Дальше самая большая глава уложения — 10 (287 статей) с самым коротким названием: «О суде». Здесь не только вопросы, которые может решать суд, но очень много отведено места процессуальным нормам, и это очень важно. Как вести следствие — до суда или во время суда, что можно делать во время следствия, как опрашивать свидетелей и т. д. Конечно, не все здесь совершенно, да совершенного вообще, вероятно, процесса и не может быть. Есть какая-то грань, отделяющая норму от нарушения. Но это была самая обширная и разработанная глава уложения, по объему равная если не половине, то трети его.
Глава 11 (34 статьи) — «Суд о крестьянах». Это самый ценный, самый главный источник наших представлений о крепостном праве. Здесь разбираются вопросы, в основном связанные с прикреплением крестьян к земле, а отнюдь не какие-то имущественные споры. Речь идет о закрепощении крестьян, о том, как они должны сидеть на своей земле, какие у них сохраняются очень небольшие права, сколько лет полагается их искать, если они бегут, и т. д.
Глава 12 (3 статьи) — «О суде патриарших приказных и дворовых всяких людей и крестьян». О том, как вести судебное разбирательство в отношении всех, кто числится за патриархом. Если патриарший суд нарушал закон, то неправильно обвиненный имел право на кассацию в светском суде, и тогда там фактически проводилось повторное исследование вопроса.
«А будет, патриарший приказные люди в каком деле правого обвинят, а виноватого оправят по посулам, или по дружбе, или по недружбе и тем людям, кто будет обвинен не по делу, на тех патриарших приказах людей бити челом государю и по тому челобитию спорные дела из патриарших приказов вносити к государю и ко всем боярам (т. е. в боярскую думу, поскольку она являлась высшей судебной инстанцией. — М. В.). Да будет сыщется, что патриарший судьи кого обвинят не по делу, тем патриаршим судьям за их неправду указ чинить против того же, как указано о государевых судьях».
То есть здесь патриарший суд имел над собой уже контрольную власть.
Глава 13 (7 статей) — «О монастырском приказе». Раньше мы с вами говорили о том, что такое монастырский приказ, поскольку, строго говоря, это непосредственно связано с деятельностью патриарха Никона.
Глава 14 (10 статей) — «О крестном целовании». Крестное целование — то есть присяга, клятва, подтверждение своего мнения, — использовалась, когда не хватало доказательств. И вот здесь оговариваются случаи, когда можно использовать такую форму доказательства и как это делать.
Глава 15 (5 статей) — «О вершенных делах», т. е. о тех, которые уже решены. Имеется в виду, что в соответствии с новым законодательством старые дела заново не перерешаются, потому что закон обратной силы не имеет.
Глава 16 (69 статей) — «О поместных землях». Вы знаете, что земельные владения были поместными и вотчинными. Поместье имел тот, кто был помещен, т. е. дворянин. Вотчинники, бояре имели наследственное земельное владение. В XVII веке происходит процесс слияния этих двух форм землевладения. Эти главы и регламентируют то, что уже сложилось, а также предусматривают то, что будет дальше. Поскольку 17-я глава (55 статей) — «О вотчинах».
Глава 18 (71 статья) — «О печатных пошлинах». Что это значит? Когда вам нужно получить выписку из какого-то документа, заверить документ, получить копию, вы идете в нотариат. Там нотариус заверяет вашу копию, указывает, что она верна, удостоверяет это своей подписью и соответствующей печатью. После всего вам дают квиток, который вы должны оплатить в сберегательной кассе, а корешок представить нотариусу. Это и есть печатная пошлина. А поскольку грамоты разные, то здесь и указывается, в каких случаях эти печатные пошлины собирать и что они собой представляют.
Глава 19 (40 статей) — «О посадских людях». Коль скоро есть главы о крестьянах, о поместьях, о вотчинах, то должно быть и о посадах, т. е. о городском населении.
Глава 20 (119 статей) — «Суд о холопах». После главы о положении крестьян эта — вторая по значению, которая дает нам представление о том, что собой представляло холопство в XVII веке.
Глава 21 (104 статьи) — «О разбойных и о татебных делех», т. е. уголовный кодекс. Тут все очень четко сформулировано прямо с первой статьи:
«Которые разбойники разбивают и людей побивают и тати крадут в московском уезде и в городе, на посаде и в уездах и такие разбойные, убийственные и татебные дела делают в разбойном приказе».
Этими беззаконниками будут заниматься именно в разбойном приказе — на «Петровке, 38» XVII века.
{стр. 100}
Глава 22 (26 статей) до известной степени продолжает предыдущую, но здесь есть своя специфика: «Указ, за какие вины кому чинити смертную казнь и за какие вины смертию не казнить, а чинити наказание». Сразу бросается в глаза, что понятие «казнь» вовсе не означает лишение жизни. Казнь — это наказание. А вот «казнити смертию» — это действительно то, что называется смертной казнью. Но можно было казнить через кнут, через батоги, через заключение в тюрьму. Казнить можно было тем, что присудить конфискацию.
За что же безоговорочно полагалась смертная казнь? За убийство родителей детьми: «Казнити смертию же без всякой пощады». Если они это сделали в сговоре с кем-то — тем более. А вот если отец или мать убьют сына или дочь, то заключение в тюрьму на год, потом церковное покаяние — и все. Не знаю, в чем суть дела, но мне кажется, что под воспитанием наш народ понимал весьма суровые методы, и поэтому если убивали в тот момент, когда учили, то это расценивалось как несчастный случай, хотя, конечно, здесь было и немало злоупотреблений. За грубость в отношении матери или отца и, упаси Боже, рукоприкладство полагался кнут. Поскольку, судя по всему, представления об этом у вас нет, скажу следующее: после смертной казни кнут считался вторым по тяжести способом наказания. Человека привязывали к кобыле, т. е. к специальной доске, где были прорези для рук, заголяли ему спину, и специалист, обычно очень высокой квалификации, кнутом, который был сплетен из очень длинных кожаных полос сыромятной кожи (кнут имел в сечении форму четырехгранника, который постепенно утончался) проделывал над ним известную операцию, причем в постановлении суда указывалось, сколько должно быть дано ударов. При желании палач мог убить с третьего удара, потому что уже с первых ударов он мог рассечь спину до позвоночника. Поэтому если давалось 5 или 7 ударов, то это не значит, что это мало. Это очень много. А если 10 или 15, это был просто конец. Выжить после такой процедуры удавалось немногим. Но тот же палач мог и разыграть комедию: он изо всей силы замахивался, щелкал кнутом, которым даже не задевал спины наказуемого, а тот орал оглушительно. Такие вещи иногда делали, чтобы разыграть комедию наказания.
Грабеж имущества родителей опять-таки приводил к кнуту; попытка бить челом на родителей, т. е. искать на них судебную управу, — туда же; убийство брата или сестры — смертная казнь; за умысел на убийство — отсечение руки; убийство хозяина — смертная казнь. Надругательство в виде членовредительства приводило к тому, что над наказуемым проделывали ту же процедуру: если ты у кого-то что-то отрубил, отрезал или отломал, с тобой делали то же самое. Мужеубийство каралось чрезвычайно жестоко — женщину зарывали заживо в землю так, что торчала только голова, и она медленно умирала. Положение сильного пола здесь было более предпочтительным. За насилие над женщиной полагалась смертная казнь.
