Авина взмахнула крыльями и потянула ее за собой. Туда, где за густыми кронами древнего Иве виднелись звезды.

– А если я понадоблюсь верховной? – спросила Элена, но сильфа только пожала плечами.

– Твой ритуал начнется на рассвете, сейчас время изгоев.

– А для Изетты и Ушериз? Почему нас не пустили на помост?

– Хватит болтать глупости! Лучше посмотри, какой отсюда открывается вид.

Авина отпустила Элену и, ухватившись руками за тонкую одинокую ветку, повисла, словно слáйда*, смешно забарахтав в воздухе ногами.

– Это мой подарок тебе, на прощание. Смотри.

Элена села на ветку рядом и запрокинула голову. Где-то там, далеко в бесконечности много-много тысяч лет назад родилась золотая Звезда, которая принесла в их мир недостающие стихии, а вместе с ними и саму жизнь.

– Говорят, в Муунгане ночью светло, как днем, – сказала Авина, устраиваясь рядом.

– Кто говорит? – спросила Элена, и дочь верховной Жрицы пожала плечами.

– А еще говорят, что там не видно звезд, и днем ютулы не каменеют.

Элена фыркнула.

Представителей других кутан она видела только на страницах книг, которые знакомили ее с миром за пределами Араэша. Книг, что хранились в обители Храма Иве и не были доступны простым сильфам.

– Хотела бы я на это посмотреть, – вздохнула Авина, а Элена промолчала.

Она любила летать, но так высоко еще никогда не забиралась. И сейчас, чувствуя кожей прохладу грядущей ночи, слушая внутренним чутьем стихии, Элена прощалась со всем, что было ей дорого и к чему послушницы Иве учили не привязываться.

– Когда Муунган падет, и мир вернется к равновесию, я попрошу верховную принять меня обратно, – Элена мечтательно улыбнулась под внимательным взглядом Авины, и продолжила. – Послушницам не нужны крылья, чтобы верить, правда?

Сильфа кивнула, но не сразу.

– Вот и я думаю, что, если вера крепка, Иве все равно, слышу я стихии или нет.

Элена вздохнула и расправила нежные крылья. Отбросила с лица голубые пряди и оттолкнулась от ветки руками.

– Хочу полетать напоследок. Одна.

– Встретимся в Храме Иве? – бросила ей вслед Авина.

Элена не ответила.

Спустилась на два яруса ниже, там сопротивление ветра было не таким сильным, и, миновав жилые кварталы, где добропорядочные сильфы готовились ко сну, оказалась на юго-востоке Араэша.

Авина была права, Муунган сиял ночью ярче, чем днем. Она видела желтые огни мегаполиса, едва различимые во тьме, понимала, что пока находится в безопасности, и все равно испытывала ужас перед неизвестностью, с которой ей предстояло столкнуться.

Совсем скоро Элена забудет свое имя и свой род, вольется в разношерстное население Муунгана и начнет искать способы уничтожить мегаполис изнутри. Проще всего было бы сразу избавиться от Есира, но с ночи падения Аинúн его никто не видел.

Чем занимался глава изгоев последние десять лет?

Муун, заявивший, что представители разных кутан могли заключать браки и рожать полукровок. Безумец, решивший пойти против учения Иве и возомнивший себя новой пятой стихией!

Элена и другие Жертвенницы не позволят мечтам Есира о единстве кутан сбыться. Не ему, изгою, менять устоявшийся порядок вещей.

Такова воля Иве.

Элена еще какое-то время понаблюдала за далекими огнями Муунгана, а потом спланировала вниз, на главную площадь. Посвящение закончилось, и сильфы разбрелись по своим домам. Пропали и Жертвенницы. Скорее всего, Ахреат сейчас готовила их к ритуалу.

Элена еще раз огляделась, стараясь как можно лучше запечатлеть в памяти отполированную тысячами босых ног площадь Араэша. Лавки торговцев, что были высечены прямо в плотной породе Иве, с круглыми отверстиями окон и разноцветными гирляндами в дверных проемах.

Толпы аýк*, что россыпью белых и желтых огоньков прятались в густой листве и под потолками жилых домов. Широкие узорчатые гамаки в ветвях, на которых по двое или трое сидели сильфы, о чем-то неспешно переговариваясь.

