Отражение дрогнуло, и вместо Анны перед нами возник Норберт.

– Дорогуша, я должен все объяснить, – он улыбнулся той улыбкой, от которой у меня, его невесты, когда-то подкашивались ноги. Как хорошо, что сейчас она не имела надо мной власти! – Тебе лучше побыть в зеркале какое-то время. Обещаю, скоро я тебя оттуда извлеку. Нам нужно поработать над одним очень важным делом.

– Забалтывает, – пробормотала Анна. – Знаем мы его важные дела.

Принцип Грюнвальда сработал через несколько мгновений, выбрасывая меня и Анну из зазеркалья. На этот раз я не лишилась чувств и запомнила все, что случилось, до малейших деталей.

Нас и наш сундук подхватила невидимая волна и протащила через невыразимый холод. По коже резанули морозные лезвия, и мы с Анной покатились по полу уже в нашем мире.

Тело Анны качнулось и мелко затряслось, принимая душу-хозяйку и исторгая Норберта. Замок содрогнулся от ревущего воя, и Норберта потянуло в зеркало.

Он сопротивлялся. Призрачные губы дергались – Норберт пытался творить заклинания, но для магии все-таки нужно тело. Волна, которая освободила нас, подхватила его и с неспешной величавостью потянула в зеркало.

Зеркальная гладь сделалась болотом. Норберт вяз в ней – кричать он уже не мог, лицо исказилось от невыразимой боли.

Потом послышался хлопок, и мой бывший будущий муж погрузился в зеркало. Оно отвердело, качнулось и рассыпалось фонтаном осколков.

Все кончено.

Я обмякла на полу, утопая в холоде. Анна стояла, слепо прикасаясь к лицу кончиками пальцев, не в силах поверить, что наконец-то свободна.

– Ты обещала меня вылечить, – прошептала она, и по ее щеке пробежала слеза. – Помнишь?

И все утонуло во мраке.

***

Я пришла в себя только на следующее утро.

Сначала было очень темно. Потом сквозь тьму проступило прикосновение: кто-то взял меня за руку. Пальцы были твердыми и сухими, под кожей тек огонь, и я поняла: это Мартин.

И тогда мне сделалось очень спокойно и легко.

Мы победили. Все наконец-то закончилось.

И я провалилась уже не в беспамятство, а в сон – а когда проснулась, то увидела, что лежу в нашей кровати, и Мартин обнимает меня. Стоило мне шевельнуться, как он встрепенулся и, увидев, что я уже не сплю, а смотрю на него, улыбнулся и спросил:

– Как ты?

Я улыбнулась в ответ.

– Готова вот так лежать с тобой весь день.

Мартин вздохнул. Обнял меня крепче; я слышала, как где-то далеко-далеко бьется его сердце, и это биение окутывало меня спокойствием.

Дальше у нас будет просто жизнь. Я напишу книгу. Сменю род занятий. У нас появятся дети. Все будет хорошо, просто и правильно.

– Ты мне должна все рассказать, – произнес Мартин. – Обязательно.

– Анна жива? – спросила я. Он кивнул.

– Да. Она сумела позвать на помощь. Джеррит, моя мать и госпожа Патриция сейчас с ней в медицинском крыле.

Меня пронзило жалостью. Но за ней пришла и надежда: если над Анной хлопочет госпожа Патриция и моя свекровь, значит, дела пойдут на лад.

– Норберт занял ее тело, когда по ней пришел удар. Джеррит уничтожил глубозеркального призрака, и отдача отправилась к Анне, – сказала я. – Потом он пригласил меня к себе и спрятал в зазеркалье. Там мы встретились с Анной и придумали, как избавиться от него навсегда. Его тело у службы королевской безопасности. А душа блуждает в зазеркалье и никогда оттуда не выберется, мы об этом позаботились.

– Как же я рад, что вы обе живы, – признался Мартин. – Мне никогда в жизни не было так страшно, Эмма. Правда.

Я улыбнулась.

– Ну теперь-то все в порядке. Мы живы и выздоровеем. У тебя теперь есть деньги на частную академию, если министерство будет настаивать на своих глупостях. Все хорошо.

Мне все-таки удалось отменить страшное будущее. Теперь уже точно, навсегда. Теперь никто и никогда не разрушит наш мир.

