы на портрет опрокинули стакан с водой. Где-то внутри ощущаю укол жалости. Разворачиваюсь и сбегаю к себе.

Как хорошо, что у меня есть своя комната. Думаю, опека это тоже всегда отмечала.

Как только захлопываю за собой дверь, сразу чувствую себя спокойнее. Здесь только мой мир, не их. Все стены оклеены постерами и вырезками из журналов. Картинками, коллажами, беспорядочными текстами. Это только для меня имеет смысл. Мой маленький уголок безумия.

Сажусь за стол и открываю свой старенький ноутбук. Пока он натужно шумит, я откусываю сыр, жую, смакуя. Кайф. Когда голоден, вся еда становится бесподобно вкусной.

Первым делом загружаю свою социальную сеть и через группу школы отыскиваю Кира. На его странице почти ничего нет. Всего пара фото. На всех он со своими парнями. И только на одном смотрит прямо в кадр, расслабленно пристроив руки на коленях. В чертах широкого лица есть что-то татарское. Может быть, и его забавная фамилия – тоже оттуда. Быстро перехожу на профили его друзей. Малой, Бус, Белый, приятно познакомиться. Я сюда еще вернусь, но пока достаточно беглого взгляда. И в этот момент прилетает заявка от Малого.