– Ты знала, – сощуриваюсь я.

– О чем?

– Прекрати ломать комедию, иначе я тебя прямо здесь закатаю в асфальт.

Чуранова сглатывает. Вытирает о платье вспотевшие ладони, не в силах проморгать подкатившие к глазам слезы. Обычно мне ее жалко. Обычно я очень хорошо понимаю ее чувства, потому что в свое время и сам их переживал. И до сих пор, несмотря на все мои достижения, находятся те, кто считает меня не более чем зарвавшимся выскочкой, каким-то чудом исхитрившимся попасть в круг избранных. Это не добавляет уверенности, да… Я знаю. Это даже в костюме за пару штук баксов заставляет чувствовать себя ряженым клоуном, в которого вот-вот начнут тыкать пальцем. Но если я давно разобрался со своими комплексами, то Шурка, я в этом уверен, до сих пор чувствует себя самозванкой. Даже в макияже, шикарном платье от Prada и внушительном бриллиантовом обвесе.

– Поговорим дома.

– Не о чем говорить.

– Влад! – пугается она, снова хватая меня под локоть. – Ну, ты чего? Что такого ужасного я сделала?! Ну? Что? Я тоже была беременна! Выбирая между ее ребенком и своим, я выбрала своего.

– И где же он?

Я все же бью, да. Некрасиво, может быть, подло. Впрочем, ничуть не более подло, чем она поступила со мной. Губы Чурановой болезненно кривятся. Смотрю на нее, и будто туман рассеивается – так вот почему у нее был этот пунктик насчет детей. Все так просто! Она же тупо надеялась уравнять шансы. Дело даже не в ее вдруг проснувшемся материнском инстинкте.

– Какое же ты чудовище, – хрипит она, глядя на меня так, будто я у нее на глазах утопил котенка.

– Кто бы говорил. А я-то думал, ты ей и впрямь подруга.

– Что же тогда ты на меня полез?

Хотел сделать больнее моей девочке. Но я ни за что не стану обсуждать Асию с Чурановой. Это только наше с ней.

Проигнорировав вопрос, кошусь на часы:

– Значит так, я вернусь домой часов в одиннадцать, к этому времени тебя там не должно быть. Возвратишься домой – подавай на развод. Делить нам нечего, поэтому все получится сделать быстро.

– Ты с ума сошел? Ты сошел с ума… – шепчет Чуранова, в ужасе на меня пялясь. – Почему ты всех собак на меня вешаешь, м-м-м? Что мешало ей самой рассказать о своем положении, ты не думал?! Я, как могла, боролась за свое счастье, а ей ты был и даром не нужен!

Все же напрасно я начал этот разговор здесь, где ему не место. Мог бы и догадаться, что Чуранова так просто меня не отпустит. Вон, на нас уже оборачиваются посторонние люди. Дерьмо…

– Я все сказал, Шура. Лучше уезжай, правда. Ты себе даже не представляешь, каким ходишь краем… – шиплю с ненавистью и, крутанувшись на пятках, ухожу от жены прямиком к Асии, которая как раз закончила разговор с нашим сыном.

Сыном… Это вообще можно как-то пережить, а? На первый взгляд кажется – нет. Я просто сдохну, меня разорвет от беснующихся в груди эмоций.

– Предлагаю встретиться после пресс-конференции. Подойдет?

– Вполне. Только, подозреваю, тебе придется слишком долго ждать ее окончания.

– Ничего страшного.

– Хм. А ты изменился, – тихо замечает Асия, не таясь меня разглядывая.

– Нет, девочка. Люди не меняются. Говоря по правде, я держусь из последних сил. И то лишь потому, что понимаю – нам нельзя воевать дальше. Слишком много невиновных пострадало от этого, тебе не кажется?

Если бы здесь можно было курить, я бы затянулся с превеликой радостью. А так лишь смотрю на нее, смотрю, и смотрю… И не могу насмотреться, потому что она такая красивая! И моя. Как бы ни противилась этому. Моя на самом высоком уровне, том уровне, где наши ДНК, смешавшись, остались в вечности.

– Может быть, – отводит глаза.

– Ну, тогда до встречи.

Осталось только как-то этой встречи дождаться. А это почти невозможно. Потому что за ней, я знаю, последует еще одна. Та, которая разделит мою жизнь на до и после. Встреча с моим сыном.

