Будет так, потому что дочь Мари также — моя дочь.

Дочь Мари.

Дочь Гауэко.

Глава 38

Лира

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.

Кириан не возвращается к обеду; его нет и весь оставшийся день. Солнце садится, начинается снегопад, и холод загоняет всех, кто прогуливался в садах, обратно в замок.

Когда наступает ночь, я начинаю беспокоиться.

«Скоро» может значить как пару часов, так и несколько дней. Я пытаюсь не делать поспешных выводов, но мысли постоянно возвращаются к той ночи, когда он признался, что помогает повстанцам, и я не могу перестать задаваться вопросом, насколько сильно он рискует сегодня.

Должно быть, это сложно. Вероятно, сложнее, чем я себе представляла. Он сражался за Львов, завоевывал земли, но кара Эриса настолько жестока, что Кириан вынужден был провести черту именно здесь. Как и Нирида.

Я прошу новости о восстании и узнаю, что оно вспыхнуло здесь, к югу от Уралура, столицы королевства. Похоже, на этот раз повстанцы оказали куда большее сопротивление, чем могла предположить королевская стража, и теперь все ждут подкрепления из войска Эриса.

Этой ночью Кириан и Нирида тоже не вернулись.

Я решаю выскользнуть из своей комнаты, прокрасться к их солдатам, которые расположились на этаже для слуг, и спросить, что они знают.

Мне отвечают лишь, что им приказано оставаться во дворце. Никто не хочет говорить больше. Возможно, они и не могут.

Я встречаю рассвет, почти не сомкнув глаз, всё ещё в теле Лиры, которое теперь кажется мне чужим. Смотрю на него в зеркало: на эти черты, которые были моими так долго, на отточенные с годами выражения и на мысли, что теперь живут здесь, и я уже не уверена, мои они или её.

Есть те, которые принадлежат только мне. Я знаю это и цепляюсь за них, даже если они причиняют боль. Мои — это тревога за капитанов, сожаление о лжи и та неопределённость, которая крадёт мой сон.

Моё — и клеймо Тартало, этот толстый золотой браслет, ставший частью моего существа. Проклятие, вероятно, однажды погубит меня, но оно моё. Я выбрала его, чтобы спасти его.

Эрис возвращается к закату. Он привозит с собой гораздо больше солдат, чем увозил, и у меня сжимается сердце, когда я вижу его из окна, спешивающимся и входящим в замок в полном обмундировании.

Я жду там целую вечность, не двигаясь, надеясь увидеть Кириана и Нириду, благоразумно следующих за всеми остальными.

Но их нет, и кто-то настойчиво стучит в дверь.

— Принцесса, наследник требует вашей явки.

Это Алия.

Я бросаюсь к двери и, хотя уже ждала чего-то подобного, застываю, поражённая, когда вижу её. Она в платье с длинными рукавами и высоким воротником, скрывающим большую часть кожи, и я задаюсь вопросом, нет ли ещё следов. Её губы разбиты, а весь макияж не может скрыть полностью заплывший глаз.

Я беру её за руку и втягиваю в комнату. Она корчится от боли, что подтверждает, что и под одеждой у неё есть раны, которые я не вижу.

— Что ты натворила? — шиплю я.

— Я сделала то, что считала нужным в тот момент, — отвечает она, слегка поднимая подбородок.

От меня не ускользает её выбор слов. Учитывая, что это Алия, я отказываюсь думать, что это случайность.

— А теперь? Что ты снова натворила?

Она приподнимает брови.

— Думаешь, я только об этом забочусь? — Она качает головой. — Ты ничего не знаешь, пташка. Ни обо мне, ни о своих друзьях. Знаешь, почему наследник зовет тебя?

Леденящий страх пробегает по моему позвоночнику.

— Что случилось?

— Ты ведь даже не представляешь, правда? — Она криво улыбается, и эта улыбка совсем не весёлая. — Капитана Нириду схватили за сговор с врагом.

Воздух исчезает из моих лёгких.

Я знаю, что должна промолчать, но не могу удержаться и задаю ещё один вопрос.

— Где она?

— В подземелье замка, — отвечает она. — Ты не хочешь узнать про своего капитана?

