Дерьмо. Что я наделала?

Из темноты доносится тихий голос.

— Бел… выйди и поиграй со мной! Ты же знаешь, что хочешь этого.

Страх пробирает до костей, я прикрываю рот руками и вжимаюсь в ствол дерева, стараясь вести себя как можно тише. Почему он охотится за мной, когда может выбрать любую из других девушек? Я никто. Ничто в его богатом, избалованном мире.

Может, он почувствовал, что я бросила ему вызов, отказав в библиотеке?

Теперь ему нужно удовлетворить свое эго качка.

В любом случае, я боюсь того, что произойдет, если он меня поймает.

Из темноты снова раздается голос.

— Это может стати приятным опытом. Черт, я мог бы даже попытаться быть с тобой нежным.

Я поджимаю губы и прижимаю ладонь ко рту, борясь с желанием выкрикнуть какую-нибудь чушь в том направлении, откуда доносится голос. Слово нежность не входит в лексикон этого человека, и я поняла это, понаблюдав за ним всего пять минут.

Реальность такова, что его издевки начинают меня бесить. Какой, черт возьми, смысл, стоять здесь и выкрикивать в мою сторону ложь? В глубине души я понимаю, чего он добивается. Он хочет, чтобы я отреагировала, и пытается вывести меня из себя. Я просто хочу, чтобы это не сработало, потому что так оно и будет, и это бесит меня еще больше.

Что этому придурку вообще от меня нужно?

Парочка в нескольких метрах от нас, наконец-то, заканчивает. Она снова уходит в темноту одна, а парень, улыбаясь, пробирается сквозь деревья.

Затем я слышу голоса, его и того парня, который преследует меня.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Если буду действовать тихо, пока он отвлекся, может, смогу увеличить расстояние между нами и, возможно, выиграю это дело. В груди расцветает надежда. Я осторожно отталкиваюсь от дерева, пригибаясь, не отрывая взгляда от земли и любых предметов, которые могут выдать мое бегство. Все еще слышу, как они разговаривают где-то позади. Благодаря этому иду все быстрее и глубже в лес.

Как только голоса стихают, выпрямляюсь и двигаюсь так быстро, как только позволяют уставшие ноги. Все, что я слышу — шум крови в ушах, смешанный с моим тяжелым дыханием.

Такое чувство, что иду уже несколько часов. Холод пробирает до костей, а ноги ноют. Не говоря уже о сожалении, что подписалась на это дурацкое мероприятие. О чем я только думала?

Ты думала о том, что должна помочь своей матери. Но если нет никакой надежды добраться до этой проклятой хижины, тогда почему я все еще здесь и мучаю себя?

Продолжаю идти, кажется, целую вечность. Лес, через который я пробираюсь, кажется дремучей, вокруг все больше бревен и кустов. Мне приходится обходить большие деревья и прорываться сквозь заросли.

Здесь он гуще, и, возможно, это означает, что в этом районе ходит меньше людей. Это могло бы быть хорошим знаком, если бы ноги не горели и дополнительные трудности не замедляли меня.

Черт. Знаете что? Это противоречит правилам, которые они объявили в самом начале, но я достаю из кармана телефон и провожу рукой по экрану. Нажимаю на кнопку, чтобы включить его, но ничего… черт… нет связи.

И я не могу рисковать, используя его как фонарик. Проклятье.

Засовываю его обратно в карман и осматриваю лес в поисках хоть каких-нибудь подсказок, что иду в правильном направлении.

Откуда-то справа доносится шум воды. Если я слышу шум водопада и реки с той стороны, значит, иду правильно. Может быть, лучше всего начать с того, чтобы пойти к воде и тогда найду хижину на берегу реки. Это займет больше времени, но, скорее всего, убережет меня от основной зоны охоты.

Главное, что есть стратегия, а хорошая стратегия всегда помогает улучшить мое настроение.

Поворачиваюсь на звук воды и начинаю двигаться в его сторону. Я иду, иду и еще раз иду. Пятки пульсируют, а ноги горят, но все это не имеет значения, если смогу не попасть в пасть льва.

Направляясь к воде, не замечаю бревно, лежащее на пути, и, споткнувшись, падаю в грязь.

Сначала ударяюсь коленями, затем ладонями и, наконец, щекой о землю. Уф.