И, конечно, Храм Иве.

Величественный и монументальный, с искусной резьбой на поверхности массивных дверей, единственных в Араэше. Дверей, сквозь которые ей предстояло пройти в последний раз.

Элена приложила ладони к поверхности священного древа и прочла короткую молитву. Сердце билось неровно, когда она толкнула створку, но в большой зале, что служила преддверием Храма, ее уже ждали Изетта и Ушериз.

И на душе стало спокойнее.

По крайне мере, в этой войне она будет сражаться не одна.

***

Слайда – животное, похожее на помесь обезьяны и ленивца.

Ауки – светлячки, мальчики круглые и светятся желтым, девочки вытянутые и светятся белым

– А правды нам никто не скажет.

Судя по тону, Изетта спорила с Ушериз, но при появлении Элены замолчала, оборвав фразу на полуслове.

– Послушницы сказали, в Храм пока нельзя, – виновато пояснила черноволосая сильфа. – Ждем, когда Ахреат разрешит.

Из просторного зала с покатым потолком без окон они перешли в длинный вытянутый коридор, стены которого украшала сложная объемная резьба.

Древесина Иве была светлой, почти белой, и чтобы придать рисунку глубину и фактуру, зодчие пропитали ее специальным маслом, которое в свою очередь заполнило пространство вокруг особенным, ни с чем не сравнимым терпко-сладким ароматом.

Коридор окончился еще одной залой овальной формы с вытянутыми балконами по обеим сторонам, с которых открывался потрясающий вид на реку и долину далеко внизу. Стеклá в Араэше не знали и пустые рамы из хаотично переплетенных упругих веточек повторяли тот же узор, что и в коридоре.

Под потолком тихо стрекотали аýки. Желтобрюхие самцы, округлые и крупные, с двойным рядом плотных крылышек, и вытянутые, словно фаланги, белобрюхие самки. Вместе они наполняли залу мягким бледно-желтым сиянием.

Изетта раскрыла крылья и прислонилась спиной к сплетенному из веток ограждению балкона. Ушериз встала рядом и что-то шепнула сильфе на ухо.

– Нет, – резко бросила Изетта и скрестила руки на груди.

Элена подходить не стала.

Хоть они и выросли вместе, душевной близости между Жертвенницами-сиротами не было. Изетта, резкая и своенравная, задавала слишком много вопросов, и послушницы часто наказывали ее.

В отличие от Элены, что считала свою участь почетной, а цель – священной, Изетта не могла смириться с тем, что Иве уготовил для нее.

Для них всех.

– Несправедливо, – снова подала голос белокурая сильфа, и Ушериз шикнула на нее, призывая к порядку.

Элена прокатила слово на языке “не-спра-вед-ли-во”.

Душа ответила отрицанием.

Храм Иве принял их, хотя мог оставить на произвол судьбы. Своим образованием и жизнью Элена была обязана послушницам и доброте сердца Ахреат.

Она не имела права требовать справедливости, когда благополучие ее кутаны напрямую зависело от самоотверженности, которую Элена должна была проявить в трудную минуту.

Этому ее учили всю жизнь.

Солнце скрылось за горизонтом и мерное жужжание аýк стало громче. В проходе появились послушницы в праздничных изумрудных накидках с прорезями для крыльев, и Элена, набрав в грудь побольше воздуха, встала по правую руку от Ушериз.

Послушницы откинули в сторону тяжелый плотный полог, и они очутились в просторном зале, что располагался внутри самого широкого сочленения ветви Храма Иве.

Жертвенниц встретили белоснежные гладкие стены, сладкий аромат масла и барельефы, на которых искусная рука мастера оставила историю сотворения их мира.

Верховная Жрица стояла перед круглым бассейном в половину роста сильфы, что тоже был сделан из тела священного Иве. На бортике, по краю которого вились темные лозы с плодами и листьями замысловатой формы, стояла пиала с мутноватой жидкостью, а рядом лежал сбор сухих трав.

– Минуло десять лет со дня падения Аинин, – сказала Ахреат. – Десять долгих лет смирения и терпеливого ожидания. Иве был мудр, когда даровал нам глухих к магии сильф. И предусмотрителен, когда решил, что дети падения Аинин тоже должны стать орудием в борьбы против тирании Муунгана.