Паника накрывает меня, но я сосредотачиваюсь на её словах. Я знаю, что он не попал в плен, и это может значить только одно из двух.

— Он…?

— Пропал, — отвечает она с раздражением, словно разговор напрягает её. — Когда схватили Нириду, подняли тревогу и ожидали что он нападет, но его не было.

Сердце бьётся в невозможном ритме.

— Ты тоже не представляешь, где он, правда? — Она качает головой. — Ты действительно ничего не знаешь, — добавляет она с оттенком разочарования, которого я не совсем понимаю.

Я стараюсь отстраниться от всех мыслей, от ужаса и страшных предположений, поднимаю подбородок.

— И чего хочет наследник?

— Узнать, что знаешь ты, полагаю. — Она бросает на меня быстрый взгляд. — Хочешь вот так же?

Она указывает на свои синяки на лице.

— Он видел меня после того, как ты была мной, и единственное, что его удивило, — это как хорошо я скрыла следы побоев.

Она выпускает грубый смешок, от которого у меня переворачивается в животе.

— Тебе повезло.

Она не показывалась той ночью, ни в последующие дни. Возможно, если такие же раны остались на её теле, у неё просто не было сил двигаться. Странное чувство сострадания заполняет меня, и в то же время меня охватывает ярость от мысли, что мы — всего лишь пешки, послушные, преданные инструменты, обученные служить.

— Трудно видеть в этом честь, — выплёвываю я, не сдержавшись.

Алия могла бы предупредить меня, насколько опасны такие слова, могла бы угрожать или донести на меня Воронам. Вместо этого она молчит и позволяет мне пройти мимо неё, направляясь к Эрису.

Его стражники сопровождают меня до подземелья — тёмного, холодного коридора, где сырость разрушила часть прохода, и в углах слышится топот бегущих крыс.

Когда мы спускаемся вниз, я жалею, что не надела накидку, потому что ткань этого платья слишком тонка для жуткого холода, исходящего от почерневших стен.

Пламя факелов колышется при нашем приближении, а скрип цепей предупреждает меня, что мы уже близко.

Едва освещённый коридор заканчивается, и я вижу Эриса, стоящего рядом с двумя стражниками.

Мой желудок сжимается, когда я замечаю камеру вдалеке: толстые решётки, пол, покрытый грязью… и холод, который проникает под самую кожу.

— Моя дорогая невеста, — напевает он и протягивает мне руку, словно преданный любовник, приглашая присоединиться.

Я не осмеливаюсь сразу заглянуть внутрь. Мне нужно собраться, подготовиться к своей лучшей игре, и я кладу свою руку на его, ни разу не дрогнув, прежде чем становлюсь рядом с ним. Только тогда я вижу, что внутри камеры.

Нирида сидит, прислонившись к стене напротив, колени подтянуты к груди, видимо, чтобы сохранить тепло.

С неё сняли сапоги, оружие и весь кожаный доспех, оставив только брюки и рубашку. Она грязная и покрыта кровью. На её помятом лице тёмные, засохшие корки, а также синяки, и я сомневаюсь, что все они появились во время боя.

С трудом удерживая бесстрастное выражение, я поднимаю взгляд на Эриса.

— Моя служанка сказала, что вы поймали её с мятежниками.

Эрис одаряет меня улыбкой, будто это хорошая новость, повод для радости.

— Она сказала тебе что-нибудь ещё? Может быть, почему на этот раз случился мятеж или чего хотели мятежники?

Я настораживаюсь.

— Нет, ничего больше.

Раз он спрашивает, значит, причина важна. Я решаю сохранить это в памяти. Уверена, Алия знает что-то, и под нужным давлением…

— Ты не выглядишь удивлённой.

— Я удивлена. Мне и в голову не могло прийти, что капитан…

— Нет? Серьезно? Ты ни о чём не подозревала?

Я яростно качаю головой.

— Если бы я что-то подозревала, то не позволила бы ей сопровождать меня на север, — отвечаю твёрдо.

Эрис внимательно меня изучает. Стражники, что привели меня, как и те, что уже здесь, стоят выпрямившись и молча.

— Значит, ты ничего не подозревала? Даже после того времени, что вы провели вместе с ними?