От силы удара перехватывает дыхание, и на мгновение я так и остаюсь лежать в грязи. Кулаки крепко сжимаются, а внутри закипает ярость. Из уголков глаз текут слезы, и я смахиваю их грязными ладонями.

Желание закричать почти непреодолимо, и я прикусываю губу, чтобы подавить его. Издав лишь один стон, приподнимаюсь с земли и перекатываюсь на задницу. Я не часто жалею себя, особенно когда знаю, что у других дела обстоят хуже, но прямо сейчас, в этом темном лесу, где одиноко и холодно, поддаюсь жалости к себе. Проливается еще больше гневных слез, и я ненавижу каждую из них.

Все нормально. Прислоняюсь спиной к бревну и даю себе секунду передохнуть. Мне просто нужна минута, чтобы собраться с мыслями и обдумать свой следующий шаг. Одна минута.

Тишину вокруг нарушают сверчки. По крайней мере, я не врезалась лицом в чью-то задницу. От одной только мысли об этом меня начинает тошнить. С другой стороны, теперь, когда думаю об этом, понимаю, что давненько никого не видела… Не знаю, волноваться мне или радоваться. Если хижина находится в этом направлении, и никто другой сюда не идет, то, возможно, я на правильном пути. Если же нет, то что ж… Не позволяю себе больше думать об этом.

Вздыхаю и еще на немного прижимаюсь к бревну, полностью успокаиваясь. Со всеми этими ночными звуками, окружающими меня, я все глубже погружаюсь в спокойствие, и именно в этот моя ошибка.

Проходит доля секунды, прежде чем слышу тяжелые шаги, раздающиеся в зарослях, но я недостаточно быстра. Едва успеваю встать на ноги, как чья-то рука закрывает мне рот, а другая обвивается вокруг талии, сбивая с ног.

Мне хочется кричать, плакать, умолять его отпустить меня. Показать глупую надежду на то, что он может сжалится надо мной, но я уже знаю, чем это закончится.

Я встану перед ним на колени.

ДРЮ

Я уже некоторое время позволяю ей бегать по лесу, как испуганному кролику. Удивительно, что у нее еще остались силы сопротивляться. Учитывая, что большую часть времени она проводит в библиотеке, а не в спортзале.

— Я держу тебя, маленький цветочек. Успокойся, чтобы я мог взглянуть на свой прелестный приз, — говорю я, убирая руку с ее роскошного рта.

Она визжит, тщетно упираясь ногами в мои колени. Крепко сжимаю ее, позволяя продолжать, пока она в конце концов не выдохнется. Идея заключалась в том, чтобы дать ей поверить, что она справляется, и позволить довести себя до изнеможения. Ее борьба опьяняет, но выследить ее и сделать своей гораздо заманчивее. Ее тело дрожит в моих руках, мышцы уже напряжены и готовы поддаться.

— Шшш… — шепчу я. — Расслабься, я не собираюсь причинять тебе боль.

Она резко оседает, и мы оба едва не падаем обратно в грязь.

— Ты гонялся за мной по темному лесу, словно охотился за диким зверем. Как я могу верить, что ты не причинишь мне боль?

Я усмехаюсь и провожу носом по ее шее. От капель пота ее кожа становится липкой, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не лизнуть и не почувствовать вкус ее страха.

— Ну, а что, если я пообещаю удовольствие наряду с болью?

Она фыркает, и я не могу сдержать улыбку, расплывающуюся по лицу. Моя маленькая тихоня немного нахальна. Мне это нравится. Я просто разорву ее на части.

— Ты сомневаешься во мне, маленький цветочек? Не буду врать, это ранит мои чувства.

Она снова фыркает. Я крепче прижимаю ее к себе, желая, чтобы она знала, кто здесь главный. Без ее огромной толстовки тело ощущается гораздо лучше. Черт возьми. Мягкость ее бедер и тонкая линия талии… Облизываю губы, глядя на пышные изгибы сисек. Им будет так хорошо в моих руках. Мысли начинают разбегаться. Какими будут ее соски — маленькими или большими? Темно-розовыми или более коричневого оттенка?

Скольжу пальцами вверх по талии, чтобы обхватить ее ладонью. О да, идеально. Член вопит, требуя освобождения. Я так чертовски возбужден, что мог бы взорваться прямо сейчас, просто прижавшись к ее сладкой маленькой попке. Теперь мне становится интересно, трахали ли ее когда-нибудь в задницу? Не важно. Все когда-нибудь случается в первый раз.