И если Михань не ворчал по поводу разворота на юг, то жаловался и ныл из-за погоды.
Однажды вечером, когда мы встали на привал, с трудом отыскав в отсыревшем лесу, небольшую возвышенность, которая слегка подсохла на ветру и не была настолько мокрой, нервы магов не выдержали. И все трое, даже не установив шатров и не разведя костра, устроили бунт. Хмурые и недовольные маги подошли к Ягурде, которая только-только спешилась с лошади и собиралась по обыкновению расположиться на отдых, пока ее подчиненные устраивают лагерь.
Я не сразу поняла, что именно собираются сделать маги. Иначе постаралась бы остановить их и замести недовольство под ковер: пусть конфликт тлеет, а не полыхает… Еще слишком рано для открытого противостояния.
— Госпожа Олира, — первым начал Михась. Среди всей троицы он был самым храбрым или самым глупым, это с какой стороны посмотреть. Он даже стоял чуть впереди, тогда как два других мага прятались за его спиной и переминались с ноги на ногу, словно сомневаясь в том, что делают. — Так больше не может продолжаться. Сколько мы будем бродить по лесам туда-сюда⁈ Мы устали! Измучились! Заболели!
— Госпожа Олира, — подхватил второй, — мы больше не хотим бегать по миру, не хотим строить Цитадель, мы хотим вернуться домой, в Епархию… Там хотя бы тепло, сухо и есть крыша над головой… И кормят…
— Великий отец уехал, а Наставник Агор простит и пощадит нас. Вы же знаете, какой он добрый, — добавил третий.
С каждой фразой взгляд Ягурды становился мрачнее и тяжелее. А решимость магов настоять на своем — меньше. И закончив заранее подготовленную речь они растерянно замолчали, вылупив глаза, в которых плескался страх вперемешку с чувством вины, на свою предводительницу. И только Михась по-прежнему смотрел дерзко и уверено, выдавая себя, как зачинщика, с потрохами.
— Мы отправимся назад завтра утром, — заявил он. — А вы, госпожа Олира, можете поехать с нами. Наставник Агор простит и вас тоже… Я уверен…
В глазах бывшей Верховной вспыхнуло пламя. Она внезапно громко и неприятно расхохоталась. Как ворона каркающая над трупом.
— Уверен⁈ Ты уверен⁈ — злой смех прокатился по лесу, заставляя испугаться даже измененных тварей.
Моя лошадь, которую я все еще держала за повод, всхрапнула и заплясала на месте, вырываясь из рук и собираясь сбежать отсюда куда глаза глядят. Как и все остальные, в том числе и те, которые были запряжены в телеги. У меня по телу пробежали мурашки, Мехмед передернул плечами. А улыбка на губах Ильки засохла, превратившись в тонкую, растянутую на лице нить.
— Идиоты! — рявкнула Ягурда, заставляя птиц, устроившихся на ночь в ветвях ближайших деревьев, унестись прочь в темноту, громко крича от ужаса. И зашипела, как рассерженная гадюка, — вы что не понимаете⁈ Агор никогда не пойдет против Великого отца! Никогда! Он связан клятвой! И если Великий отец прикажет удавить вас, как шелудивых псов, он все исполнит в точности! И даже если не захочет и попытается ради вас нарушить клятву, данную именем Богов, сами Боги заставят его убить вас.
Ягурда продолжала говорить, доказывая магам, что их предательство никто в Епархии не оставит безнаказанным, что их проступок велик и они не могут всерьез рассчитывать на помилование, поэтому должны по-прежнему держаться рядом с ней. Ведь только с ней они смогут не просто жить, но и процветать… Нужно только добраться до крепости, готовой крепости в тех землях, которые не подвластны Великому отцу, и создать Цитадель.
Она говорила что-то еще, но я не слушала. Я думала о том, что Агор ничего не сказал мне про клятву, которую дал именем Древних Богов. И что наш план, который мы придумали последней ночью, проведенной в епархии, может быть уже известен Великому отцу… У меня ведь нет никаких гарантий, а у него есть клятва…
Но в то же время, все мое существо противилось тому, что все могло быть именно так. Агор не стал бы подставлять меня. Вопреки доводам разума, я верила ему. Ведь если нельзя верить никому, даже тому, в ком абсолютно уверено твое собственное сердце, то как найти в себе силы идти вперед?
