«Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Когда в XVIII в. ученые Российской Академии наук, в основном немцы, стали интересоваться русской историей, эта летописная статья побудила их сделать вывод о том, что государственность здесь была привнесена, что она сама по себе возникнуть не могла, и мы этим обязаны варягам.

Знаменитый автор первого исследования о русском летописании Август Шлецер в своем труде «Нестор» об этом сказал совершенно однозначно. Его работа имеет массу достоинств, но этот вывод, я думаю, неверен.

Первым, кто стал утверждать обратное, а именно, что государственность у нас образовалась естественным путем, и никто к нам ее не приносил, был М. В. Ломоносов. Аргументы его были довольно разнообразны (помимо чисто логических выкладок, помимо истолкования текстов, он иногда набрасывался на своих оппонентов с «болваном, на коий шляпы вешают», заставляя немецких коллег прыгать в окна, благо было невысоко) В дальнейшем эта полемика не утихала.

Если мы будем внимательно рассматривать аргументы сторон, то убедимся, что те, кто говорят о естественном развитии государственности на Руси, оперируют как раз теми предпосылками, которые объективны, которые «работают» во всех обществах, где возникает государство. Это и разделение общества на определенные социальные группы, и появление богатых и бедных, и образование сословий, или каст, или групп жрецов (в языческих государствах), наконец, общность языка, определенная общность территории, выделение сословия ремесленников, крестьян, горожан, сельских жителей и т. д. В этот же период возникают города, археология дает нам вполне объективную информацию на эту тему, и вряд ли можно всерьез говорить о том, что все это завелось только потому, что здесь появились варяги. Как ни странно, эта полемика бурно расцвела при советской власти, хотя, казалось бы, какое дело было большевикам до этой, в общем-то, старой проблемы? Когда нет врага, его надо выдумать, чтобы получать субсидии для охраны. Так вот, у нас всячески муссировались домыслы «буржуазных» ученых о том, что у нас не могло быть своей государственности, и, естественно, с этим боролись, били этих ученых, писали научные труды и т. д. Думаю, что реанимировать эту проблему теперь нет никаких оснований. Но в тексте, который я вам прочитал, вы, вероятно, обратили внимание на выражение: «пошли за море, к варягам, к руси». И вот слово «русь», название нашей страны, по сей день вызывает немало вопросов.

Происхождение слова, его этимология — это одна проблема. Вторая проблема: какой, собственно говоря, народ или какое племя имели такое название и когда это название распространилось на весь народ, проживающий на территории, занятой восточнославянскими племенами.

Основные работы, которые полезно прочитать на эту тему: первые главы «Истории Русской Церкви» А. В. Карташева, первая половина первого тома Е. Е. Голубинского и, наконец, очень коротко говорится об этом у С. Ф. Платонова, но там не разбирается полемика по этому вопросу. Дело все в том, начну опять-таки с конца, что в советское время пропагандировалась довольно любопытная и весьма несостоятельная гипотеза. Археолог и историк Б. А. Рыбаков писал, что южнее Киева течет река Рось, она впадает в Днепр, и вот там-то жило мощное племя россов, откуда-де и стали называться поляне, {стр. 7} древляне и все остальные. Строго говоря, такую точку зрения высказал один ученый еще в XIX в., а Б. А. Рыбаков ею воспользовался.

Критика этой гипотезы сводилась к тому, что во всех русских губерниях есть речка с названием Рось: губерний очень много, а речек еще больше, и поэтому отдавать предпочтение той речке, которая течет южнее Киева, нет никаких оснований.

Но сложнее было другое. Если «Повесть временных лет» нам сообщает о варягах, которые назывались «рось», то арабские и византийские источники совершенно отчетливо говорят о каких-то россах, что живут в районе Керчи или даже в северном Причерноморье. И вот здесь возникает немало проблем. Россы — это славяне или варяги для византийцев и арабов? Для нашего летописца россы — это варяги. Когда же словом «русь» стали называть именно славян, а не варягов?

И вот тут, вероятно, нужно вспомнить о том, что варяги попадали в Европу и Византию разными путями. Один из них был от Скандинавии морем — через Баренцево море, Северное море, Ламанш, дальше по рекам к центру Франции или через Бискайский залив к Гибралтару и в Средиземное море. Это классический путь, и мы знаем, что завоевание берегов западноевропейских государств, Франции и Англии, не говоря уже о Дании, шло именно таким путем. Таким же путем норманны, между прочим, попадали и в Византию, а в Южной Италии они успели даже создать свое королевство. Репутация норманнов была совершенно однозначной: они славились страшной жестокостью, грабежами и насилиями и поэтому, естественно, доброй памяти о них европейцы сохранить не могли.

Был и другой путь. Как могли узнать о варягах арабы? Очень просто. Если посмотреть на систему рек, которая покрывает Восточно-Европейскую равнину, то мы убедимся, что эта система дает возможность плыть от берегов Балтики на юг. Путь «из варяг в греки», который упоминает летописец, был вторичным. Напомню этот путь: Балтика, Финский залив, Нева, Ладожское озеро, Волхов, Ильмень-озеро, Ловать. Дальше по системе мелких речонок и иногда пешком — до Днепра в районе Смоленска, ну а по Днепру — в Черное море и Византию. Этот путь из варяг в греки знает наша летопись.

Но был и третий путь. В первой части опять-таки шли до Ловати, дальше волоком и маленькими речками переходили в бассейн Волги и уже по Волге спускались вниз. Там можно было попасть через сравнительно небольшое пространство суши в районе современного Царицына с Волги на Дон и опять в Азовское море и Черное море, а можно было плыть дальше и попасть в Каспийское море, ну а тут уже, понятно, связь с арабами. И вот существует гипотеза, которой придерживается и А. В. Карташев, которая сводится к тому, что когда-то, в глубокой древности, варяги — именно восточные скандинавы, т. е. «русь», появились и в Причерноморье и, может быть, где-то в низовьях Волги и уж во всяком случае на Дону, и попали, естественно, куда-то в район Керчи, греческой Пантикапеи.

Именно об этих русских говорят арабские и византийские щеточники. Может быть, и так. Но что за термин «русь»? Что значит это слово?

Е. Е. Голубинский в своей «Истории Церкви» пишет, что еще в конце XIX в. финны называли шведов словом «ruotsi, ruossi». Но по-русски произносить «руосси» неудобно, мы будем произносить только первую гласную. Поэтому отсюда, понятно, происходит слово «русь». А почему это слово финское, тоже понятно: потому что нашими непосредственными соседями были финны, и даже в современном русском языке немало финских корней. До сих пор лингвисты думают: «Москва» — это славянское слово или финское? И вот когда эти бравые норманны двигались своими дружинами, то «русские идут» — это перешло сюда, к славянам. Может быть, и так — это вторая гипотеза.