А причина была и ого-го какая!

Учитывая, что ремонтники закончили ремонт в усадьбе, и на территории никого больше не было, мои големы гуляли. Высокий забор скрывал то, что происходило на территории от посторонних глаз, поэтому…

— Тырд-дых! — громогласно заявило его высочество Шурупыч Первый своему отряду. — Тырды-дых!

Ликвидаторы после его приказа построились по стойке смирно.

— Тыр! Тыр! — ликвидаторы начали маршировать. — Тыр-ды-дых! Тыр! Тыр! Тырды-дых!

По камерам за ними было весьма ржачно наблюдать. А когда Шурупыч запел песню: «мамба-мамба хаумба», а его ликвидаторы его поддержали, я отключился от камер. Ведь реально не поймут, чего это я так ржать начал.

Вообще, у Шурупыча много мозгов перегорело, когда он выживал и попал в наш мир. И надо бы его сделать дееспособным принцем. Я задумывался ещё утром о том, чтобы разобрать Терморанов Карателей ради мозгов Шурупыча, но очень быстро отсёк эту идею.

Они ведь его новая личная гвардия, так что… не надо принца расстраивать.

«Ну, ничего, — я встал с кровати, когда в казарму зашёл взводный. — Верну род и всё сделаю».

— Курсанты, — я посмотрел на Быкова. — Теория искусства ведения тактического боя отменяется. Преподаватель Залыгин был вызван в гарнизон Устранителей.

«Хм, интересно, а зачем?»

— Так что, вас ждёт пара по физическому развитию.

Курсанты аж вздохнули от недовольства. Только отзанимались, час отдохнули и опять мышцы напрягать.

Нас привели на ограждённую территорию, где уже разминались такие же недовольные девушки, и, собственно говоря, началось занятие. Когда я приступил к прыжкам через козла, и им был не Слютников, к сожалению, Быков окликнул меня.

— Что-то не так делаю? — я подошёл к взводному. — А?

— Тебя вызывает замполит Бородкин, — сухо произнёс Быков. — Административный корпус, второй этаж, кабинет номер двадцать два. Сейчас же.

Чёрт, неужели он обиделся после того, как я его отделал?

В целом, меня мало беспокоило отношение Бородкина ко мне. Ну, обиделся мужик и обиделся, не будет же он превращать мою жизнь в ад? Или будет?

Ай, пофиг, все равно наше противостояние будет очередным приключением. Где наша не пропадала?

Но я ошибся. Бородкин вообще не обращал внимания на то, что произошло на плацу. Ну, либо делал вид, что ему пофиг. Когда я вошёл в его кабинет, он жестом указал на стул перед столом и вполне вежливо спросил:

— Слушай, Раскатный, о тебе слухи ходят, что очень рукастый, — он поднял брови вверх. — Я понимаю, что ты дворянин и просить тебя о подобном некрасиво, — он замялся, а затем на одном выдохе выпалил: — Ты можешь починить кондиционер, а⁈

Я аж глаза округлил от просьбы. А вот Бородкин принял это, словно я оскорбился.

— Да ты пойми, Раскатный, — он нахмурил лоб. — Если откажешься, я ничего на это не скажу. Просто ремонтника сейчас хрен дождешься. Обзвонил уже три конторы, а толку… ноль.

— Да, давайте посмотрю, — я пожал плечами, затем поднял голову и понял, о каком кондее речь. — Он? — указал на висящий под потолком кондиционер. — Да?

Ответом был короткий кивок. Починить его не составляло труда. Проблема была в небольшой плате, на контакты которой не поступало питание. Я для вида пошурудил ручками. Спустился на кресло, чуть было не присвистнул, когда увидел теплоподушку. И зачем она ему летом-то, а⁈ А затем сказал:

— Готово, можете проверять.

Счастью замполита не было предела. Но правда, этот хрен все же отличился. Он лично проводил меня до курсантов и на весь плац объявил личную благодарность мне. Сука.

— Объявляю личную благодарность нашему рукастому Раскатному, — заявил он громогласно в насмешливой ноте. — За починку кондиционера! Кто бы мог знать, что дворянин так умело орудует отверткой⁈

Быков посмотрел на замполита как на дерьмо. Хотя, в целом, он на всех так смотрел. А вот среди курсантов послышались короткие переговоры. Нашлись те, которые посмотрели на меня взглядом Быкова, мол, я же аристократ, а не разнорабочий, чинить — не благородное дело же.