— Михась! — Ягурда, закончив свою обличительную речь, не моргая уставилась на побледневшего мальчишку, — я знаю, все это затеял ты… Тебе и отдуваться.
Почти спокойно произнесла она и как-то особенно мягко улыбнулась. Михась посерел от страха и рухнул на колени, протягивая руки к бывшей Верховной. Он понял, что именно сейчас случится. Но она только усмехнулась и протянула руку, на кончиках пальцев которой уже кипела сине-зеленая магий.
Капля упавшая на Михася оказалась крошечной, не больше ореха, но мальчишка судорожно задергался всем телом, закатив глаза и беззвучно крича в серое неуютное небо. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: боль, которую испытывает маг запредельна. Конечности свело в неестественных жестах, как у брошенной тряпичной куклы, тело скрючило словно эту куклу смяло от удара молотом, а изо рта потекла грязно-серая пена. В какой-то момент беззвучный крик прекратился, и Михась потерял сознание, обмякнув на грязно серой траве и становясь еще более похожим на забытую ребенком игрушку. В его открытых, стеклянных глазах отражались серые в вечерних сумерках облака. И от этого зрелище казалось еще более ужасающим.
— И так будет с каждым из вас, кто рискнет пойти против меня, — мурлыкнула Ягурда и обвела взглядом своих магов и нас…
Мальчишки, в панике задергав кадыками, отступили на шаг и рухнули на колени там, где стояли, чтобы убедить «госпожу Олиру» в своей верности и преданности. Их трясло от ужаса, от того, что гроза прошла так близко… Они бессвязно лепетали что-то, беззастенчиво сваливая вину за попытку бунта на Михася, который не мог им возразить.
Илька изящно склонила голову, признавая главенство бывшей Верховной и привычно опустилась на колени.
И только мы с Мехмедом остались стоять.
Не знаю, как мой брат, а я была шокирована тем, что увидела. И вроде бы я знала, что Ягурда далеко не добрячка, но вот такая демонстративная расправа над тем, кто позволил себе усомниться в ней, привела меня в шок. По двум причинам.
Во-первых, это была ничем не оправданная жестокость. Истерику подчиненных, вне всякого сомнения, следовало прекратить. Но можно было сделать это другим способом, тем более мальчишки были не так уж не правы в своих претензиях. Это я знала, почему мы внезапно, на ровном месте, развернулись и потопали в обратную сторону. Но для тех, кому были неведомы изменения плана по созданию Цитадели, этот поступок выглядел лишенным разума.
И если бы Ягурда просто донесла до магов причину своих решений, то они не стали бы роптать и возмущаться. Мой отец всегда говорил, если ты не доверяешь своим ближникам, то не сможешь стать хорошим правителем. И хотя его вера обернулась против него, я понимала, он был прав. Нельзя управлять людьми, используя только страх. Не могла же Ягурда, много лет управлявшая всеми жрецами, не знать такой прописной истины,чтобы совершать такие глупые ошибки? И это, во-вторых…
И так думала не только я.
— Это было не слишком умно, — хмыкнул Мехед. Ягурда свирепо взглянула на него, рассчитывая, вероятно, что увиденная расправа напугает и наследника султана. Он рассмеялся, — Не смотрите на меня так, госпожа Олира. Я вас не боюсь. Вы мне все равно ничего не сделаете. Мы с вами оба знаем, что я нужен вам едва ли не больше, чем вы мне.
Выпад моего брата против бывшей Верховной, оказался для меня полной неожиданностью. Я не рассказывала ему о своих упражнениях с подручными Ягурды, поскольку хвастаться пока было особенно нечем. Но и Мехмед не говорил, что готов открыто выступить против магички прямо сейчас.
— На кону твоя жизнь! — в глазах Ягурды снова появилась злость, а в голосе шипящие нотки. — И твое наследство!
— Верно, — кивнул мой брат, делая вид, что не замечает, как Илька исподтишка рассматривает его, оставаясь в прежней, коленопреклоненной позе. — Но я рискую потерять жизнь, а вы — шанс исполнить свои планы. И что-то подсказывает мне, что ради достижения своей цели, вы готовы пойти на уступки и сохранить мне жизнь, хотя она не имеет для вас никакой ценности.
