– Нет, Асия.

– Ну почему?!

– Там не будет и вполовину так весело!

Мама расставляет руки, Артур влетает в ее объятья, оставляя на щеке звонкий влажный поцелуй. Как всегда, когда я на них смотрю, сердце затапливает болезненная нежность. Я даже не хочу думать о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы в ней не было этого сладкого мальчика. Какой была бы я… Все же материнство очень сильно меня изменило. Заставило окончательно повзрослеть, многое понять и принять.

– И с Арчи некому посидеть, да, внучок?

Закатываю глаза. Потому что моя мама вот вообще никак не выглядит бабушкой, и, может, поэтому постоянно подчеркивает свой статус.

– Я попрошу Анну.

Анна – наша соседка. Девочка-студентка, подрабатывающая бебиситтером.

– Не надо. Я все равно уже не успею собраться. Да и в целом…

Мама бросает на меня многозначительный взгляд. Да уж. В целом, с тех пор как я узнала, кто является нашим соседом слева, мы глаз не сводим с Артура. Будто всерьез боимся, что примчится его отец и… Что? Выкрадет ребенка? Бред. Мы же цивилизованные люди! Впрочем, учитывая, что я от него скрыла рождение сына, как знать, что ему стукнет в голову.

Телом прокатывается волна ледяного озноба. Я правда ничего подобного не планировала. Так вышло само собой. Просто в какой-то момент я поняла, что мне так тихо и так спокойно, как давно уже не было. И да, пусть это делает меня жуткой эгоисткой, мне просто не захотелось впускать в свою жизнь того, кто одним своим присутствием мог нарушить случившуюся вдруг гармонию. Гораздо проще было выкинуть Худякова из головы и дальше наслаждаться материнством, ни на кого не оглядываясь и ни о чем не переживая. Проблем у меня хватало и без этого. Делать карьеру с новорожденным ребенком на руках – затея не из легких. Мой график был расписан буквально по дням. Я просто не понимала, как в него вписать еще и Худякова с его дерьмовым характером и ненавистью. Да я вообще не знала, чего от него ждать, будем честны! И потому что – да, сначала трусила, потом тупо бежала от проблем, а потом жизнь так закрутила, что стало поздно. И как будто совсем не нужно. Ни ему, женившемуся. Ни тем более мне. Только-только начавшей зализывать свои раны.

А теперь эта невероятная встреча. С единственным дедушкой. И мысли, мысли, мысли… Что я не одного Худякова лишаю сына, но еще и его не молодеющего отца. Отнимая бесценное время. У этих двоих, но что гораздо важнее, у Артура. Имею ли я на это право? Как к этому отнесется мой сын, когда подрастет? Сумеет ли он простить? В первую очередь он, да… И что я буду делать, если этого не случится?

– Мам, ты же не думаешь, что он прям к нам домой припрется?

– Сейчас? Конечно же, нет. В конце концов, вряд ли он пропустит открытие фестиваля. А вот потом – да, вполне.

– Ну, ты и тролль, – закатываю глаза, чтобы скрыть одолевающее меня волнение.

– Асия… – вздыхает мама, пряча губы на макушке вертящегося ужом Арчи.

– М-м-м?

– Я никогда не лезла тебе в душу, ты знаешь…

– А теперь, стало быть, решила иначе?

– Просто подумай хорошо, ладно?

– Над чем тут думать? У него семья, наверняка дети… – непонятно почему завожусь я.

– Если он придёт, значит, в его жизни есть место и для Артура.

– Хватит болтать, баб! Давай играть, – вклинивается в наш разговор с матерью Арчи, вызывая неизбежные улыбки у нас обеих. Он всегда так говорит – будто отдает приказы. Маленький темноволосый диктатор. Все же генетика – удивительная штука. Он ни разу в жизни не видел отца, а его жесты и манера держаться – будто под копирку с него слизаны. Как это работает? Всегда ли это… так? Их с Шуркой дети настолько же на него похожи? Впрочем, какого черта? Мне это совершенно не интересно!

Стуча пятками, Артур выбегает в патио.

– Эй! А поцеловать маму? Я ухожу!

Сын резко тормозит, оборачивается и бумерангом летит назад, чтобы наградить меня громким чмоком. Подхватываю мелкого на руки, но тот требовательно дрыгает ножками, намекая, что лучше бы мне поставить его на землю.