Но мне было плевать на это. Я догадывался, что Бородкин козел, и в целом, он попытался мне отомстить.

Хех. Суши весла, придурок!

Я отошел за спины курсантов, выпуская Стрелку. Она тут же нырнула в открытый щиток на фонарном столбе и через десять секунд оказалась в административном корпусе, на втором этаже в кабинете номер двадцать два. Пошерудила чуть-чуть в кондиционере.

Затем началось ожидание. В момент, когда Бородкин потянулся к чашке в кофеварке в углу своего кабинета, кофеварка брызнула ему горячим напитком прямо в лицо. А кондиционер в это время издал из себя столько вони, что замполит, ослепнув на некоторое время, долбился лбом в стены, пытаясь выбежать из кабинета.

Когда мужик прозрел, открыл окно и, психуя на «плохой день», сел на свое кресло, его ожидало нечто по-настоящему горячее. В разы жестче, чем кофе в лицо.

Тепловая подушка его кресла разогрелась до такой температуры, что все вольфрамовые нити в изоляции одновременно вспыхнули, прожигая кожу.

Бежал… Бородкин далеко. Кричал, визжал, и в общем, на улице он был без штанов на виду у всех курсантов. Опозорился знатно.

На ягодицах остались прикольные отметины, тут даже Быков не удержался, выдавил из себя ухмылку.

Мы провели до конца занятие по физподготовке, и этого времени замполиту хватило, чтобы настучать на меня. Я даже с плаца уйти не успел, когда к нам пришел подопечный Оленюка со словами, мол, меня вызывают.

Это слышали все. Кто-то смотрел на меня с сочувствием, кто-то, прищурившись, подозревал, что я выслуживаюсь… но дело было именно в Бородкине.

— Да по-любому, услужил Бородкину, а теперь на поклон Оленюку, — сказал один молниевик. — Клоун, а не дворянин.

Я его запомнил.

Куратор на пару с замполитом стоял около главного корпуса, на улице. Бородкин, кстати, был в новых штанах. И тут такое началось, ух! Меня поливали грязью, в устной форме и достаточно мягко, типа я козел такой, все порчу.

По итогу, когда словесный понос замполита закончился, а куратор сделал ему замечание, и очень строгое, тот жалобно протянул:

— Короче, он сломал кондей в моем кабинете, когда чинил! — его глаза были красными от гнева. — Да за такое…?

— Стой, — осадил его куратор. — Он аристократ, не забывай.

Бородкин тут же закрыл свою поганую варежку.

— Ты, Раскатный, что ответишь на это?

— Да что тут ответить, господин куратор? — я пожал плечами. — Я дворянин. Какой из меня ремонтник кондиционеров, а?

Замполит открыл рот и тут же его закрыл. Что он тут мог добавить? Ничего.

Но и на этом мои приключения не закончились. Я подслушал телефон Оленюка, когда тот разговаривал с Быковым о «случившемся», и улыбался про себя. Быков заступился за меня, сказал Оленюку, мол, я отделал замполита прилюдно, вот он и козлится.

За это, конечно, Бородкину ничего не сделают, но теперь будут присматривать за ним. Вдруг окажется слишком мстительным, Училищу ни к чему происшествия.

Я вернулся в казарму, коротко пересказал случившееся Герасиму и попытался задремать. Но тут случилась потасовка. Дворянин, который тыкнул мне о том, что дворяне ничего не делают руками, поссорился с Петуховым. А парень и так был на взводе.

В общем, не пришлось разнимать парней, они все решили почти сразу. Проблема была не в том, что они выбили стекло, точнее, что Петухов выбил его телом паренька, а в последствиях. Среди курсантов был рыжий паренек в очках с очень противной физиономией.

— Надо бы его поймать, — сказал мне Герасим, когда мы стояли на улице и гадали, что же с окном делать. — Стукачок.

Я проследил за его взглядом и зацепился за рыжика. Он направлялся к главному корпусу уверенной походкой.

— Стуканет, парней вышвырнут. Приказ есть приказ — в казарме нельзя даже пукать в сторону своих же. А этот хрен, — он встал и приготовился бежать. — Двоих сейчас зароет.

— Выдохни, он никуда не пойдет, — усмехнулся я, подключаясь к телефону Феди. — Сейчас вернется.