Господи боже…

Люди врут, говоря о том, что отцовская любовь приходит со временем. Я уже его люблю. Безусловно и слепо. Просто за то, что он есть. У меня кожа зудит – так хочется его увидеть. Но одновременно с этим я ужасно боюсь, что мое сердце тупо не выдержит этой встречи. А еще я ревную. Ревную даже своего отца к тому, что он видел моего сына, болтал с ним, касался… Тогда как лично у меня такой возможности не было. И что интересно, совсем не виню Асию в этом. Вообще ее не виню.

Встречи, встречи, встречи. Переговоры. Это только на красной дорожке красиво, на деле же любой фестиваль – площадка для работы. Не знаю, правда, о чем я договорился на этот раз. Все на автомате – разговоры, улыбки, рукопожатия, фото на память.

В зале, где идет показ фильма Асии, яблоку негде упасть. И хорошо, что я купил билеты заранее. Те разлетелись с какой-то феноменальной скоростью. Знаю, что это не может быть плохо, но все равно не готов к тому, как же это, блин, хорошо. И да, я должен болеть за свой фильм, представленный в той же конкурсной программе, и за свою актрису, но… Пожалуйста, дайте гребаную ветку Юсуповой. Вряд ли кто достоин этого приза больше.

Пресс-конференция после показа длится почти два часа. Бесконечный какой-то день. Когда Асия выходит ко мне, топчущемуся в стороне от толпы, я уже и не верю, что моему ожиданию когда-то придет конец.

– Прости. Я пыталась отделаться от них пораньше, но… – Асия пожимает плечами, намекая на то, что с таким же успехом она могла приказать солнцу погаснуть.

– Спасибо.

– Ничего ведь не получилось, – напоминает она, пряча руки за спиной.

– Ты могла бы оттягивать нашу встречу до бесконечности, но не стала.

– Если я тебя хоть немного знаю, вряд ли это имело бы смысл.

Мы встречаемся взглядами и замолкаем, пораженные тем, что можем поддерживать нормальный разговор, вместо того чтобы пытаться побольнее друг друга ужалить. Все дело в том, что мы теперь не одни, да? Что существует тот, ради кого мы нашли в себе силы забыть обиды? Если честно, теперь, по прошествии времени, они кажутся такими несущественными, что я просто диву даюсь тому, сколько дров мы наломали.

Или это только с моей стороны все по-прежнему остро?

А ей на меня плевать…

Блядь. Ну, вот и как с этой мыслью смириться? Я же вообще ни черта о новой Асии не знаю. Что если у нее уже давно есть другой мужик? Четыре года прошло. Гребаных четыре года. Я даже что-то ей предъявить не имею права.

– Асия! – мою девочку окликает какой-то бугай. Решив, что это тот, о ком я буквально только что думал, стискиваю зубы, да так, что еще немного, и те просто сотрутся в крошку.

– Это моя охрана. Извини, совсем забыла скорректировать наш маршрут.

Ох, ну да. Охрана. Всего-то.

Я все еще пытаюсь осознать, что женщина, которую я хочу, так востребована, что ей приходится отгораживаться от мира при помощи телохранителей, когда она возвращается.

– Они все время за тобой ходят?

– Чаще, чем мне того бы хотелось, – морщится Асия.

Кивнув, открываю дверь взятой в аренду тачки. Захлопываю за ней, когда Асия устраивается на сиденье, и обхожу капот. Надо бы что-то сказать, но в голове такая каша…

– Почему Артур?

– О, ты знаешь, как его зовут...

– Благодаря отцу.

Асия отводит взгляд. Кажется, ей все-таки неловко от того, что она так долго скрывала от меня сына. Если у нее и была уверенность, что она поступает верно, то теперь та пошатнулась. Даже интересно, что этому поспособствовало.

– И что? Тебе не травится? – сводит брови.

– Не знаю, – кошусь на нее. – Скорее, мне нужно привыкнуть.

– Привыкнуть к имени?

– К имени, к тому, что у меня вообще есть сын. Надо же. – Разговор вновь заходит на зыбкую почву, и потому я увожу его в сторону: – Так это что-то ваше национальное?

– И да, и нет. Артур – довольно универсальное имя на самом деле. Я ведь не знала, где мы в конечном счете осядем. Так что при выборе имени скорей руководствовалась его интернациональностью.

– Чуранова знала?

– А ты не понял? – усмехается как-то горько.