А мы будем строить его так, чтобы в нем было как можно больше радости. Для нас, для наших детей, для академии.

Для всех, кто рядом.

– Анна собирается уехать сразу же, как только поправится, – сообщил Мартин, и меня снова кольнуло жалостью. – Я попробовал убедить ее остаться, но…

– Не стоило, – вздохнула я. – Работать в академии, видеть нас с тобой счастливыми… нет, это для нее слишком больно.

Мартин вздохнул.

– Я тоже так подумал. Организовал ей перевод на Южные рубежи, в женскую боевую академию. Вот она выздоровеет, и в путь.

Прекрасно. От его слов мне стало легче.

– Не забудь выделить ей долю сокровищ, – напомнила я. – Это ведь Анна нашла сундук.

Мартин даже рассмеялся.

– Я чуть с ума не сошел от удивления, когда вас увидел! Вы лежите на полу, а рядом с вами разбитый сундук и груда золота!

– Министерские сморчки могут утереться, – довольно сказала я, устраиваясь в его объятиях поудобнее. – Если будут давить на тебя, если пришлют другого ректора, мы просто возьмем и переедем. И вот увидишь, все студенты отправятся за тобой.

– Не хочу я никуда переезжать, – признался Мартин. – Мне здесь нравится. Просто тогда возьму и выкуплю Дандевар у короны. После всего, что ты сделала для его величества, он не сможет мне отказать.

Я довольно улыбнулась. Конечно. Пусть только попробует упираться и не соглашаться, я мигом напомню о страшном пласте реальности и тех, благодаря кому он так и остался несбывшимся. Герои ведь заслуживают благодарность, правда?

За окном зашелестел дождь, а меня стало клонить в сон. Что бы такое приготовить на завтрак? Восточный омлет с овощами и беконом, например. Будет здорово.

Я не собиралась залеживаться в кровати. Раз уж я хозяйка боевой академии, то и буду хозяйничать.

Я ведь способна приготовить все, что угодно. В любой ситуации.

Эпилог

– А где моя драгоценная внучечка? А где моя любимая девочка! А вот она, моя радость! Беги к бабушке!

Шейла рванула к бабуле так, что я в очередной раз задалась вопросом: как же дети способны так быстро бегать? Моя мама подхватила внучку на руки и принялась целовать ее пухлые щечки, приговаривая те бессмысленные нежности, которые всегда говорят любимому малышу.

…Спустя несколько месяцев после всех моих приключений, Фред прислал письмо и попросил разрешения приехать и поговорить. Родители и брат прибыли в Дандевар за неделю до нового года, мы начали разговор вежливо и холодно, но постепенно холод ушел.

Незачем злиться на людей, которые, в общем-то, всегда хотели мне добра так, как это понимали. К тому же, мы с Мартином уже знали о том, что скоро у меня будет ребенок, и несправедливо было бы лишать его дедушки и бабушки.

Незадолго до того, как Шейла родилась, Мартин утряс свои проблемы с министерством. Его оставили пожизненным ректором Дандевара с возможностью самому нанимать персонал – так и госпожа Патриция осталась на своей должности, и Джейн Грюнвальд заняла место уехавшей Анны. Что-то мне подсказывало, что свою роль сыграло очередное письмо Джеррита венценосному родственнику.

Джеррит, кстати, активно переписывался с Анной. Вайдфогель бесился, требуя отчетов об использовании магосвязи, а я однажды сказала ему:

– Ну не ругайтесь вы так. Вдруг у них любовь? Пусть не истинная пара, но все же.

Завхоз нахмурился и ответил:

– У них-то, может, и любовь. А спросят о перерасходе не с любви, а с меня. Вот пусть и фиксируют каждую буковку!

Букв было много. Весной, когда переписка велась уже не каждый день, а каждый час, Джеррит пришел к Мартину и сообщил, что в женской боевой академии освободилась вакансия проректора, и он готов выехать немедленно. Конечно, его никто не стал задерживать, а осенью пришло письмо о том, что Джеррит Шульц и Анна Шрайбер вступили в законный брак.

Я искренне надеялась, что он окажется счастливым. Анна заслуживала счастья.

– Баба! – воскликнула Шейла и, схватив бабушку за руку, повела ее к замку уверенной походкой маленького человека. – Там котя! Много котей!