– Ась, ну хватит уже, отлепляйся. Не то опоздаешь, – наводит строгости мама.

– Да иду я, иду… Чем сама планируешь занять вечер?

– Буду сидеть в соцсетях и мониторить, что пишут о моей талантливой дочери.

– Боже, – закатываю глаза. – Найди занятие поинтересней. Например, пригласи Сэма на ужин.

– Понятия не имею, зачем мне это делать, – бурчит мама, стыдливо отводя глаза.

– Ну да, – усмехаюсь я, как будто в этой деревне кто-то еще не знает, что за ней ухаживает один из самых завидных холостяков. Думаю, они даже спят. Но если Сэмюэль готов двигаться дальше, то моей матери что-то не дает это сделать. Возможно, она переживает о том, как мы без нее будем справляться с Артуром. Или боится, что ее осудят. Хотя со смерти папы прошло уж четыре года, и траур давно закончился.

Поцеловав сына, направляюсь-таки к двери, когда в нее стучат. Сердце подпрыгивает в груди и ухает вниз. На цыпочках бегу к глазку. Это всего лишь охрана. Видно, ребята устали ждать моего появления и решили поторопить. Нет, все правильно, но как же они меня напугали!

Жаль, но, похоже, нужно снова переезжать. За четыре года мы так и не обзавелись настоящим домом. Живем то там, то тут, в зависимости от места проведения съемок. Ведь выбирая между тем, чтобы оставлять Артура дома на нянек и бабушку, или таскать его за собой, я решила, что второй вариант будет для нас гораздо более предпочтительным. И не прогадала. Такой режим позволяет нам проводить много времени вместе. А что еще нужно ребенку?

Чем мы ближе к набережной Круазет, тем сильнее мое волнение. Да, я не новичок на красной дорожке, но это какое-то сумасшествие, правда – шумиха вокруг меня. Я просто каждый раз в шоке. Не могу поверить, что стала в один ряд с теми актрисами, от вида которых у меня, маленькой, перехватывало дыхание. Гляжу из окна мерседеса на толпы приветствующего мое появление народа и просто… не верю, да.

Боже, у меня в загашнике номинация на гребаный Оскар! Я часто думаю о том, гордится ли мной отец? Или и теперь находит к чему придраться? Так жаль, что я никогда этого не узнаю.

По традиции на дорожке мы появляемся в составе съемочной группы. Нас встречают овациями, воплями и нескончаемым стрекотом камер. Отовсюду кричат: «Повернись так, сяк и эдак». Машинально принимаю наиболее выигрышные позы. Улыбаюсь приобнявшему меня режиссеру, бормочу комплименты актрисе второго плана, что оказалась с другого бока, потом меняюсь с ней местами и переключаюсь на актера, сыгравшего роль моего любовника. Когда в голове всплывает другой фестиваль…

– Асия, а теперь пару кадров со спины, чтобы был виден шлейф!

Послушно поворачиваюсь, как попросили, игнорируя тот факт, что картинка перед глазами рябит и раскачивается. Ноги гудят с непривычки. Туфли на каблуках я теперь надеваю лишь в исключительных случаях.

– Асия, правда ли, что во время съемок у вас завязался роман?

Стандартное «Без комментариев». Имидж самой скрытной актрисы современности закрепился за мной случайно. Просто я хотела максимально отсрочить момент, когда пресса прознает о наличии у меня сына. С тех пор ничего не поменялось, но признаю, что теперь мы специально придерживаем даже ту информацию, которую можно было бы озвучить, подогревая интерес к моей фигуре среди поклонников во всем мире. И это дает свой результат – этот самый интерес просто беспрецедентный.

Перевожу взгляд с камеры на камеру, давая шанс едва ли не каждому фотографу сделать ту самую фотографию, что потом будет не раз мелькать в репортажах с открытия фестиваля. На фоне полуголых женщин всех возрастов мой наряд кажется довольно целомудренным. Это тоже часть моего личного бренда. В первую очередь – я мусульманка. И всячески это подчеркиваю.

Отфотографировавшись, бреду к своему павильону. Фильм с моим участием открывает программу, но до этого события еще пара часов. Сердце пугливо трепыхается. В толпе то и дело чудится знакомая высокая фигура. Я совсем не слежу за жизнью Худякова, но не знать о том, что он привез сюда аж целых два фильма – попросту невозможно.